Дмитрий Стародубцев - Семь колодцев
Хозяйка начинает визжать на всю улицу, будто угроза относится непосредственно к ней. Поток ее гнусностей бесконечен. Грязь, оскорбления сыплются одно хлестче другого.
Ненавижу отмороженных баб, глупых, непорядочных. Пусть внезапно разбогатевших, но оставшихся смердящими плебейками. У них не только отсутствует чувство справедливости, но и, как ни странно, чувство самосохранения. Потому что сейчас нет на свете человека опаснее меня!
Я мысленно мощно и протяжно выдыхаю, как каратист, и с внешней невозмутимостью прохожу мимо.
Собака за спиной заливается лаем. Кажется, что вот-вот вцепится в ногу. Ей вторит хозяйка, которая решила, что она победила: враг, поджав хвост, бежит…
6
Алеша возглавлял филиал моей фирмы в Санкт-Петербурге. Этот город я по старинке, а может быть, из-за упрямства и противоречивого отношения к всему происходящему в стране упорно продолжаю называть Ленинградом.
В Москву Алеша приезжал два-три раза в год. Официальным поводом служили важные совещания или срочно затребованный отчет о деятельности филиала. Впрочем, о делах мы говорили мало — для того чтобы составить исчерпывающее впечатление о деятельности ленинградского офиса, вполне хватало телефонной связи и электронной почты.
Как правило, я встречал Алексея на вокзале и вез его в ресторан или к себе домой. Чтобы скорее покончить с делами, он передавал мне тяжелый газетный сверток с деньгами — частью доходов своего подразделения. Деньги периодически возил специальный курьер, но если директор филиала сам ехал в Москву, он из соображений экономии непременно выполнял эту весьма опасную функцию.
— Какие будут вопросы? — серьезным тоном спрашивал Алеша.
— Да нет у меня никаких вопросов. Все и так ясно! — весело отвечал я, небрежно откладывая сверток с деньгами в сторону.
Алексей значительно старше меня, ему почти сорок. Он среднего телосложения, выглядит молодо, интеллигентно. У него добрый одухотворенный взгляд и обезоруживающая улыбка. Благодаря его почти ангельскому лицу и светлому характеру к его имени никак не клеится отчество, да и имя его хочется произносить как-то по-доброму, по-отечески — Алеша.
Он родился в Ленинграде, окончил Ленинградский институт культуры и уехал по распределению в маленький сибирский городок. Поднимать, так сказать, культуру. В этом периферийном таежном городке, где минус сорок — оттепель, я случайно его и обнаружил, в смешном полушубке, зачуханного, словно он прожил здесь всю свою жизнь, не зная размаха и темперамента большой цивилизации, на краю земли, с подлой и жадной стервой по имени Юля. Он ее почему-то любил, даже боготворил, вознес до уровня маленького личного божка и находился всецело в ее черной власти.
Юля, познакомившись со мной, стала усиленно меня охмурять. На глазах у мужа. Муж, казалось, ничего не замечал. В ход пошли лучшие наряды, химические прически и колдовское, как ей думалось, обольщение, которое в моих глазах выглядело жалкими ужимками. Иметь в любовниках московского коммерсанта, тем более роскошного мужчину, было в этих местах, наверное, более чем престижно, но дело не в этом. Однажды я понял, что движет ее неуемной натурой.
Есть такой тип женщин: сначала они всячески преследуют мужчину, могут часами подкарауливать его, изображая безразличие и даже легкую сонливость, но при первой же возможности набрасываются на свою жертву, пытаясь проглотить целиком, даже если потом придется очень долго переваривать. В любом мужчине, если поискать, можно обнаружить слабинку, поэтому заарканить его опытной охотнице не составляет труда. Почти любая женщина по своей природе в совершенстве владеет гипнозом и к тому же обладает волчьим чутьем. Загнанный в угол различными, якобы случайными обстоятельствами, мужчина чаще всего не находит в себе сил сопротивляться и становится заложником этих обстоятельств. А чуть позже, когда у жертвы по отношению к совершившей насилие возникает устойчивая симпатия (стокгольмский синдром), женщина пытается выжать из сложившейся ситуации все до последнего пени. В ход идут любые инструменты интриги и коварства, включая соблазнение, слезы, обиды и прощения, нравоучения, отпущения грехов, упреки, шантаж, угрозы… Следует бесконечная череда вымогательств и повинностей. Обязательства мужчины растут как на дрожжах.
Ступив однажды на тропу войны, такая амазонка всегда идет до конца, добиваясь безусловного подчинения мужчины, его полного превращения в ручное безвольное существо. Самое удивительное, что часто такие женщины выглядят хрупкими безобидными пташками, способными на первый взгляд лишь созидать твое счастье, но никак не наоборот. В конце концов они разоряют твой дом, изгоняют из твоей жизни преданных друзей и бескорыстно любящих женщин, опустошают тебя без остатка…
Жена Алексея вызвалась курировать меня в моих поездках по городу. Когда об этом зашел разговор, я был погружен в свои мысли и нечаянно согласился. Теперь она всегда была рядом, постоянно надоедая мне своим присутствием, своими провинциальными повадками, своей «утонченностью», а главное, своим очевидным, с моей точки зрения, уродством и, прежде всего, огромными навыкате глазами.
Однажды я, изрядно намотавшись, изъявил желание погреться в сауне. Юля увезла меня в тайгу, где на поляне высился новенький спортивный комплекс из стекла и бетона. Я оставил ее в фойе пить кофе, заперся в сауне, быстро разделся, принял душ и прыгнул в бассейн. Наплававшись, я перешел в парилку и улегся на сосновой полке. Внезапно дверь открылась, и в парную ступила она.
Я же заперся?!
Я смутился и невольно прикрыл причинное место рукой. Юля была только в раздельном купальнике, но я понял, что она готова тотчас скинуть и его, стоит мне только намекнуть.
— Можно я тоже погреюсь, вы не против? — спросила она.
— Конечно. — Я натянуто улыбнулся.
Юля села на ту же полку, коснувшись бедром моей ноги, и украдкой глянула на мое тело.
— Меня можно не стесняться, — сказала она. — Я уже повидала…
Я перевернулся на живот.
— Ой, что-то здесь жарко! — И она скинула лифчик. — Ничего, что я в таком виде?
— Ничего, — буркнул я. Ее груди были хороши.
Ситуация получалась глупейшая. Только вчера вечером Алеша в баре два часа кряду рассказывал мне о своей жене, как он ее любит, как он ей признателен за все, что она для него сделала, какая она вся такая благородная и возвышенная… И на тебе! Вот они, бабы, во всей своей неприкрытой наготе!
Прошло минут пять. Внезапно я почувствовал прикосновение к своим бедрам.
— У тебя такая нежная кожа! — мечтательно похвалила Юля.
— Не жалуемся…
Ее пальцы, едва касаясь моего тела, скользнули от крестца вниз по ложбинке между ягодиц.
Я почувствовал, что возбуждаюсь. Еще мгновение — и будет поздно. Я поднялся, вышел вон и через минуту вернулся в плавках.
Она минут пять посидела в раздумье и надела лифчик.
«Какого черта, в конце концов! — мелькнула мысль. — Ну и оприходовал бы эту козу, дурак! Страшненькая? Ну и что! Раком поставил бы, да и впиндюрил от души… Все равно через три дня уезжать и никогда больше не увижу ни ее, ни Алексея…»
Я отогнал грязные мысли и постарался снять возникшую напряженность:
— Извини, я вчера перебрал, хочется отдохнуть!
Вообще, интересно, насколько разняться мысли человека и его поступки. Мысли его часто низки и безобразны, но поступки при этом могут быть чисты и благородны…..
В следующий раз все произошло за день до моего отъезда. Поздно вечером я сидел один у себя в номере люкс и лениво перебирал телевизионные программы. На одном из местных каналов рекламировали симпатичных и доступных массажисток-фотомоделей. Я засмотрелся на юные похотливые попки.
Раздался телефонный звонок.
— Александр Владимирович? Моя жена не у вас? — послышался голос Алексея.
— А почему она должна быть у меня? — изумился я.
— Она к вам поехала. Сказала, что какие-то документы забыла передать. Вот я и волнуюсь…
— А, понятно. Стало быть, еще не доехала. Как увижу, попрошу, чтобы она тебе перезвонила.
— Спасибо большое, Александр Владимирович!
Юля заявилась часом позже. Она знала, что я не запираю дверь номера, поэтому бесцеремонно проникла внутрь и, не обнаружив меня в гостиной, смело двинулась в спальню. Только ласково постучалась, будто между нами уже была какая-то нежная связь.
Она была одета как проститутка: короткая юбка, черные колготы сеточкой с широкой ажурной резинкой. Полупрозрачная кофточка вздулась полными, сочащимися похотью, грудями.
Она была преисполнена решимости.
Я лежал в кровати с двумя юными девицами. Еще одна наяда весело выпорхнула из уборной в одних колготках.
На столике у кровати стояли початая бутылка знатного коньяка и использованные гостиничные стаканы.
