Сергей Романов - Байки под хмельком
— А вы возьмите всем миром, сгоняйте в район к наркологу и закодируйтесь. Все до одного!
— Это что ж вообще к ней, окаянной, не прикасаться?
— Ну, зачем вообще? Закодируйтесь на время посевной и осенней страды. А как соберете урожай — устроите настоящий праздник. Например, в честь бога плодородия. И районное начальство на пир пригласите.
А ведь умные вещи говорит баба!
На другой день председатель сход в клубе собрал. Объяснил ситуацию: дескать, не бросим пить, ни трудодней не будет, ни урожая, и меня самого с председательского кресла пнут.
Мужики на упоминание о высоком урожае и трудоднях даже внимания не обратили. Хрен с ними! Даже средних урожаев, между прочим, в их колхозе уже лет десять не выдавалось. А вот председателя жалко было. Хороший мужик, компанейский, при похмельной болезни всегда нальет, а в голодный год последней краюхой хлеба поделится.
В общем все мужики как один единогласно проголосовали за кодирование. Даже решили арендовать на сутки импортный комфортабельный автобус, чтобы всем миром съездить в район к наркологу. Но когда узнали в какую сумму выльется такое путешествие, от автобуса отказались. Гораздо выгоднее было отремонтировать председательскую «Волгу» и на ней доставить в деревню районного целителя. Так и сделали. С этого и начался великий почин.
Как ни странно, а к посевной все трактора и комбайны были отремонтированы. И совсем уже были поражены районные власти, когда механизаторы того самого колхоза первыми в области доложили о конец посевной.
Очередная комиссия приехала, обследовала поля, поковыряла землю и убедившись, что зерна в ней имеются, поздравила председателя с успехом.
А председатель — таким деловым стал, просто свет туши. С утра до поздней ночи по полям мотался, в губы целовал передовых механизаторов и не скупился на обещания.
— Мужики! Орлы! — орал он, забравшись на бункер комбайна, — Вот уберем пшеничку, продадим её выгодно — вот тогда устроим праздник! Наши враги помрут от зависти!
Конечно, были отклонения. Кто-то втихаря нажирался самогона, несмотря на угрозы нарколога, окочуриться после первой же рюмки. Помереть, правда, никто не помер, но в течение суток лихорадило так, что впору было заказывать белые тапочки. К оступившимся приезжал председатель, ласково гладил нарушителя закона по голове и, вздыхая, говорил: «Ну, зачем же ты сделал это? Я ведь осенью с тобой так хотел на празднике выпить!» И больной после такой председательской заботы, готов был со стыда сгореть…
Урожай собирали по шестьдесят центнеров с гектара. Такого здешняя земля ещё не рожала. Молотили и вывозили на зернохранилище всем миром. И выгодно продавали. Каждый день на колхозный счет приличные деньги поступали. Трудодней у всех было — не пересчитать. Не забыли и не семена отложить…
О месте и времени великого праздника знало даже областное начальство. Всех пригласили. Столы накрыли на площади, рядом с клубом. Для приличия купили несколько ящиков водки — пусть уж высокие гости из района побалуются, а для себя наварили самогонки.
И загуляла деревня. Сначала обмывали урожай, потом начались осенние свадьбы. Словом праздник до рождества докатился. А когда Великий пост начался, председательская «Волга» снова в район отправилась. За наркологом.
Между прочим тот колхоз уже несколько лет подряд больше всех зерна собирает…
2000 г.
Ветнарколог
Митя врач ветеринарный. С большим стажем. При советской власти в колхозе работал, орденом награжден, постоянное место в президиуме имел. Одним словом, заслуженный был человек. Хочешь — больную свинью враз на ноги поставит, сыворотку какую-нибудь овечьему стаду сделать — тоже запросто. Кота кастрировать, собаку от лишая излечить — пожалуйста. Не брезговал и коров осеменять. Ну если надо им любовника! Надевал резиновую перчатку по локоть и привносил коровам специальную бычью жидкость в сокровенные места. Помимо уважения и деньги приличные получал.
А с наступлением демократии поголовье скота и в совхозе и в частном секторе резко сократилось. Не весть какую зарплату и ту платить стали раз в полгода. А у Мити — семья, хозяйство. Трудная жизнь наступила для Дмитрия Алексеевича. Ничего не оставалось, как уволиться из совхоза и податься в областной центр за поисками заработка, а значит и счастья. Молва ходила, что горожане кошками да собаками обзавелись, а знающих ветеринарных врачей в мегаполисах раз, два и обчелся. Звонил он мне несколько раз: мол, если у кого из твоих друзей пес или кошак дуба станет давать — приглашай немедленно. А у моих знакомых — у самих жрать нечего. Не то, что какую-либо животину в доме содержать.
Два года прошло с того разговора. И вдруг Митя снова звонит. Как жизнь, как дела? А я виновато начинаю объяснять, что ни больных кошек ни собак за это время мною не обнаружено и слышу, как в ответ Митя хохотать начинает. Не нужны ему уже ни собаки, ни крысы, ни морские свинки. Обещает через полчаса заглянуть в гости. И в точно назначенное время вижу, как во двор въезжает серебристое «Ауди», открывается дверца и из накрученного авто выходит Митя. В замшевом пиджаке и лакированных ботинках. Прямо — франт! Вот как нынче живут российские ветеринары. Значит не зря за демократию боролись, частную собственность отстаивали, о свободах говорили.
«Что за гадость твое молотое кофе?» — мне кажется, что именно эту фразу он хочет сказать после того как отхлебнул из чашечки. Отодвигает блюдце, вытаскивает платок и вытирает уголки губ.
— Дело у меня к тебе есть! — и сразу с места в карьер, — Пойдешь ко мне администратором?
— Коровам хвосты крутить и котам яйца стричь?
Будет хохмить! Народ от алкоголизма лечить и кодировать. Что не видишь, как нация спивается?
— Видеть-то вижу. Но ты-то тут при чем? Ветеринар ведь, а не нарколог!
Он отмахивается и закуривает «Мальборо»:
— Ума много не требуется. Набор лечения — стандартный, а деньги выкладывают немалые. Я буду исцелять, а твоя обязанность расходные ордера и рецепты больному выписывать. Чтобы все как в настоящей конторе было. Ну?
Была не была!
КодировкаИ вот уже едем на первый вызов в Митиной «карете» и ветеринар-нарколог рассказывает мне прописные истины, дескать все мужчины, когда речь заходит об их здоровье — трусы и нытики. На этом и зиждется все Митино лечение. Хочется клиенту закодироваться? Нет проблем. Заполучить «торпеду» — пара пустяков. А если кому-то в голову пришла мысль вставить «эспераль» подставляй задницу.
Кодировку заказывают люди небогатые. Перед нами пропитая рожа прораба. Еле языком ворочает и требует, чтобы никогда-никогда эту дрянь в рот не брать. Нет, лучше пять лет! Вообще и трех хватит, а ещё лучше месяцев на шесть про спиртное забыть.
Митя просит пациента открыть рот. Шире, ещё шире! Вот так. Достает баллончик, похожий на тот, которым освежают воздух в сортирах, и направляет шипящую струю в отверстие с пожелтевшими от табака редкими зубами. Еле слышно шепчет какие-то цифры: семь, семь, пять, два, девять, ноль, семь, семь… И я и клиент догадываемся, что это тот самый волшебный код. Запомнить его нет никакой возможности. Много цифр, не все названы отчетливо. Но таинство кодировки полностью соблюдено. Клиент на наших глазах синеет, зрачки расширяются, рот по-прежнему открыт, по небритой бороде стекает белая пена, кажется вот-вот он грохнется со стула в обморок. Но проходит минут десять и «синька» с лица спадает. Он даже старается шутить: ни хрена себе, такое ощущение, будто находишься по пути к Богу…
— Да-да, — подтверждает Митя, сгребает со стола пятидесятирублевые купюры и просит меня оформить приходный ордер, — Если в течение шести месяцев хоть капля спиртного попадет в рот, пострашнее будет. Сердечко ваше как, пошаливает? Вот-вот, поэтому без шуточек. Если уж совсем невмоготу станет, лучше нас вызывайте. Раскодируем…
И тут же обращается ко мне:
— Ассистент! Дайте больному подписать обязательство. Мы не несем ответственности за его жизнь, если он сорвется и примет алкоголь.
Больной, две минут назад переживший настоящий шок, испуганно смотрит на Митю:
— Ну что вы, доктор! Никогда!
— Всякое случается. А я за вас в тюрьме сидеть не хочу.
Я несу Митин чемоданчик к машине:
— Если и в самом деле выпьет, помрет?
— Ни хрена ему не сделается. От чего помирать-то? От хлорэтила? Это же замораживающая жидкость.
Видел, небось, на футболе: спортсмену по ногам врезали, и ему сразу же на больное место пшикают. Это и есть хлорэтил.
— А ты ему в рот!
— А куда ж, в задницу? Именно в ротовою полость и надо. Средство безвредно и экологически чисто. Так сказать, для достижения неприятного эффекта. Десна, язык, небо немеют. Пациент ни бе ни ме сказать не может. Этим и достигается устрашающий эффект. Не лекарство и код, а именно страх заставит ещё не совсем конченного алкаша воздерживаться от водки.
