Борис Егоров - Маски
Только к нему этот агрегат интернату, где всего 300 воспитанников?
В общем, работа идет под титлом: «Кушайте пончики!», «Приобретайте картины!»
И не только картины. Мало ли что можно купить. Председатель поселкового Совета товарищ Вязников обожает художественно выполненные урны. Что поделаешь, нравятся человеку красивые, монументальные плевательницы. А раз так, то он очень быстро распорядился деньгами, которые ассигнованы на благоустройство. Взял и купил 40 чугунных урн художественного литья. Каждая — по 30 рублей. Плюйте, товарищи! Плюйте, испытывая полное эстетическое удовлетворение!
Но неожиданно выяснилось, что в поселке вполне достаточно старых урн, обычных, деревянных, Вязникова, правда, это врасплох не застало: он приказал рядом с каждой старой, нехудожественной урной поставить новую, художественную, дабы можно было сравнить бледное прошлое поселка с его лучезарным настоящим.
Поставили. И все-таки оказался излишек. Урны, которые уже негде было размещать, свалили в кучу — и где, вы думаете? — перед зданием поселкового Совета. Чтобы товарищ Вязников мог из своего окна любоваться художественным литьем. Жаль только, что не написали на этих урнах: «Здесь хранится прах государственных денег, заживо загубленных почтенным мэром нашего поселка Вязниковым. Остановись, прохожий, и обнажи голову перед этим печальным колумбарием!»
Изобретательно тратить государственные червонцы умеют не только Майкин и Вязников. Пожалуй, большей игрой ума отличились предусмотрительные деятели из Ивановского района. Поломав свои буйные головы, на что бы загнать бюджетные средства, они предприняли мужественный, но несколько неожиданный шаг: создать тридцатилетний запас туалетной бумаги. Таким образом, с бумажкой в этом районе полный порядок. До самого 1992 года обеспечены! Вот что значит глядеть вперед.
Но самое главное мы, разумеется, оставили на конец.
Самое главное — это бессмертное, историческое дело, начатое бывшим главным врачом областной больницы 3. В. Иншаковым.
В 1959 году т. Иншаков попал в затруднительное положение: он получил огромные деньги на реконструкцию больницы. Но слово «реконструкция» было ему неведомо, А в словарь иностранных слов он заглянуть не догадался, да и окружающие не надоумили. И посему приказал главный врач строить на эти средства вокруг больничного городка крепостную стену. Надежную, грозную, способную выдержать самое отчаянное нападение башибузуков. Только где они, башибузуки, в современном, цивилизованном облцентре? Но отсутствие этих злыдней т. Иншакова не смутило.
Строить так строить! По дерзкому замыслу оградостроителя забор должен был протянуться на полтора километра и состоять из железобетонных плит высотой в 2,5 метра. Вес каждой плиты — 5 тонн. Рыдайте, башибузуки, в бессильном отчаянии: такие стены и тараном не прошибешь.
Прикинул т. Иншаков, во что обойдется его архитектурная затея, и немножко испугался: почти миллион старыми деньгами. Но его поддержал главный инженер облпроекта т. Кальной. Валяй, мол, твори, созидай. Благословляю и визирую!
Великая стена имени товарища Иншакова воздвигается уже четыре года, железобетонные блоки влетели больнице в 700 тысяч рублей, а конца развернувшемуся строительству еще не видно. Конца не видно, а начало уже разваливается: зыбкая северная почва не выдерживает тяжести пятитонных плит…
Но тем не менее «реконструкция» продолжается, а т. Иншаков, посрамивший средневековых оградостроителей, коим не известен был железобетон, за заслуги перед отечеством повышен в должности.
Вот, собственно, и все факты, которыми мы хотели поделиться с читателем. То есть не все. В нашем распоряжении имеются еще десятки подобных, но мы уже слышим нетерпеливый вопрос: о чем идет речь? О головотяпстве? О бездарных хозяйственниках? Да, головотяпство здесь налицо. И по соседству, как и всегда, бездарность.
Можно было бы только посмеяться над глупостью тех, кто здесь поименован, если бы глупость их не обошлась слишком дорого.
Но так ли уже глупы герои фельетона? Представьте, нет. В домашнем быту они весьма расчетливы и экономны. И очень далеки от того, чтобы всю месячную зарплату употребить на закупку «Оленей в лесу» или туалетной бумаги. А тов. Вязников, хоть он и влюблен в художественно выполненные плевательницы, на свои личные сбережения их почему-то не приобретает.
Видимо, потому, что очень четко уяснил себе, что такое мое, и весьма расплывчато — что такое наше. А рядом не оказалось вдумчивых, принципиальных людей, которые напомнили бы заблудшему, что нашим разбрасываться тоже не следует, что денежки надо тратить по-умному. И совсем не ради того, чтобы отчитаться любым чеком. А ради пользы общественной.
Ведя такую популярную беседу, очень кстати напомнить слушателям, как звучат наши моральные принципы: добросовестный труд на благо общества, забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния, нетерпимость к нарушителям общественных интересов.
Это если тратчик-растратчик темный, если он газет не читает и радио не слушает. А если он просвещенный, то что его уговаривать? Дайте ему другую работу, подальше от сейфов с деньгами. А в характеристике при увольнении смелой, недрогнувшей рукой напишите: «У товарища Н. нет совести, долга перед обществом не сознает, и финансы ему доверять нельзя».
Но так, к сожалению, не пишут. Боятся обидеть банкротов. А обижать надо! Пусть обижаются!
Дать по шапке!
Просматривая иллюстрированные журналы, я часто вижу в них рубрику «Как одеться женщине». Под этой рубрикой выступают многоопытные авторы, законодатели мод. Их советы, как правило, бывают мудрыми и звучат изящно, почти музыкально: «…в Москве и Ленинграде краски одежды более сдержанны. Здесь предпочитают пастельную гамму в аксессуарах…» или: «Такое платье, на первый взгляд спокойно ниспадающее, вместе с тем хорошо подчеркивает линии бюста и бедер и создает красивый силуэт».
Я всегда завидовал этим людям: они могут давать советы женщинам. И в столь поэтической форме. А я никогда не мог.
Мои робкие попытки кое-что посоветовать окончились позорной неудачей. Моя жена сказала:
— Молчи. У тебя нет вкуса.
Когда-то, говорили, был. И вдруг пропал.
Каким же надо быть умным, чтобы давать советы женщинам!
А я люблю советовать. Но, как говорят, бодливой корове бог рог не дает. И вдруг, представьте, дал!
Теперь на авторов советов в журналах я смотрю свысока, снисходительно: мои рекомендации лучше. Я вне конкуренции.
И действительно, убедитесь. Если вы будете шить платье, пальто или шубу, следуя советам художников-модельеров, то вам не избежать многих забот: а) надо купить соответствующую материю, конечно наиновейшую, а ее может и не оказаться; б) надо многократно бегать в ателье, проталкивая свой заказ; в) за все это придется платить деньги, что самое неприятное.
А мой совет проще, вернее и экономнее: материю доставать не нужно, в ателье ходить нет необходимости. И затрат — абсолютно никаких! Ни копеечки! И если вам захочется иметь, допустим, шубу, то она будет изготовлена из самых наиновейших материалов. Лавсан или нитрон, например, вам импонирует? Пожалуйста.
— А как все это устроить? — спросите вы. — Что нужно сделать?
Я отвечаю:
— Надо дружить с наукой.
Конкретнее: с Научно-исследовательским институтом ТРИКО.
Точнее: с его директором Анной Ивановной Голубицыной.
И тогда вы будете красивы. На вас будет такая шуба, что, увидев ее, милиционер на перекрестке невольно выронит из рук свой полосатый жезл. На вас будут чулки — ах какие чулки! Необычные — кроеные! Ваши подруги зарыдают от зависти и будут кусать себя за коленки.
Осушив слезы, они спросят:
— Сколько стоит?
А вы ответите небрежно:
— Ничего, это дар Анны Ивановны…
Вот он, мой совет, как одеться женщине!
И он абсолютно не беспочвенный. Он опирается на факты, на живую практику.
Институт, который был мною назван выше, бесплатно выдаст вам для «опытной примерки» свою очередную новинку. И носите ее, носите, носите сколько угодно.
Но только, ради бога, повторяю, не лезьте в карман за кошельком. Спрячьте ваши деньги. Платить ничего не надо. Заплатит институт. Из бюджета на научно-исследовательскую работу.
За один год двадцать руководящих работников института и предприятий, с которыми институт связан, приоделись в новенькие шубы. Кому порешила А. И. Голубицына дать шубу на «примерку», тот и «примерял» в свое удовольствие.
Кому — по шубе, а кому — и по шапке. Не в переносном, а в прямом смысле. А почему бы и шапки не сделать, если мех «свой», даровой? В списке так и значится:
«Лютикова, главный бухгалтер института, — шапка.
Репейников, зам. главного бухгалтера, — шапка.
