Анатолий Вилинович - Дальнейшие похождения Остапа Бендера
— Ничего страшного, а, доктор? — с испуганным лицом уставился Сукиасов на врача. В голосе его была надежда на лучшее и он еще промолвил — Я веду жизнь йогов… поэтому я…
— Вы абсолютно не больны, лекарства я выпишу вам подбадривающие, кушайте все, что душа пожелает, пить тоже все… — при этих словах доктор глотнул слюну и погладил машинально свой тощий живот. — А касательно индийских йогов, это любопытно, — взглянул он на отвислый живот пациента, — очень интересно… Ежедневно промывайте желудок, пациент…
— Вас Иван Христофорович вызывает, — вошла медсестра.
— Иду, иду, — ухмыльнулся врач. — Вы посидите, здесь, пожалуйста, я сейчас, — обратился он к Сукиасову, — Насчет йогов это очень интересно, уважаемый…
В коридоре он уловил на себе вопросительные взгляды ожидающих больных и пояснил:
— У меня трудный больной, товарищи, придется подождать.
В кабинете коллеги, куда он вошел, его встретил Иван Христофорович с опухшим лицом.
— Присядь, вчера перебрали, прийти в себя не могу, давай понемногу…
Он извлек из тумбочки графин со спиртом, два стакана и развернул пакет с едой. Там оказалась целая курица, яйца, огурцы, помидоры и прочая снедь.
— Ну, будем! — чокнулись друзья и выпили по первой.
Курица пошла на разрыв, заработали с хрустом челюсти, а когда уровень жидкости в графинчике снизился, врач покинул кабинет Ивана Христофоровича и неуверенной походкой пошел к себе.
Ожидающие больные дремали. Сукиасов, пристроившись на диванчике для обследования пациентов, сладко спал. Он посапывал, причмокивал губами и почесывал свою волосатую грудь. Медсестра ушла в буфет, туда привезли пайки для медработников.
— Больной, прошу, и-ик, встать, — скомандовал вошедший эскулап. — Так, и-ик, фамилия? Ага, Сукиасов, и-ик, так на что жаловались?
Сукиасов вскочил с ложа и стоял, почесывая себя, где надо и не надо и, зевая, ответил:
— Да вот тут болит, а сейчас уже и тут ноет, — показал он центр живота.
— Так, и-ик, поставьте это, и-ик, — протянул ему врач градусник. И после совсем малого времени он, взглянув на термометр, констатировал — Температура, и-ик, в норме… — Так, значит вот, и-ик, есть вам можно только, и-ик, манную кашу по утрам, в обед постный суп из овощей, и-ик, молоко, фрукты, и-ик… На ужин — кислое, кефир, и-ик, — скривил свое лицо, вспомнив только что им съеденное.
— Так вы же говорили, что абсолютно все…
— Н-да, говорил, но проконсультировавшись, и-ик, с коллегами, я счел нужным предусмотреть вот это… Следующий, и-ик, — закричал врач в дверь.
На его зов в кабинет вошла больная пожилая женщина. Сукиасов, вконец расстроенный, держа в руке пачку рецептов под неумолкающее «и-ик», вышел из кабинета.
Глава XXV. ТАЛАНТЛИВЫЕ УЧЕНИКИ ВЕЛИКОГО КОМБИНАТОРА-ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ
Балаганов в мичманке с крабом и в морском кителе, и Козлевич примерно в таком же одеянии, только без краба на фуражке, стояли у подъезда огромного нового дома. Он был выкрашен в невеселый серый цвет. У подъезда вывеска извещала: «Дом госучреждений». Массивная дверь поминутно открывалась и закрывалась, выпуская и впуская в дом людей с портфелями, папками, с трубочками бумаг, просто с пустыми руками. Подъезжали и отъезжали автомобили, пролетки.
— Шумное заведение, — прокомментировал рыжеволосый компаньон искателя подводного клада и взялся за начищенную до блеска медную ручку двери. Козлевич неуверенно двинулся за ним. Друзья вошли в просторный вестибюль и остановились, глядя на суету вокруг.
Представители клуба «Два якоря» расспросили вахтера, втиснулись в лифт и понеслись вверх. На одном из верхних этажей вышли и прочли: «Пенькотрест». Пошли по предлинному коридору под стук пишущих машинок, телефонных разговоров и звонков, которые неслись из открытых дверей множества отделов. Аппарат бурлил.
— Вот, вот, за это приготовь бутылочку с домиком… — неслось из одной двери.
— Все ясно, с тебя бутылочка со звездной наклеечкой… — донеслось из другой комнаты.
— А ему стаканомойка, как прыснет в лицо! Он сразу же на деловой тон— булькал смехом кто-то рядом.
— А ночью спишь рядом, а тебя запахом консервных банок обдает, — жаловался тонкий голос в комнате по-соседству. — Развожусь.
— Ха-ха, наркомат похоронных дел, одним словом, — констатировал бас и залился с надрывом в голосе, но не выдержал обуявшего его смеха и закашлялся.
— Бить таких надо, чтобы сопли потекли! — сурово произнес грузный служащий, выходя из комнаты с бумагами.
— Обратите внимание, Адам Казимирович, на кипящую здесь служебную обстановку. Никакого сравнения с нашим морклубом, где только шум прибоя да застоявшийся запах тюльки с Исидором и бывшим заврыбой, — засмеялся Балаганов.
Он наступил на выступающий край изогнутой паркетины, которая другим концом выбросилась вверх, Балаганов споткнулся и с грохотом влетел в открытые двери какого-то кабинета. От его падения отвалился кусок штукатурки под дружный хохот сидящих в комнате.
— Это, это… — залился смехом служащий в очках, отбрасывая косточку на счетах, — уже десятый…
Посланец великого предпринимателя поднялся, отряхнулся и беззвучно выругался, потирая ушибленное колено.
— Десять дней, — надрывался смехом другой аппаратный работник, — как мы сюда вселились и десять падений…
— Комедия, — взвизгнула девица и застучала мелко на машинке.
Козлевич взял своего друга под руку и повел его дальше по полутемному коридору, освещаемому только открытыми дверями отделов, осторожно ступая по полу.
— А он инвалид, у него рука в комитете…
— Ах, бросьте, «авоська» — это сейчас самое модное украшение хозяйственных мужей… — продолжало нестись им вслед из комнат, дающих свет длиннющему коридору здания многих госучреждений.
Наконец командировочные из Мариуполя вошли в приемную. За письменным столом сидела секретарша и посмеивалась над открытой книгой. Увидев посетителей, сунула книгу под стол и отрубила:
— Управляющего еще нет, он с утра в совнархозе.
— Вы имеете в виду Вениамина Гидальевича? — обольстительно улыбнулся ей Балаганов. — Мы знаем, он скоро будет. Подождем, товарищ Казимирович? — обратился он к автомеханику их компании.
— Подождем, — кивнул тот, пригладив рукой усы.
— Как хотите, — и секретарша, приоткрыв ящик стола, продолжила читку открытой книги.
Шура Балаганов потянулся, прошелся и, услышав смешок девушки, спросил:
— Интересно?
— Очень!
— Смешно?
— Очень!
— А что вы читаете, разрешите узнать?
Но секретарша не успела ответить.
В приемную стремительно влетел Сукиасов. На его лице были заметны следы душевного расстройства. Он недовольно взглянул на посетителей и вместо приветствия спросил:
— Что срочного? Кто звонил? — и получив ответ, что никто не звонил и не спрашивал его, он взглянул на посетителей и спросил:
— Вы ко мне, товарищи? Прошу…
Компаньоны вошли в кабинет хозяина под торопливый стук пишущей машинки.
— Мы, собственно… разрешите представиться — начальник подводной экспедиции по малым затонувшим в гражданскую войну кораблям Балаганов, — протянул руку командировочный.
— Очень приятно, весьма… — пожал руку пенькотрестовский руководитель. — Сукиасов…
— Казимирович, — протянул свою руку и Козлевич.
— Мой первый помощник по медицинским вопросим, — пояснил старший уполномоченный Бендером добывать карту, на что другой, усатый уполномоченный с удивлением взглянул на своего молодого друга.
— Очень приятно, — пожал руку Козлевича Вениамин Гидальевич. И с интересом гладя на него, уточнил — По медицинским вопросам? Это интересно, весьма…
— Он большой специалист по медицине… — заверил его Балаганов, бросив взгляд на усача.
Адам Казимирович поняв неожиданный ход своего молодого друга, произнес по-польски подтверждающую фразу. А рыжеголовый «мичман» тут же пояснил:
— Он поляк, но хорошо говорит по-русски, украински…
— О, такой специалист, это просто замечательно! — зашелся в восторге управляющий «Пенькотрестом».
— В нашей подводной работе без хорошего специалиста-медика никак нельзя, уважаемый Вениамин Гидальевич, — пояснил способный ученик великого комбинатора.
Балаганов, руководствуясь наставлениями Бендера, бил наверняка. Посетив квартиру Сукиасова, он пленил его домработницу Глашу и выведал самые больные места ее хозяина.
— Ест, как не в себя, скажу я вам, только и успевай подавать ему, — рассказывала наемная хозяйка. — А о здоровье своем печется, бог ты мой! Через день не иначе перед работой бежит в свою поликлинику. Лекарств накупает!.. Книги по болезням всяким перед сном читает. Я, говорит он мне, должен долго-долго жить, чтобы как можно больше пользы обществу принести, так что и ты старайся мне вкусно готовить… Занимается этим… ну, как его… гогом из страны какой-то… Упражнения, значит, такие вот делает, — показала она как могла.
