Наринэ Абгарян - Манюня
— Натэла, — встрепенулся он, — принеси Мише мой синий жакет, а то вдруг ему холодно.
— Мне не холодно, — успокоил его дядя Миша.
— Ничего, пусть рядом полежит, — не дрогнул Гоги и кинул кости: — Готовься к проигрышу, Юрик. Ду-ек[7].
— Шикарный старт, — захохотал папа.
Мы лежали с закрытнлми глазами и прислушивались к звукам, которые лились в распахнутые окна спальни. Где-то совсем близко шумело море, ночь накрыла город темным звездным куполом, мама с Натэлой в два голоса пели «А напоследок я скажу»…
— Скажешь — не скажешь, все равно победа будет моей, — комментировал их пение Гоги.
— Хорошо-то как, — шепнула Манька.
— Угум, — промычали мы в полудреме.
Впереди были две недели замечательного, полного удивительных приключений отдыха.
* * *Наутро, сразу после завтрака, мы отправились на пляж. Идти было недалеко, минут двадцать неспешным шагом. Огромное, густое, безбрежное Черное море разом обрушило на нас все свое великолепие.
— Ух ты, — задохнулись мы, — красота-то какая.
— Смотрите, народу как много, и все почти голые, — радовалась Каринка.
— Пахалеоод, самалеооот, деревоооо, пысоооок, много-много водыыы, — степным акыном перечисляла увиденное Гаянэ.
Мы расстелили пляжные полотенца, быстренько скинули наши платьица и остались в купальниках. Каринка в красном, я в голубеньком, а Маня в желтеньком, раздельном. Мы с Каринкой по очереди заглянули ей в лифчик.
— У тебя там ничего нет, — разочарованно протянули мы.
— Это на вырост, — важно сказала Манька и поправила лифчик, — в следующий раз я приеду на море уже с титьками.
— Где ты таких слов набралась, — рассердилась Ба, — надо говорить не титьки, а грудь.
— Ну, значит, с грудями приеду.
— Горе луковое, — вздохнула Ба и стянула через голову платье в мелкий цветочек.
— Хихихи, — захихикали мы.
На Ба был большой закрытый синий купальник в малиновые разводы. Грудь у Ба заканчивалась ровно там, где начинался живот, а живот плавно перетекал в бедра.
— Ба, я и не знала, что ты такая толстенькая, — прыснула я.
— Наринэ! — рассердилась мама.
Но я смеялась и не могла остановиться.
— Ничего смешного, — отрезала Ба и надела на голову соломенную шляпу.
— Ба, ты на Страшилу Мудрого похожа, — не вытерпела Маня.
— Ты с ума сошла, Мария? — разозлилась Ба.
— Ладно, на Гудвина, — не сдавалась моя подруга.
Дядя Миша хотел сделать дочери замечание, но глянул на Ба, прыснул и спрятал лицо в ладони.
— Манюня, — решила вмешаться мама, — нельзя так с бабушкой разговаривать!
— А чего я такого сказала? — обиделась Манька. — Была бы она худая и костлявая, я бы сказала, что она на Железного Дровосека похожа.
— Хыхыхыыы, — покатился со смеху дядя Миша.
— Пригрела на груди клубок змей, — сердито пробубнила Ба, вытащила из сумки тюбик крема «Балет» и толстым слоем намазала себе нос.
— Главное, не сгореть, чтобы шнобелем не семафорить, — сказала назидательно. — Нарка, иди, и тебе нос смажу, — подозвала она меня.
— Почему как только шнобель, так все сразу Нарку вспоминают, — обиделась я, — не надо мне вашего крема!
Потом наши папы в два счета надули плавательные круги.
— Надя, я сегодня научу тебя плавать, — обрадовал папа маму.
— Не надо, — испугалась мама, — мне и так хорошо, и вообще, на кого я маленькую Сонечку оставлю?
— Я за ней пригляжу, — сказала Ба, — ты можешь спокойно поплавать. Если что, я тебя позову.
— Тут шумно, я могу не услышать вас, — упиралась мама.
— Надя, если я захочу, то меня и в Варне услышат, так что не волнуйся, — успокоила ее Ба.
— Юра, ты же знаешь, я воды боюсь, — взмолилась мама.
— Будем страх лечить, — потянул ее за руку папа.
— Завтра, ладно? — попросила мама. — Дай мне сегодня просто к морю привыкнуть.
— Ладно, — смилостивился папа.
— Вы пойдите поплавайте, а я вещи постерегу, — выдохнула с облегчением она.
— А я буду красивые камушки собирать, — сказала Гаянэ.
— Смотри у меня, — выпучилась Ба, — если хоть один камушек в нос засунешь, то вытаскивать его буду я. Тебе ясно?
— Ясно, — сказала Гаянэ.
— Умная девочка, — похвалила ее Ба, — ну что, пойдем плавать?
— Пойдеоооом! — заорали мы.
И мы побежали к морю. Маня бежала впереди всех, двумя руками придерживая на талии надувной круг и смешно двигая лопатками.
Дядя Миша подхватил ее под мышки и с разбега кинул в море.
— Иииииииииии, — завизжала Манька.
Потом папа таким же образом отправил в воду меня, а Каринку они с дядей Мишей раскачали за руки и ноги и швырнула дальше всех.
— Аааааааааа! — орала в восторге Каринка.
— Роза? — Обернулся к Ба папа.
— Нет уж, молодые люди, я как-нибудь сама, — сказала Ба и села прямо у кромки воды.
— Плавайте недалеко, чтобы я вас видела, — крикнула она.
Дядя Миша с папой пустились наперегонки и скоро оказались у буйков.
— Как два дельфина, — загордилась Манька.
— А мы как кто?
— А мы как три девицы у окна, — сказала Манька, — смотрите, как я умею делать — и она навалилась на круг, легла пузом на воду и задрала ноги. — Я похожа на русалку?
Мы с Каринкой повторили ее маневр.
— Теперь мы три русалки у окна, — обрадовалась я. Потом Каринке стало скучно бултыхаться в воде, и она выдернула затычку сначала из моего, потом из Маниного круга.
В отместку мы выдернули затычку из ее круга и навалились на нее всем телом. Пока барахтались в воде, круги унесло волной. Хорошо, что рядом плавало много сердобольных дядечек и тетенек, они нам вернули круги и наказали больше не шалить.
— Куда ваши родители смотрят? — возмутилась тетенька в малиновой панаме.
— Они смотрят в другую сторону, потому что им стыдно, что мы их дети, — не растерялась Манька.
— Вот из-за таких безответственных взрослых и растет в мире количество преступников, — неосторожно сказала тетенька.
— Это кого ты преступниками обзываешь? — надвинулась на нее Ба. — Вроде на вид нормальная женщина, а туда же!
— Куда это туда? — растерялась тетенька.
— Да известно куда. Девочки, отплывайте подальше, мало ли чем можно от нее заразиться!
— П-позвольте, — пролепетала тетенька в малиновой панаме.
— Не позволю! — Ба сдвинула шляпу на затылок и стерла с носа толстый слой крема.
«Бить будут», — подумала тетенька и быстро-быстро отплыла в сторону.
— Николаи боз! — прогрохотала ей вслед Ба, сделала в воде два приседания и вышла обратно на берег.
— Ба-а, — взяла ее за руку Гаянэ, — водь, я габушгов нашда даздых.
— Деточка, ну ты сама напросилась, — выдохнула Ба и наградила Гаянэ своим фирменным подзатыльником.
— И камушки сами из носа посыпались, — рассказывала потом Гаянэ.
— Хэх, Гагасичка, — хмыкнул дядя Миша, — это еще что! У меня иногда целые звездные системы выскакивали из глаз от подзатыльников Ба. Хотя я никогда в жизни себе в нос ничего не засовывал.
— Бедненький, — пожалела его Гаянэ, — я, когда в следующий раз буду камушки себе в нос засовывать, и вам принесу.
Ба зашла в комнату в ту минуту, когда дядя Миша, заговорщицки подмигнув Гаянэ, говорил:
— И мы тогда вдвоем набьем наши носы и уши камушками до отказа, да?
Через секунду закатное небо озарил победный салют искр, вылетевший из Дядимишиных глаз, а следом все жители и гости славного города Адлера узнали все, что Ба думает о шлимазлах в целом, и о своем сыне в частности.
ГЛАВА 27
Манюня едет в Адлер, часть третья из трех, или Как Ба кокетничала с внуком Гольданской
На второй день отдыха, прямо с раннего утра, мама прикинулась больной.
— Что-то голова у меня ноет, — делала она скорбное выражение лица, — видимо, у моря продуло. Я посижу на пляже, но в воду сегодня не полезу.
— Хе-хе, — засмеялся папа, — жена, я тебя не первый день знаю, ты лучше сразу признавайся, что боишься учиться плавать.
— Ничего я не боюсь, — забегала глазами мама.
— Ну и нечего тогда придумывать. Чуть что — сразу голова болит.
— Вестимо дело, — рассмеялась Ба, — голова болит — самая известная женская отговорка.
— И прямой путь к раннему климаксу, — ввернул папа.
— Ну и ладно, — обрадовалась мама, — будем жить с тобой как брат с сестрой. Ого, рифма на радостях пошла!
— Это я пошутил, — забеспокоился отец, — это я так, к слову сказал.
— Поздно уже, — похлопала его по плечу Ба, — проложил себе необдуманными словам дорогу к раннему простатиту.
— Хахахахаааа, — покатилась со смеху мама.
— Сейчас пойдем учиться плавать, и я посмотрю, кто тут хахаха, — рассердился папа.
