Александр Щелоков - Я — начальник, ты — дурак
Генерал так и сделал. Мужчина видный, по габаритам солидный, распахнул руки с силой, будто собирался взлететь.
Удар правой руки пришелся прямо по аппарату Суходольского, который он держал у глаз. Устоять на ногах Валерию не удалось. Он тоже взмахнул руками, обозначив свою небольшую фермату и полетел спиной вниз на брусчатку Красной площади. Фотоаппарат брякнулся о камни, внеся в звуки оркестра новую ноту. Очки, без которых Валерий превращался в полуслепого, отлетели в сторону. Превозмогая боль в спине, которой довелось убедиться в жесткости камней главной площади державы, он ползал по брусчатке и старался нашарить руками свои окуляры.
Первый ряд оркестрантов, видевший всю картину от начала до конца, давились от смеха. Генерал, не понимавший что рассмешило музыкантов, делал суровое лицо.
Подобрав с брусчатки очки с разбитым стеклом, Суходольский почти по-пластунски уполз с поля, которое так и не стало полем его победы.
На другой день, встретив меня в редакции, он спросил:
— Ты знаешь, что такое фермата? Нет? А это жест, которым генерал барабанных войск имеет официальное право врезать по очкам армейскому капитану.
ЦЕЛУЙ — Я «ПРАВДА!»
Реактор военного отдела газеты «Правда» Николай Николаевич Денисов был хорошо упитан и как две капли воды походил на Уинстона Черчилля, переодетого в форму полковника Советской Армии. Впрочем, черт его знает, может это Черчилль походил на Денисова, одетого в строгий английский костюм, теперь можно узнать только в небесной канцелярии.
Мне всегда казалось, что зная о своем сходстве с великим политиком, Николай Николаевич кокетливо подчеркивал эту похожесть легкими штрихами своего поведения. Например, он любил подымить толстенной сигарой, держа ее в уголке полных губ.
Однако своим положением «правдиста» Денисов гордился куда больше, нежели сходством с английским премьером. При подготовке к съемкам какого-то исторического фильма о войне, студия Мосфильм предложила Николаю Николаевичу сыграть роль сэра Уинстона. Денисов от такого предложения буквально взорвался и ответил отказом. Потом с возмущением объяснял знакомым:
— Надо же так обнаглеть! Мне, большевику, ответственному работнику центрального партийного органа предложить играть роль человека, который объявил нашей Родине «холодную войну».
Однако и после этого Денисов оставался похожим на Черчилля и продолжал курить сигару.
Ролью «ответственного работника» центрального партийного органа Николай Николаевич страшно гордился и в обществе журналистов всегда старался подчеркнуть свое особое положение. Когда после полета в космос встречали Юрия Гагарина, пишущая братия старалась прикоснуться к космонавту, обнять его и только потом назвать орган, который они представляли… А вот Денисов подошел к герою торжества, осмотрел его, тронул пальцем свою мясистую щеку и торжественно сказал:
— Целуй ты меня. Я — «Правда».
САТИНОВЫЕ ТРУСЫ
В поездке в Латинскую Америку Юрия Гагарина от «Красной Звезды» сопровождал начальник отдела авиации полковник Федор Лушников. В Бразилии в Рио-де-Жанейро первого космонавта мира повезли на знаменитый пляж. За ним туда же двинулась и толпа журналистов, представлявших весь читающий мир. Естественно, поехал туда и Лушников.
Коли был пляж, то было и купанье. Плескался в волнах Атлантики Гагарин. Бросились в воду сопровождавшие его лица. Воспылал желанием омыть океанской водой свое тело и наш Лушников. Он быстро разделся и еще не успел броситься в воду, как на пляже поднялся переполох. Оставив в покое купавшегося Гагарина, вся газетная братия, вооруженная фотокамерами, толкая друг друга бросилась, к Лушникову.
Первым понял в чем дело военный атташе посольства СССР в Бразилии. В те времена уже весь мир купался в плавках, плотно облегавших бедра и рельефы мужского достоинства, а Лушников направился к воде в широченных черных сатиновых семейных трусах, сшитых в счет перевыполнения квартального плана какой-то московской инвалидной артелью.
Атташе понял, какие снимки завтра же украсят первые полосы местных газет. Он коршуном кинулся на Лушникова и силой запихал его в машину.
Конечно, подобающие плавки нашлись. Конечно, Лушников в Атлантике искупался. Но из Бразилии он вывез не проходящее возмущение:
— Ну, буржуазия! Ну, паразиты! Будто никогда не видели сатиновых трусов. А они у меня были новые. Специально надел!
«А ЧТО ОБ ЭТОМ СКАЖУТ ДРУГИЕ ОТЦЫ?»
Мне одному из первых в советской журналистике довелось собирать и изучать документальные материалы о первом сыне Сталина — Якове, который погиб в фашистском плену. Для начала главный редактор «Красной Звезды» подписал официальное письмо в Центральный военный архив, и я с этой бумагой подался в Подольск. Там по специальному разрешению Генштаба мне выдали дело 1027558. Серую папку уже тронуло время. Только надпись «Личное дело старшего лейтенанта Джугашвили Якова Иосифовича», сделанная черной тушью нисколько не выцвела. В деле находилась и пожелтевшая фотография, подлинность которой была заверена по всем правилам штабного делопроизводства. Обязательная для такого рода дел автобиография была написана бисерным почерком Якова Джугашвили.
«Родился в 1908 г. в марте месяце в г. Баку в семье профессионала — революционера»…
Рассказ Якова о себе скуп до чрезвычайности. В нем не заметно ни стремления показать себя человеком значительным, ни желания покрасоваться. Он был прост, этот невысокий старший лейтенант в аккуратной гимнастерке с тремя «кубиками» на черных артиллерийских петлицах. Прост и скромен. Именно эти качества Якова позже в беседах со мной подчеркивали все, кто его знал лично.
За листком автобиографии следовала анкета — обязательный элемент любого личного дела командира Красной Армии.
Мы часто видим в такого рода документах нечто бюрократическое, и сатирики вокруг анкет порезвились немало. Но, листая эту, я испытывал сожаление, что она задала так мало вопросов человеку, которого уже ни о чем спросить нельзя.
«Национальность — грузин».
«Родной язык — грузинский и русский».
В графе «трудовая деятельность» скупые строки, рассказывающие о работе и учебе.
«Рабфак 1930 г. Москва. В 1935 году окончил транспортный институт имени Ф. Дзержинского (теплотехническое отделение). В 1936-37 годы работал на электростанции инженером-турбинистом».
И вдруг крутой поворот: рапорт в Артиллерийскую ордена Ленина академию Красной Армии имени Ф.Э. Дзержинского. Шел тысяча девятьсот тридцать восьмой год, и в воздухе уже пахло большой войной.
23 февраля 1939 года Яков Джугашвили принимает военную присягу и становится полноправным слушателем академии.
Он оканчивает учебу и получает диплом 9 мая 1941 года. Всего за сорок два дня до начала войны и ровно за четыре года о ее окончания, молодой командир получает назначение на должность командира артиллерийской батареи 14 гаубичного артиллерийского полка в Белорусский особый военный округ..
16 июля 1941 года на 25 день войны в один из самых тяжелых для нашей страны и Красной Армии периодов, оказавшись в окружении, Яков Джугашвили был взять в плен.
24 июля газета «Фолькишер беобахтер» — знаменитый в то время рупор Геббельса — на первой полосе под рубрикой «Он сдался немецким войскам», с заголовком: «Сын Сталина заявил: дальнейшее сопротивление бесполезно» поместила сообщение о пленении Якова Джугашвили.
Именно эти слова о бессмысленности сопротивления немцам, якобы принадлежавшие Якову, с того времени стали на все лады повторяться фашистской пропагандой. Миллионами экземпляров печатались и разбрасывались над позициями войск Красной Армии листовки, которые можно было использовать как пропуск при сдаче в германский плен.
После разгрома 6-й немецкой армии под Сталинградом и пленения генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса, в Берлине родилась идея произвести обмен сына Сталина на генерала. Фраза «я фельдмаршалов на рядовых не меняю», якобы произнесенная Сталиным и впервые публично прозвучавшая в художественном фильме о Великой Отечественной войне, принята как официальная реакция Сталина на предложение об обмене сына.
А произносил ли эти слова Сталин?
Изучая историю с предложением фашисткой стороны об обмене пленными, которое было передано в Москву представителем Международного Красного Креста, я, при помощи бывшего командующего Московским военным округом генерал-полковника П. Артемьева, встретился в Барвихе с бывшим помощником Сталина А. Поскребышевым.
Встреча состоялась на даче. Могущественный в прошлом помощник Сталина. Которого в кинофильмах изображали высоким и статным, человек, которому с трепетом пожимали руку сталинские министры и маршалы, оказался маленьким и невзрачным. Весь его гонор, накопленный в прихожей кабинета великого вождя, выветрился и держался он так, словно старался быть как можно незаметнее.
