Георгий Марчик - Наследник фаворитки
Врет Петька. Генка по глазам видит. Но щадит достоинство дружка-приятеля. По правде говоря, воображение Петьки давно занимают девчонки. Нет-нет и вырвется у него вопрос: «Гена, слышь, а что это за штука, любовь? С чем ее едят?» Спросит и небрежно сплюнет, шельмец. Вроде бы так, смеха ради спросил.
Генка подружился с Петькой совсем недавно — какой-то месяц. Да и сказать «подружился» — не совсем то слово. Они познакомились как раз в тот день, когда Петька появился в цехе на их участке. Он зашел в раздевалку — худенький, даже хилый паренек с редкими веснушками на носу, пытливо оглядел молодых и пожилых рабочих и уверенно бросил:
— Здорово, пацаны! Буду здесь вкалывать. Не возражаете?!
Генка за всех ответил:
— Здорово, герой! Где ты тут пацанов увидел? — Рабочие заулыбались. — А вообще, греби к нам. Мы без тебя скучали.
— Ладно, ладно, давай без шуточек, — Петька критически оглядел крепыша Осипова. — Не сомневайся — я вас в обиду не дам.
— А я и не сомневаюсь, — сказал Генка — Я вижу, вы такой…
В этот же день Петька поцапался с мастером. Первую половину дня он важно ходил по участку и наблюдал за тем, как работают фрезеровщики, потом ему надоело слоняться без цели. Он потребовал у мастера, чтобы тот выделил ему станок.
— Я сюда не мух пришел ловить. Понял, ты! — веско сказал он.
— Но-но, разговорчики! — миролюбивым сержантским тоном одернул его мастер Козлов, по цеховому прозвищу Дьячок. Человек не то чтобы очень злой, но вредный и до невозможности въедливый. У него пышная полуседая шевелюра и чисто выбритое лицо. — Ты свои ученические получишь. Так что, дыши спокойно, сынок.
— А мне наплевать на ученические! Я разряд имею. Мне подаяния не надо, — нахмурился Петька. — Я тебе дело говорю, мастер. Ты меня работой обеспечь, а не своими разговорами.
Намечался конфликт.
Петька в свои семнадцать лет отличался крайне вспыльчивым и независимым характером. Мастер же в свои сорок пять имел необыкновенную склонность к упрямству и резонерству. И на тебе — какой-то сопляк ни с того ни с сего вздумал дерзить ему.
— Ты меня не учи, — с некоторым укором глядя на Петьку, сказал он. — Яйца курицу не учат. Молод ты, брат. Молод. А культурки еще не набрался. Ну, разве так должен вести себя молодой человек на производстве?
Едва Петька открыл рот, чтобы достойно постоять за себя, как кто-то с силой потянул его за руку:
— Иди сюда, парень! — Оглянулся — тот самый молодой рабочий, что разговаривал с ним в раздевалке. — Поможешь мне.
Строптивый Петька выдернул свою руку и вновь повернулся к мастеру — он не мог, чтобы последнее слово оставалось за кем-то, но Генка зажал ему рот ладонью, а второй рукой обхватил за талию, поднял и понес к своему станку. Петька отчаянно дрыгал ногами и вырывался. Мастер смотрел им вслед осуждающим взглядом.
Петька жил вдвоем с бабушкой в старом двухэтажном доме в маленькой комнатке. Вокруг дома громоздилось множество разных пристроек со скрипучими деревянными лестницами, старый двор был заполнен сарайчиками, кухонькой, голубятней. Здесь раздолье для мальчишек — множество мест, где можно спрятаться и всласть поговорить о разных историях и приключениях.
Петька очень любил свой двор и считал, что лучше его двора нет ничего на свете. Бабушка жалела Петьку и ни в чем не отказывала ему, не притесняла своей любовью. Он рос свободный, как ветер. Учился кое-как, пропускал занятия, дерзил учителям. По его понятиям, так и должен вести себя гордый, независимый человек — не подчиняться никаким правилам, не признавать никаких авторитетов, все делать наперекор старшим. Только так можно утвердить свою самостоятельность.
Одну бабушку признавал Петька. Бабушкина любовь и доброта были той первоосновой неосознанных Петькиных представлений о жизни, которые уберегли его от плохого пути.
С трудом окончив семь классов, он поступил в профтехучилище. Дважды бросал его. Все его куда-то тянуло, что-то волновало, бередило душу.
…Если бы не Генка, он вряд ли бы надолго задержался в цехе — мастер с первой же стычки невзлюбил его. Правда, у Генки и мастера тоже не ахти какие сердечные отношения. Но Осипов — комсорг участка, ребята его уважают.
Петька вначале брыкался, не хотел признавать авторитета и старшинства Осипова, но тот ненавязчиво и незаметно подчинял его своему влиянию. Петька стал уступчивей и спокойней. И вот сегодня он в первый раз пришел на дежурство в горсад. Вчера сам попросился: «А можно мне?» «Конечно, можно, — серьезно ответил Генка. — Посидим вместе в штабе, побеседуем с задержанными. Любопытные типы попадаются, скажу тебе…»
Утром субботнего дня Петька поднялся с отличным настроением. Предстояло что-то значительное, интересное. Первое дежурство с комсомольцами в горсаду!.. Сжал кулаки, развел в стороны руки, по-борцовски напружинил тоненькие мышцы. Засмеялся: «Берегись, шпана!»
Петька чувствует, что сегодня у него начинается новая жизнь. С безалаберным прошлым покончено раз и навсегда. «Брошу-ка я курить, — на радостях решает он. — А чего? Зачем быть дымокуром? В здоровом теле здоровый организм…»
Петька идет умываться. Он с удовольствием плещет на себя прохладную воду, фыркает и отдувается. Мохнатым полотенцем докрасна вытирается. Потом с аппетитом завтракает жареной картошкой с колбасой и кефиром. Завтракает один — бабушка с утра ушла по своим делам.
Петьке зверски хочется хоть разок затянуться. Но он крепится. «А может, — думает он, — не стоит так вот сразу от всего отказываться? Ведь не святым же я хочу стать. Нигде не сказано, что коммунизм могут строить одни некурящие. Пьяницы — другое дело. От них один беспорядок, опять же снижение производительности труда». Петька тоскливо щурится и вздыхает. Он мысленно закуривает и глубоко затягивается. Ноздри ему щекочет тонкий ароматный дым, в самые глубины легких забирается сладкая волна. Петька спохватился: «Да что это я размечтался?!»
Он в своих синих парадных брюках, пестрой рубахе, тщательно начищенных туфлях. До вечера была еще тьма времени, но Петьке невмоготу так долго ждать. До обеда он кое-как протянул время и отправился в городской сад. Вначале пошел пешком, но, когда проходил мимо автобусной остановки, подошел автобус. Времени для раздумий не было. Подстегиваемый здоровым спортивным азартом, Петька вместе с толпой ожидающих бросился на штурм дверей. Быстрый и ловкий, он легко и не без удовольствия пробил себе путь в плотно набитый людьми салон автобуса. Его давили, жали, толкали со всех сторон, но он не чувствовал ничего, насквозь пронизанный радужным настроением, ощущением своей молодости и здоровья. Глаза его блестели, словно апрельские крыши под ярким солнцем.
На своей остановке он выскочил из автобуса, купил свежие газеты. Для Петьки — это крупное событие в его культурном росте. Впереди шли два парня и курили. Петька шел за ними и жадно расширяющимися ноздрями усиленно дышал, улавливая сигаретный дым, потом спохватился, обогнал парней.
У тихого пруда, по которому неторопливо плавали белые важные лебеди под пышной зеленой кроной клена, удобно устроившись на скамье, полистал газеты. Потом пошел по аллейке куда глаза глядят.
Спустя несколько минут он проходил мимо ажурного павильона «Читальный зал». Петька нерешительно зашел в светлое, просторное помещение, огляделся и присел за ближайший к выходу стол. От нечего делать начал просматривать лежащий перед ним журнал, но читать ему не хотелось, а картинок в журнале нет. И тогда Петька смачно зевнул.
И тут вдруг его взгляд встретился с укоризненным взглядом сидящей напротив него юной девушки. Петька спохватился и поспешно закрыл рот. Он заметил в глазах девушки искорки смеха. Раньше он попросту поднялся бы и ушел, полный презрения к девчонке, но сейчас, после того как начал новую жизнь, Петька решил быть галантным.
— Я, кажется, вас побеспокоил? — вежливо наклонившись к девушке, спросил он.
— Нет, нет, что вы! — поспешно ответила незнакомка. Смешинки в ее глазах исчезли. Теперь в них легкая тревога.
— В таком случае, прошу прощения, — почти сердито продолжал Петька. Его задел испуганный тон девушки.
— Пожалуйста, — холодно говорит она, не поднимая глаз от журнала.
Теперь уж Петька не на шутку раздосадован. Это «пожалуйста» прозвучало как «пожалуйста, оставьте меня в покое». Некоторое время Петька молча соображает, как быть дальше. Девушка действительно на редкость хороша: одни волосы чего стоят — солнечное пламя. А глаза — боже мой, какие глаза. Петька, к своему удивлению, чувствует, что он уже не может так просто встать и уйти.
— Позвольте поинтересоваться, что вы читаете? — напыщенно спрашивает он. Незнакомка некоторое время молчит, словно он вовсе и не к ней обращался и словно бы она и не слышала вопроса.
![Александр Дюма - Воспоминания фаворитки [Исповедь фаворитки]](/uploads/posts/books/19343/19343.jpg)