Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы
– А че такого, с годками посложнее бывало.
– С кем?
– Ну матросы, старослужащие оборзевшие.
Н-дя, бывший командир БЧ какой-то, гроза годков и гордость ВМФ явно чего-то недопонимал.
–Сашка! Это зона! Зэки – это не годки! Тут многое по-другому. Вон, смотри, видишь, зэка возле форточки сидит, продол высматривает?
– Ну!
– Вот чем он занимается?
– Он? Так он же, сука, ногами на подоконнике стоит! Эй, боец! А ну-ка прилетел ко мне, баклан ощипанный!!! Обрез в зубы, и чтоб через пять минут палубу отодраил, осьминога тебе в зад!
Ой, блиннн!!! Тяжёлый случай.
Зэк недоуменно посмотрел на здоровенную фигуру в чёрном бушлате, пожал плечами и на всякий случай скрылся в секции.
– Сашка!!! Это зона! Не боец, а гражданин осуждённый, Баклан по фене – хулиган, обрез – ствол, а не тазик, полы в секции моют отъехавшие. А зэк просто сидел на цинке, чтобы предупредить остальных жуликов на случай захода в отряд администрации.
Сашка, немного охренев от количества полученной информации, недоуменно потоптался на месте, пробормотал что-то по поводу бардака у сухопутных и направился за мной в кабинет.
Учился Сашка быстро, весело и задорно. Завёл себе чёрный блокнот, куда вписывал особенно непонятные обороты по фене. Расписал в тетради служебной подготовки на несколько страниц иерархию зоны как со стороны зэков, так и со стороны руководства, аккуратно снабдив каждого моими комментариями. После сдачи тетрадей на проверку замполитр был приятно удивлён, узнав о себе, что гандон он штопанный но пи***бол знатный. Вызванный на ковёр Сашка обозвал замполитра капитаном второго ранга, предъявив ему его же приказ слушаться во всем старшего, всё запоминать и всё записывать. Выгнав Сашку, замполитр устроил мне истерику через обструкцию, но быстро поняв, что наказывать за такие вещи глупо, ибо сам ославится на весь Башлаг, попытался отобрать у меня как у плохого наставника Сашку. Я же, уперевшись рогом, заявил, что назначение меня наставником произведено хозяином по инициативе замполитра, и начал интересоваться, когда бухгалтерия начислит мне положенную надбавку за стажёра. В результате стороны разошлись без особых потерь, а Сашка, глубоко зауважав меня, вывел простую для себя формулу службы о том, что его зад всегда прикроет старший.
Через неделю над нами ржала вся зона. Учитывая, что из-за разницы в росте мы выглядели как Штепсель с Тарапунькой, вид двухметрового капитана, который постоянно озирался в поисках маленького старшего и умышленно не выполнял ничьих приказов, не получив моего одобрения, ничего, кроме смеха, не вызывал.
Опасаясь, что Сашка в одиночку может натворить делов, я договорился, чтоб в суточные дежурства нас ставили двоих.
Ночью, находясь в составе группы быстрого реагирования, куда Сашку взяли за комплекцию, а меня за компанию, нас по тревоге выдернули в ШИЗО[60] – массовая драка осуждённых. Четверо зэков в камере чего-то не поделили и устроили побоище два на два. Остальные камеры, проснувшись от шума, сочли, что менты по беспределу камеру прессуют, устроили гвалт.
Прибыв вместе с дежурным на место и посмотрев через открытую основную дверь на грызню, решили разнять зэков вручную (лучше б рукав подтащили). По команде открыв вторую решетчатую дверь, Сашка ворвался в камеру и в течение трёх секунд выкинул всех четверых в коридор, забыв при этом, что следом за ним, прикрывая его со спины, пытались зайти мы с дежурным. Сбитые телами зэков, мы образовали хорошую кучу-малу на пороге камеры, после чего разнимать пришлось уже нас. Сашка, увидев меня под грудой тел, с криком «Старшего бьют!» попытался помахать дубинкой, но из-за узости камеры дважды промахнулся, поочерёдно зацепив и сломав два отстёгнутых шконаря.[61] От грохота зэки, поняв, что злые менты переманили к себе на службу Терминатора, быстро расползлись по углам и прикинулись ветошью. Напуганный Сашка вытащил меня на руках во дворик ШИЗО, где был нещадно отруган и наказан с занесением выговора в грудную клетку (всё равно бесполезно, ибо в брониках были).
Через пару месяцев Сашку у меня забрали, вверив ему персональный отряд, но от своей привычки называть меня старшим и звонить мне по любому вопросу он так и не избавился.
А ещё через полгода я тащил поймавшего электрод Сашку на спине через живой коридор спецназовцев, отбивающих заложников от поднявшихся на бунт зэков. Матерясь и волоча на себе его тушу, я дотащил его до экипажа «Скорой помощи» и потом три часа сидел перед операционной, чтоб услышать усталый голос хирурга:
– Повезло ему с ростом… был бы нормальный, попали б заточкой в сердце. А так ниже мотора – жить будет.
– Сашка! Живой!
– Полежит пару недель, выпишем. Да, старлей, договорись со своими, пусть человек десять доноров найдут, а то мы на него резерв потратили, а когда восстановят, хрен его знает. Сам понимаешь.
– Да, конечно, завтра весь отдел притащу.
– Ну и ладно. Пойдём спиртяги бахнешь, а то лица на тебе нет.
На следующее утро, обманув медсестру, мы всем гуртом ввалились в палату к Сашке, который, не умещаясь на стандартной койке, лежал, положив ноги на табуретку, и при виде меня виновато забубнил:
– Старший, не шуми, мне броник маленький достался, вот застёжка и разошлась, он и упал…
– А какого хрена ты тогда в локалку ломанулся?
– Старший, ну ты же пошёл, вот и я за вами…
Прибежавшая на громкий ржач медсестра с трудом выгнала нас из отделения.
ЗЫ: Сашка до сих пор в органах.
ЗЫЫ: А парень он классный! (Моё почтенье ВМФ!!!)
Xai Голодный бунт.
– Всем офицерам, находящимся в жилой зоне! Срочно прибыть в штаб! Внимание! Всем офицерам… Над зоной расходился рёв матюгальника.
Интересно, время пять вечера, и вдруг срочный сбор… ЧП что ль какое, да вроде тихо в зоне всё. С огорчением прекращаю партию в нарды, хватаю бушлат и вылетаю из кабинета. За забором возле штаба уже кучковались ребята с отдела.
– Мужики, чё за дела?
– А хлор его пойми, в зоне вроде тихо, может, у соседей побег?
– Или бес[62] ушёл?
– Да нет, Паша (нач. отряда бесов) только что мимо проходил, спокойный был, без кипеша.
На крыльцо вылетел замполитр:
– Так, чё стоим, че за перекуры, товарищи офицеры? Всем пройти в актовый зал!
Поднимаемся наверх. Почти все в сборе. Хозяина нет. Несколько минут ожидания.
– Товарищи офицеры!
– Вольно!
К трибуне поднимается Хозяин, откашливается, и глядя куда-то вниз, негромко начинает:
– Товарищи офицеры! Сегодня для приготовления обеда осуждённым был использован НЗ зоны по муке и хлебу. На ужин пайки не будет… Запас картошки, свёклы и жиров – один день. Хлебокомбинат отгружать хлеб без оплаты отказался в связи с двухмесячным долгом. Я только что приехал из управления, денег в ближайшие двое суток не будет…
Дальше Хозяин мог и не продолжать… Вот и до нашей зоны докатилась европедизация… Из-за перевода из структуры МВД в МЮ[63] выделенный на зоны бюджет где-то потерялся. Мы сидели без зарплаты уже два месяца. О том, что деньги нужны, в том числе, и на прокорм зэков, мы в силу молодости и наличия собственных проблем особо как-то не заморачивались… Чтоб понять специфику проблемы, поясню, что для зэков баланда и суп из семи за**п не являлся основной едой. Основная пища зоны – пайка. Хлеб можно было есть просто так, если найти мамку,[64] то можно сделать гренки, нарезать и насушить сухариков и добавлять в кипяток вместе в кубиком бульона. Проще говоря, перед нами вырисовывалась невесёлая перспектива наличия двух с половиной тысяч некормленых и очень злых зэков…
Хозяин с плохо скрываемой ненавистью продолжал что-то говорить, потом замолчал, и уже глядя на нас, выдохнул:
– Мужики! Управа запретила мне вводить режим чрезвычайного положения (естестно.. нет у нас в наших человеколюбивых законах такого основания для ЧП – голод в зоне). Я не имею права приказывать, я прошу остаться на рабочих местах для стабилизации положения в зоне. Каждый из вас может сейчас пойти домой, и клянусь, я никому слово плохого не скажу и не попрекну… Но, мужики, если вы их не успокоите, на бунт кинут военизированный спецназ…
Курилка, задумчивый разговор…
– Народ, я в Комилаге видел, как машки-шоу военизированные работают… Там жопа была… Вариант – броня[65] заходит в зону, и огонь из калашей по всему, што двишшется…. – это Димыч, тридцатилетний железнозубый пенсионер, перебравшийся после пенсии из северных лесов поближе к теплу.
– А у вас из–за чего кипешнули?
– Да фигня, воровской замут… Пришёл новый хожяин, начал жону перекрашивать, вот щерные и поднялись…
