KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Юмор » Юмористическая проза » Морис Слободской - Новые похождения бравого солдата Швейка. Часть первая

Морис Слободской - Новые похождения бравого солдата Швейка. Часть первая

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Морис Слободской, "Новые похождения бравого солдата Швейка. Часть первая" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Анни, — вдруг заверещал он, — кто у тебя там находится?

И в следующую секунду, поскольку ответа не последовало, генерал рванул дверь и шагнул вперед. Генеральша встретила его на пороге.

— Тс-с, тише… ты разбудишь Осю.

— Кого?

— Осю. То есть господина Швейка, Иосифа Швейка. Ну, не прикидывайся, что ты не понимаешь, лысик. Ты же его сам прислал.

— Постой, постой! Ты говоришь — Ося? Насколько я знаю, Ося — это уменьшительное от имени Иосиф. Поскольку меня зовут Карлом и ты меня обычно зовешь Кариком или Карликом, это уменьшительное имя относится не ко мне. Следовательно, не со мной, а с каким-то другим человеком ты находишься в отношениях, позволяющих тебе применять к нему уменьшительную форму обращения. Отсюда явствует, что… Постой, ведь отсюда явствует, что ты… О, гадина! — И вдруг, совершенно ошалевший и начисто потерявший способность логически рассуждать, генерал заорал: «Молчать! То есть, кру-гом! То есть, смир-рно!

Знакомые слова команды подействовали на бравого солдата Швейка, как звук трубы на старую боевую лошадь. Он мгновенно проснулся, но, увидев перед собой генерала, решил, что еще спит и начинаются кошмары. Однако, будучи исправным солдатом даже — во cite, он вскочил и вытянулся во фронт, сдвинув голые пятки и держа руки по швам воображаемых штанов.

— Осмелюсь доложить, — начал он, еще не уверенный в том, что дело происходит наяву, — это не я!

— Молчать! — заревел генерал. — Кто вы такой? Что вы тут делаете?.. Впрочем, этого вы можете не говорить…

Швейк понял, что кошмар оказался явью. Но вместе с ощущением действительности к нему вернулось его обычное самообладание, и с младенческой улыбкой на лице он приступил к объяснению:

— Осмелюсь доложить, я, как говорится, явление юридическое, и все, что я делаю, является юридическим актом.

— Вот как! — прорычал генерал. — Ну, знаете…

— Осмелюсь доложить, — перебил его Швейк, — я представляю в своем лице лицо господина лейтенанта фон-Райнбаха, который в лице вашей супруги оскорбил такое лицо, как вы, и…

— Погодите, погодите, — остановил его генерал. — Анни, перестань реветь, уйди отсюда… Мне еще не совсем ясно, вы — Райнбах или Швейк?

— К этому вопросу, осмелюсь доложить, надо подойти с двух сторон. Фактически, может быть, я — Швейк, но юридически я обер-лейтенант фон-Райнбах, или, вернее, незаинтересованное лицо, представляющее в своем лице его лицо. Одним словом, это получается совсем как с неким лейтенантом Габлером, который, отбирая у лавочника Марека пианино в фонд зимней помощи для своей шлюхи Тильды, заявил: «Имей в виду, что в ее лице на твоем паршивом ящике будет барабанить великая Германия».

— Стоп! — простонал генерал, чувствуя, что окончательно обалдевает. — Попробуем рассуждать логически. Значит, ваша фамилия Габлер и вы, отобрав пианино, пришли сюда?

— Никак нет!

— Ага, следовательно, вы — Марек, и это у вас отобрали пианино?

— Осмелюсь доложить, опять не так. Марек — это лавочник из Коширша, и он сам виноват — не надо было держать такую дорогую вещь на видном месте. Лейтенант Габлер, это человек, отобравший у — него пианино. Обер-лейтенант фон-Райнбах никакого отношения к ним не имеет, но в моем лице…

— Опять лицо! — проревел генерал, понявший, что с этого дня он уже никогда не сможет рассуждать логически. — Слушайте, немедленно отвечайте мне, кто вы: Райнбах, Габлер, Швейк или Марек? Или… или я вас расстреляю.

— Осмелюсь доложить, я уже докладывал, что Габлер и Марек — это одно, а Райнбах и Швейк — это совершенно другое…

— Ах, так! — взвизгнул господин фон-Альтдорфер. — На фронт! Приказываю немедленно отправиться на фронт! Понятно?

— Так точно, понятно. Но только, осмелюсь доложить, неясно, как будет с обер-лейтенантом фон-Райнбахом, который меня…

— На фронт! Всех на фронт! И Марека, и Габлера, и Швейка, и Райнбаха, и вас! Всех, всех! Вон!

И окончательно обессиленный, генерал выбежал из комнаты и заперся в уборной. Через несколько минут он услышал за дверью тяжелые шаги, затем стук подбитых железом каблуков, и до него донесся голос Швейка:

— Осмелюсь доложить, я не совсем понял, как быть с Габлером и Мареком?

— Я буду стрелять! — сказал генерал. — Слышите, сейчас же — вон!

— Приказано — вон! — повторил Швейк.

Генерал услышал, как лихо щелкнули каблуки Швейка при повороте кругом, а затем райской музыкой прозвучали для него четкие удаляющиеся шаги.

Бравый солдат Швейк начал марш на фронт.

8. Потерянный и возвращенный Райнбах

В середине ноября в самой просторной из четырех уцелевших изб маленькой деревушки западнее Можайска, где разместился штаб 217-го немецкого пехотного полка, беседовали два солдата.

— Тебе хорошо, Курт, — говорил старший из них. — Ты денщик живого командира полка, а я опять, можно сказать, остался круглым сиротой. И заметь, это уже четвертый раз за два месяца. После одного — случая с госпожой генеральшей в Праге нас с господином обер-лейтенантом фон-Райнбахом в двадцать четыре часа отправили прямехонько на фронт. Господин обер-лейтенант всю дорогу радовался, как ребенок, снимался на каждой станции и зубрил по словарю фразу: «Пойдьем спать, Маньюшка». Одним словом, он думал, что все будет, как во Франции. Но возле Смоленска на нашу колонну налетели русские самолеты. Это было очень тяжелое разочарование для господина обер-лейтенанта. Когда мы его сняли с крыши сарая в сорока метрах от шоссе, куда его закинуло взрывом, он плакал и никак не хотел выпустить из рук автомобильное колесо, с которым он вместе летел. После этого случая он стал заикаться на всех буквах, а чтобы скомандовать «кругом», ему требовалось теперь не меньше часа. Его пришлось отправить в госпиталь. Мне потом говорили, что он там начал выздоравливать и однажды пристал к фельдшерице, но так долго заикался, стараясь объяснить ей свои намерения, что фельдшерица не дождалась и, разозлившись, треснула его клизмой по голове. После этого, его пришлось оставить в госпитале на неопределенное время, а меня взял к себе некий майор Цодлинг. Ему нужен был человек моей комплекции, чтобы таскать его на себе, так как майор с июля вообще не держался на ногах. А вышло это так. Когда двадцать второго июня господин рейхсканцлер Гитлер объявил, что мы через четырнадцать дней будем в Москве, майор, как дурак, поверил ему на слово и даже велел жене все письма адресовать прямо в Москву. Через месяц, когда майор узнал, что до Москвы еще по меньшей мере пятьсот километров, он запил, с тех пор уже не протрезвлялся. На третий день моей службы он велел мне вычистить его мундир. Я взял его фляжку, потому что ничего более подходящего не оказалось под рукой, и принес в ней бензин. Тут меня позвал один приятель, и мы с ним немного потолковали о политике. Майор в это время вернулся в блиндаж уже совершенно не в себе и решил согреться. Одним словом, когда я вошел, он допивал третий стаканчик бензина, но был так пьян, что ничего не заметил и полез прикуривать от зажигалки. Потом пять человек его тушили и не могли потушить. А я, выходит, второй раз остался не у дел. Тогда меня пристроили к обер-лейтенанту Лемке. Но с ним мне тоже не повезло. Во время обстрела он с перепугу прыгнул в солдатский ровик, ну, одним словом, в отхожее место, и его там засыпало. Говорят, ему потом дали крест и написали в газетах, что он пал смертью храбрых… Ну, а дальше ты знаешь. Когда меня определили к вашему начальнику штаба, я подумал, что теперь, наконец, устроился, потому что господин капитан Клумпе был человек канцелярский и не любил вылезать из блиндажа. Кто мог подумать, что он окачурится от воспаления легких после первой же ночи на снегу. Ну вот, ты теперь видишь, что мне не везет…

— Да-а, — сказал Курт. — Как ты думаешь, кого пришлют вместо капитана Клумпе?.. Новый сегодня должен приехать… Интересно, пьющий он? Кстати, у тебя фляга пустая?

— Пустая. Пятый день в полку ни капельки. Из-за этого уже отменили две психические атаки.

— Жалко. Я бы сейчас напился до положения риз.

— Ну вот, сразу видно, что ты необразованный олух. Каждый человек напивается так, как ему свойственно. Следовательно, до положения риз надираются только духовные лица— фельдкураты, полковые священники. Сапожник напивается в стельку, плотник — в доску, укротитель или, скажем, охотник — до белых слонов, полировщик — в лоск, железнодорожник — в дрезину, пожарный — в дымину.

— Это очень интересно, — заметил Курт. — А как напивается обер-лейтенант?

— Обер-лейтенант? Как свинья!

— А полковник?

— Какой полковник?

— Полковник Клотц — наш командир полка.

— Господин полковник изволят надираться до потери сознания. Я сам слышал, как он вчера после ужина кричал, что мы завтра будем в Москве.

— Швейк, — спросил Курт, оглядываясь, — а господин генерал?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*