Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Труд»
Но в Штатах это, пожалуй, действительно самое комфортное время. Деньги есть, здравоохранение на уровне, критичность снижена, для радости нужно немногое — живи не хочу. Не зря американцы так часто страдают от болезни Альцгеймера, а наши в массе своей до нее не доживают. Почитайте свежий американский бестселлер, сочиненный дочерью Артура Миллера Ребеккой, — «Частная жизнь Пиппы Ли». Скучнейшая, вымученная вещь. Но главной героине за 50, а герою за 80, и он ей изменяет с 60-летней. Действие происходит в поселке престарелых, где и бушуют все эти страсти. Американский старец здоров, активен, полон сил и не работает — что ещё нужно для блаженства? В Америке, кстати, вовсе не принято слишком любить свою работу. Человек работает, чтобы жить, а не наоборот. Главные ценности — личные, семейные. Фанатизм — для немногих одержимых. Вот почему молодость не главное время для американца: он работает, чтобы в старости пожинать плоды.
А у нас все эти плоды до старости успевают многократно обесцениться — то кризис, то смена власти, то отмена льгот. Трудно представить более уязвимую категорию населения, нежели российский — в особенности постсоветский — старик. Старость у нас наступает после 50 лет. На работу стараются брать до 40. Высасывают — выбрасывают.
Впрочем, старость и в самом деле бывает склонна к жизнеприятию, потому что постепенная редукция всего, от кругозора до жизненных сил, волей-неволей заставляет довольствоваться малым. Этого больше всего боялся Маяковский: «Надеюсь, верую, вовеки не придет ко мне позорное благоразумие». Снизить требования к жизни, согласиться с тем, что есть, как раз и значит духовно состариться. Молодость бунтует, действует, к чему-то стремится — откуда ей быть счастливой? «Счастье спрямляет жизнь», — предупреждал умный старик Каверин в гениальной повести «Летящий почерк». Не надо стремиться к счастью. К любви, творчеству, победе, лучше бы над собой. И любовь не праздник, если это любовь счастливая. Потому что она непредсказуема и необъяснима: какой тут покой, какое к черту довольство?.. Прав Веллер: для нас счастье — не равновесие, а максимальный эмоциональный перепад, гигантский диапазон. Нет его — нет и чувства, что живешь. Так по крайней мере было. Сейчас не так. Сейчас, по подсчетам демографов, у нас очень старая страна. И, судя по тому, как она научилась довольствоваться малым и радоваться своему нынешнему состоянию, Россия будет стареть дальше. И становиться при этом все счастливее.
№ 153, 20 августа 2009 года
Фидель побреется
После полуторагодовой паузы Фидель Кастро вновь появился на людях и выглядит даже свежей, чем до болезни.
Недоброжелатели в очередной раз посрамлены. Кажется, мировой кризис прибавляет Фиделю не только популярности, но и сил. Я даже допускаю, что в один прекрасный день он сбреет бороду. Он пообещал это сделать, если помните, когда социализм победит во всем мире.
А вот Ален Бадью, который не только левак и бывший маоист, но и, как ни крути, выдающийся французский мыслитель, в только что показанном по Би-би-си интервью предрекает, что после нынешнего кризиса коммунизм как идея имеет все шансы реабилитироваться.
Появление Фиделя на публике произошло в любопытный момент, о котором хочется поговорить особо. Существуют два типовых отношения к Фиделю в частности и социалистическому проекту вообще. Одни, утверждая вслед за Черчиллем, что демократия — лучшая из худших форм правления, исходят из порочности самой человеческой природы и полагают, что для этой порочной природы коммунизм смертельно опасен. Он неизбежно ведет к тоталитаризму, массовым репрессиям и контролю государства за личной жизнью граждан. Другие полагают, что коммунизм, конечно, не панацея, но капитализм так или иначе обречен, и если с первой попытки его установление ни у кого не получилось, это не значит, что надо признать все действительное разумным, а наименьшее зло — наибольшим благом.
Надо пытаться идти дальше и строить небывалое. Чем черт не шутит (я не уверен, кстати, что в данном случае шутит именно черт) — кризис не то чтобы приведет к реабилитации Маркса, Ленина или Кастро, но по крайней мере заставит задуматься о том, что они думали и действовали не просто так. Великих социальных потрясений, может, и не будет. Массового возврата к моде на все левое и красное — тоже. Но что коммунистов перестанут воспринимать как злодеев — это, пожалуй, возможно, особенно если кто-нибудь осмелится сказать вслух, что репрессивный путь не фатален и что капитализм сам по себе не гарантирует ни демократии, ни свободы.
Ну вот нет у нас больше социализма — и что, сильно вольности прибавилось? Только и переменилось, что железный занавес убрали. Главное же — и Фидель, и в каком-то смысле, не смейтесь, Обама напоминают о главном: ХХ век скомпрометировал ответы, но не снял вопросы. Эту формулировку Сергея Аверинцева сегодня вспоминают редко, но, думаю, интуитивно к такому же выводу приходит большинство. Я не верю в победу социализма во всем мире — и слава Богу, иначе делал бы что-нибудь для этого, как большинство убежденных социалистов, и нет никаких гарантий, что эта деятельность была бы благотворна.
Но в необходимость и благотворность левых идей — во многом олицетворяемых тем же Фиделем — я верю, и если для их реабилитации нужен кризис — ничего не поделаешь, придется платить столь дорогую цену. Если человечество само не понимает, что нужно помогать ближнему, посильно регулировать стихийный рынок и стирать социальные барьеры, пусть ему напоминают об этом экономические катаклизмы. Я не надеюсь, что в один прекрасный день Кастро скажет себе: «Наше дело победило!» — и вызовет цирюльника. Но его дело по крайней мере перестало восприниматься как людоедское. И я верю, что доживу до времени, когда на вопросы, сформулированные Лениным весьма точно, начнут давать не ленинские ответы.
№ 158, 26 августа 2009 года
Классный час
Дмитрий Быков обращается к правительству России.
Редакция «Труда-7» редко дает мне конкретные задания, но ко Дню знаний предложила вообразить речь, с которой бы я (в роли классного руководителя) обратился бы к правительству России (в роли учеников) по случаю Дня знаний.
В школе я преподаю, хоть и с перерывами, не первый год, так что и воображение включать особо не надо. Вот стою я перед ними, а они передо мной за партами. Со старшеклассниками я и так на «вы», так что переучиваться не придется.
Г-н Нургалиев, не деритесь, пожалуйста. Не говорите мне, что это борьба с коррупцией. С коррупцией так не борются. Г-н Онищенко, снимите противогаз. Я сам знаю, что свиной грипп. У нас тут все-таки не Колумбия. Г-н Авдеев, не вижу вашей культуры. Если честно, вообще никакой вашей деятельности не вижу, но, может, так и надо — а то до вас за этой партой сидели г-да Швыдкой с Соколовым и все время ссорились… Г-н Шойгу, разрешаю вам выйти и помочь сантехникам — у нас там опять в туалете что-то прорвало, в последнее время не успеваем латать! Г-жа Голикова, не вертитесь, на вашей должности министра здравоохранения и соцзащиты, как ни крутись, а денег все равно нет. Г-н Кудрин, положите, наконец, портфель! Я знаю, что там бюджет, и что в классе воруют, тоже знаю. Но у вас в стабфонде и так уже почти ничего не осталось… Г-н Лавров, показывать кулак соседям — ещё не значит завоевать авторитет в классе. Я знаю, в душе вы не такой, но должность министра иностранных дел в бывшей сверхдержаве хоть кого испортит.
Г-н Сердюков, куда вы тащите первоклассника? Выполняете план по призыву? Тогда ладно… А вы, г-н Басаргин, почему швыряетесь огрызками в сторону «камчатки»? Развиваете регионы? Я так и понял. А то, что г-н Щеголев записками перебрасывается, — это он связь развивает? Лучше бы телефонизировал среднюю полосу, а то в Москве у всех по два сотовых телефона, а в провинции у некоторых домашнего нет… Г-н Трутнев, не спите. Я понимаю, что у вас все ресурсы, но нельзя же, черт возьми, вечно выезжать за счет ресурсов, надо и делать что-нибудь. Вон г-н Мутко как отжимается — это он к сочинской Олимпиаде готовится, жаль только, что на уроке… Что? Не успеете иначе? Ну отжимайтесь…
Г-н Шматко, почему прямо на уроке пьем энергетический напиток? Сам знаю, что проблемы с энергетикой. Но надо же изыскивать внутренние резервы. Поздравляю вас, г-н Фурсенко, с нашим общим профессиональным праздником. Что? Не слышу! Вариант, А? Что значит «вариант, А»? А, понял. Вы теперь объясняетесь только в рамках ЕГЭ. Дайте я посмотрю, какие у нас там варианты: А — спасибо, Б — пожалуйста, В — спокойной ночи, Г — приятного аппетита… Молодец, Андрей Александрович, правильно выбрали. А вы, Владимир Владимирович, почему в учебнике что-то вычеркиваете? А, подправляете историю Второй мировой перед визитом в Европу… Продолжайте, пожалуйста.
