Марк Твен - Янки при дворе короля Артура
1 кусокъ матеріи, 1 бумажно-шерстяная юбка верхняя и нижняя — 1,600
8 деревянныхъ чашъ — 800
Различныя столовыя принадлежности — 10,000
1 сосновый столъ — 3,000
8 стульевъ — 4,000
2 трубочки-портмонэ съ монетами — 3,000
Онъ кончилъ. Водворилось мертвое молчаніе; никто не шевелился; всѣ, казалось, притаили дыханіе.
— Это все? — спросилъ я совершенно спокойно.
— Ахъ, сэръ, тутъ нѣкоторыя вещи поставлены подъ общимъ наименованіемъ, если вы желаете, я ихъ раздѣл…
— Это все равно, — отвѣтилъ я, сопровождая свои слова жестомъ, исполненнымъ равнодушія;- прочтите мнѣ весь итогъ, пожалуйста.
Мальчикъ прислонился къ дереву и сказалъ:
— Тридцать девять тысячъ сто пятьдесятъ милльрэй.
Колесникъ чуть не упалъ со стула, другіе же цѣплялись за столъ и у всѣхъ почти одновременно вырвалось восклицаніе:
— Господи, не оставь насъ во времена бѣдствій!
Мальчикъ поспѣшилъ сказать:
— Мой отецъ поручилъ мнѣ передать вамъ, что онъ не смѣетъ требовать отъ васъ заплатить все это заразъ, только онъ васъ проситъ…
Я не обратилъ вниманія на его слова, точно это было легкое дуновеніе вѣтра, а съ самымъ равнодушнымъ или скорѣе утомленнымъ видомъ досталъ изъ кармана деньги, отсчиталъ четыре доллара и положилъ ихъ на столъ. Надо было видѣть удивленіе присутствовавшихъ.
Мальчикъ былъ и удивленъ и восхищенъ. Онъ попросилъ меня оставить одинъ долларъ въ обезпеченіе, пока пойдетъ въ городъ размѣнять его для сдачи; но я прервалъ его:
— Стоитъ-ли идти обратно сюда, чтобы возвратить девять центовъ? Этого вовсе не нужно. Оставьте сдачу у себя.
Поднялся удивленный шопотъ между всѣми присутствовавшими.
— По истинѣ сказать, этотъ человѣкъ обезумѣлъ отъ денегъ; онъ ихъ бросаетъ, какъ какую-нибудь негодную вещь.
Мальчикъ взялъ деньги и ушелъ вполнѣ счастливый своимъ богатствомъ. Я же сказалъ Марко и его женѣ:
— Добрые друзья! Тутъ есть небольшая бездѣлушка и для каждаго изъ васъ.
Съ этими словами я взялъ портмонэ, изъ которыхъ въ каждомъ было по полтораста центовъ и передалъ ихъ имъ; пока эти бѣдныя созданія любовались монетами, я повернулся къ гостямъ и сказалъ самымъ равнодушнымъ голосомъ, какимъ обыкновенно освѣдомляются о часахъ:
— Кажется, все готово, будемъ садиться за столъ.
Ахъ, это было грандіозное зрѣлище; казалось, что мнѣ никогда не удастся болѣе присутствовать на такомъ обѣдѣ, который могъ бы произнести большій эффектъ. Кузнецъ былъ положительно приниженъ; я, конечно, не желалъ бы теперь чувствовать то, что чувствовалъ онъ, нѣтъ, ни за что въ мірѣ. Онъ только что хвастался своими парадными обѣдами по два раза въ годъ; свѣжимъ мясомъ по два раза въ мѣсяцъ, солониною по два раза въ недѣлю и бѣлымъ хлѣбомъ по воскресеньямъ для семьи, состоящей изъ трехъ членовъ: такъ что весь годовой расходъ не превышалъ 69.2.6 (шестидесяти девяти центовъ, 2 миллеевъ и 6 милльрэй) и вдругъ здѣсь онъ наталкивается на человѣка, который тратитъ около четырехъ долларовъ въ одно мгновеніе ока; и не только это, но показываетъ видъ, что ему скучно торговаться въ такой пустяшной суммѣ. Доулэй совершенно отодвинулся на задній планъ; онъ какъ-то сгорбился и съежился.
ГЛАВА IX.
Политическая экономія въ шестомъ вѣкѣ.
Я, однако, сѣлъ подлѣ кузнеца и послѣ первой трети обѣда, онъ опять былъ вполнѣ счастливъ. Это было очень легко сдѣлать въ странѣ титуловъ и кастъ. Видите-ли, въ странѣ кастъ, ранговъ и титуловъ, человѣкъ не всегда бываетъ человѣкомъ, онъ составляетъ только часть человѣка и никогда не можетъ достигнуть своего полнаго роста. Вы доказываете свое преимущество надъ нимъ по своему положенію, титулу, богатству и онъ тотчасъ принижается передъ вами. Поэтому вы не можете его оскорбить. Нѣтъ, я не то хотѣлъ сказать: вы можете его оскорбить, но тольно трудно добиться, чтобы онъ чѣмъ-либо оскорбился; кузнецъ теперь сталъ относиться ко мнѣ съ большимъ почтеніемъ, потому что, повидимому, я ему казался очень богатымъ; а если бы я еще имѣлъ какой-либо дворянскій титулъ, то его почтеніе ко мнѣ дошло бы до обожанія. И не только онъ, но и каждый простолюдинъ въ странѣ проявлялъ бы относительно меня такія же чувства, даже и въ томъ случаѣ, если бы онъ былъ наилучшимъ продуктомъ всѣхъ временъ и по уму, и по характеру, и по нравственнымъ качествамъ, а я во всемъ этомъ оказался бы полнымъ банкротомъ. Это будетъ продолжаться до тѣхъ поръ, пока Англія существуетъ на землѣ. Съ своимъ духомъ прорицательства я могу смотрѣть впередъ, какъ она забываетъ такихъ міровыхъ дѣятелей, какъ Гуттенбергъ, Уаттъ, Морзъ, Стефенсофъ, Белль.
Король во все время обѣда не говорилъ почти ничего, такъ какъ тутъ не разсуждалось ни о побѣдахъ, ни о побѣдителяхъ, ни о поединкахъ въ кольчугахъ, и потому онъ счелъ за лучшее вздремнуть. Миссисъ Марко убрала со стола, поставила пиво, а сама сѣла обѣдать отдѣльно, въ то время, какъ мы толковали объ интересующихъ насъ дѣлахъ, о нашихъ занятіяхъ, заработкахъ и проч. По первому взгляду казалось, что въ этомъ не большомъ данническомъ владѣніи, лордомъ котораго былъ король Багдемагъ, дѣла шли не хуже, чѣмъ въ моемъ собственномъ раіонѣ.
У нихъ практиковалась покровительственная система (протекціонизмъ) въ полной силѣ, тогда какъ мы старались постепенно ввести свободную торговлю и уже теперь были на половинѣ пути къ этому. Мы бесѣдовали вдвоемъ съ Доулэемъ, а другіе только съ жадностью вслушивались въ нашъ разговоръ. Доулэй, разгорячонный этою бесѣдою, уже чувствовалъ нѣкоторое преимущество передо мною и сталъ мнѣ предлагать вопросы, которые онъ считалъ крайне интересными.
— Въ вашей странѣ, братецъ, какъ великъ заработокъ управляющаго фермою, извощика, пастуха, свинопаса?
— Двадцать пять милльрэй въ день; это составляетъ четверть цента.
Лицо кузнеца озарилось радостью. Онъ сказалъ:
— У насъ заработокъ вдвое! А что у васъ заработываетъ столяръ, маляръ, каменьщикъ, красильщикъ, кузнецъ, колесникъ и другіе тому подобные мастеровые?
— Среднимъ числомъ до 50-ти милльрэй — полцента въ день.
— Го! Го! У насъ они заработываютъ сто! У насъ хорошій мастеровой заработаетъ центъ въ день! Я тутъ не считаю портного, но другіе, всѣ они заработываютъ по центу въ день, а въ хорошее время они заработываютъ еще болѣе — да, до ста и десяти и даже пятнадцати милльрэй въ день. Я самъ плачу сто пятнадцать, бываютъ такія недѣли. Да здравствуетъ протекціонизмъ; чортъ съ ней съ этою свободною торговлею.
И онъ посмотрѣлъ на все общество, съ такимъ лицомъ, точно оно загорѣло отъ солнца; но я нисколько не былъ этимъ уязвленъ. А теперь наступила моя очередь предлагать ему вопросы:
— Сколько вы платите за фунтъ соли?
— Сто милльрэй.
— Мы платимъ только сорокъ. А сколько вы платите за говядину и за баранину, когда вы ее покупаете? Въ этомъ-то и заключался для него ударъ; кузнецъ покраснѣлъ и потомъ отвѣтилъ:
— Цѣны мѣняются, только немного: можно считать, что это стоитъ 75 милльрэй фунтъ.
— Мы платимъ 33. А что вы платите за яйца?
— Пятьдесятъ милльрэй за дюжину.
— Мы платимъ 20. А что вы платите за пиво?
— Это намъ стоитъ 87 милльрэй за пинту.
— Намъ это обходится 4, - 25 бутылокъ обходятся центъ. А сколько стоитъ у васъ пшеница?
— 900 милльрэй за четверикъ.
— Мы платимъ 400. А сколько вы платите за мужское холщевое платье?
— Тринадцать центовъ.
— А мы 6. А что стоитъ женское платье?
— Мы платимъ 8. 4. 0.
— Хорошо; замѣтьте разницу. Вы платите восемь центовъ и четыре милля, а мы платимъ только четыре цента. Я подготовлялъ ему такимъ образомъ почву и, наконецъ, сказалъ:
— Вотъ видите-ли, мой другъ, что выходитъ изъ вашихъ большихъ заработковъ, о которыхъ вы только что распространялись такъ много?
При этихъ словахъ я обвелъ все общество такимъ взоромъ, въ которомъ выражалось полное удовлетвореніе, такъ какъ я вполнѣ одержалъ надъ нимъ побѣду и связалъ его по рукамъ и по ногамъ, а онъ этого даже и не замѣтилъ; я повторилъ еще разъ:
— Что же выходитъ изъ вашего большого заработка? Мнѣ кажется, что его не хватаетъ даже на самое необходимое.
Но повѣрите-ли вы мнѣ, онъ смотрѣлъ на меня съ большимъ удивленіемъ, вотъ и все! Онъ никакъ не могъ понять этого вычисленія и даже не зналъ, что попался въ ловушку и даже не сознавалъ того, что былъ въ ловушкѣ. Я готовъ былъ положительно застрѣлить его изъ простого негодованія. Съ недоумевающимъ взоромъ и затуманеннымъ умомъ онъ, наконецъ, сказалъ:
— Мнѣ кажется, что я васъ не понимаю! Доказано же, что наши заработки вдвое болѣе твоихъ, какъ же это ты стоишь на своемъ? Или я не понимаю этого страннаго слова; по истинѣ сказать, я въ первый разъ слышу это слово, какъ живу на свѣтѣ по милосердію и провидѣнію Божію.
Я былъ, дѣйствительно, пораженъ; частью меня удивила его непроходимая глупость, а частью и странное поведеніе его товарищей, которые сидѣли подлѣ него и ничего не возражали; вѣроятно, они были одного съ нимъ мнѣнія, если только это можно было назвать мнѣніемъ. Мои доводы были крайне просты и ясны; но ихъ можно было еще болѣе упростить? Какъ бы то ни было, но мнѣ слѣдуетъ попробовать.
