Сергей Сухонов - Осенние дивертисменты
– Добрый день Батюшка.
– Добрый, сын мой.
– Я пригласил вас, уважаемый Пётр Гаврилович, чтобы окончательно расставить все точки над и.
Ну что же, расставляйте. Но помните, я как истинный служитель Церкви Христовой, тайну исповеди не преступлю.
– Конечно, конечно. Мы не настаиваем.
Тайна исповеди. Этот фокус придумал Костя Живорезов. Когда заговорщики совершили обретение свиньи, то Клирик заартачился. Он человек обличённый саном, лгать правоохранительным органам не станет. В этом случае, тщательно продуманная и выстраданная идея пойдёт коту под хвост. Тогда Живорезов предложил исповедоваться и в двух словах описал, Отцу Фалалею, как они с Отцом Фалалеем загрузили свинью и уехали. Святой Отец грехи отпустил. Теперь Клирик был связан Христианским таинством исповеди и покаяния.
Однако следователь дураком не был. Он просто спросил: "Ну ладно, как воровали не рассказывай, а вот куда дели?". А здесь случилась накладка, реализация свиньи в протокол исповеди не входила. И Отец Фалалей с присущей ему прямотой сообщил: "Так Кириллу Николаевичу в магазин продали". Это был триумф юриспруденции. Ветродуева замели.
– Вот Пётр Гаврилович, – продолжил разговор Оголтелый, – по факту уголовного дела звонил Владыка, ему сообщено, что в действиях настоятеля церкви состава преступления не обнаружено. Из уважения к представителям Русской Православной Церкви, органам правопорядка случилось покривить душой.
– Нисколько Фёдор Сергеевич, – возразил Отец Фалалей, – гражданка Куделина, как человек глубоко верующий пожертвовала мясо на дела Богоугодные добровольно и без принуждения.
– Ну, так, где она, ваш мясной благодетель?
– Наступит время и предстанет Зоя Сергеевна во всём величии благотворительного поступка.
– Ладно, Пётр Гаврилович. Следствие решило освободить вас из-под стражи. Вероятно будет встреча с господином Живорезовым. Передайте ему, чтобы не бегал, как заяц, а пришёл с повинной и не откладывал столь важное дело в долгий ящик.
– На всё воля Божья.
– И последнее, информацию о продаже мяса в "Продуктовые ряды" следует выбросить из памяти. Забыть для родственников, друзей, прихожан и прочих категорий граждан. Вы согласны Святой Отец?
Откровенно говоря, последняя фраза озадачила Клирика, – к чему бы это? – но согласился, – конечно Фёдор Сергеевич, как скажите.
– Тогда счастливого пути.
– И вам удачи.
Оголтелый понимал, что вся история выеденного яйца не стоит. Не может Костя Живорезов с Настоятелем Храма Святителя Леонтия украсть свинью и чтобы спрятать концы в воду убить пенсионерку, а труп закопать, где-то в Козлочихе или на Пахме. Идея столь идиотского преступления могла возникнуть исключительно в воспалённых мозгах. Разобраться же в ситуации, было делом милицейской чести. Расчёт полковника, предоставляющего свободу заключённому Фадееву, базировался на очевидном факте встречи последнего с подозреваемым Живорезовым. Поэтому Фёдор Сергеевич попросил ребята из службы наружного наблюдения проследить за действиями Святого Отца.
Полковник некоторое время походил по кабинету, выпил рюмку коньяка. Лимоном закусывать не стал, поскольку была холодная стерлядь из Устюга.
– Эх, поехать бы в "Россию" пообедать солянкой, заказать филе "по Варшавски"… и водочки…, – подумал Оголтелый, но по селектору приказал, – принесите дело о происшествии в аэропорту. Да, да про француза этого и американку… долбанную.
Фёдор Сергеевич яростно негодовал, когда подчинённые доложили о международном инциденте в местном аэропорту. Утренняя разборка сопровождалась криками, справедливыми побоями и выговорами за проявленную халатность при задержании вероятного преступника.
– Это пять обалдуев, справиться с каким-то дохлым французом не смогли. Из дерьма табельное оружие доставляли. Говняный пистолет – твоё имя и фамилия… гад! Одну машину разбили, другую профукали? Сволочи! Всех уволю. К новому году в народном хозяйстве работать будете.
Однако разнос-разносом, но следовало что-то предпринимать. Ведь непонятно, зачем сюда приехал француз. Если бы взяли придурковатого иностранца, так можно наплести – мол, пьяный, оскорблял действиями и словами достоинство Российских граждан. А, по физиономии получил, так сопротивление оказывал. И не понять в драке, национальную принадлежность объекта задержания. Тем более, по-русски матерился. А сейчас, что? Попробуй, ноту заявить, так вся Франция хохотать будет над боевой выучкой Мстиславских жандармов.
– Кто бы подсказал – зачем он здесь…? По какому делу…? Вероятно, есть знакомые или не дай Бог родственники. Надлежит принести извинения. Светлане, что ли позвонить? Начнутся расспросы "…кто, да зачем?" А впрочем, о потасовке весь город знает, а не только пятая власть. Попробую.
Фёдор Сергеевич с видимым отвращением набрал телефонный номер.
– Алло редакция? Будьте любезны, пригласите Светлану Фёдоровну… Света? Здравствуй… Отец. Знаешь у меня небольшая просьба. Вероятно ты в курсе событий в аэропорту?
– Это, что драка на привокзальной площади, когда твоим опричникам физиономии начистили.
– Ну, да. Конечно, только всё не так было. Ну, ты наверное понимаешь, – словно отчитываясь за провинность, вышестоящему начальству, мямлил полковник, – это всё слухи и непроверенные факты, а у меня другая информация.
– Только меня не обманывай, досталось твоим олухам. А ведь всего один парень был. И как разделался. Молодец. Слушай, возьми его к себе заместителем, – теребила душевную рану любимая дочка.
– Хорошо, хорошо. Промашка вышла.
– Ты мне лучше скажи, когда промашка не выходила.
– Света, драку затеял гражданин Французской Республики.
– Правда? Как интересно. Ну-ну продолжай.
– Так вот, не хотелось, чтобы данная потасовка получила международный резонанс.
– Ты прав. Опасность имеется.
– Я очень рад, что хоть в этом мы единомышленники.
– Тогда скажи, кто сопровождал его? Что за женщина фигурирует в протоколе?
– Да так, американка одна.
– Ну, это мы знаем. Хочется подробностей.
– Перебьёшься.
– Папа ты не полковник милиции.
– А кто?
– Международный террорист. Ты можешь развязать третью мировую войну. Не забывай Америка и Франция ядерные державы.
– Не ёрничай. Женщина прилетела к больному сыну. А француз сбежал и его следует найти.
– Но ведь я не сыщик.
– Понимаю. Мне нужно пять минут эфирного времени и желательно в ближайших новостях.
Возникла пауза, затем голос дочери оживился, – а что я буду за это иметь?
– Какая ты меркантильная.
– Нисколько. Давай так, редакция предоставляем эфир, ваша сторона – интервью с американкой.
– Согласен, но интервью завтра.
– Тогда и эфир завтра.
– Нет, нет постой. Договорились. К больной вас пропустят. Но моё выступление пойдёт без ваших фарисейских комментариев по событию в аэропорту.
– Фу, какой ты грубый. Согласна. Через пол часа у тебя будет съёмочная группа. И не забудь подготовить пропуска. Целую.
Через несколько минут после окончания разговора с дочерью в дверь постучали, вошёл лейтенант.
– Фёдор Сергеевич, вы просили дело по вчерашнему происшествию в аэропорту.
– Замечательно. Положи на стол. Кстати, через тридцать минут подъедет съёмочная группа с телевиденья. Пропустишь ко мне.
– Как скажите, товарищ полковник
– Спасибо лейтенант. И ещё…, хоть изредка читайте устав.
Лейтенант повернулся на каблуках и строевым шагом покинул кабинет.
Глава 13
Человек создан для ошибок, как птица для полёта.
Отец Фалалей после освобождения из темницы чувствовал себя великолепно. Несмотря на то, что тюрьма – недостаток пространства, возмещаемый избытком времени, покинуть было её приятно.
Известие о побеге Кости из-под стражи было неожиданным.
– Вот же какой, угрём меж пальцев ушёл. Где он сейчас? Думаю, не пропадёт. Позвоню на сотовый из Храма. К тому же следует про Зою Сергеевну узнать. Как она? Дел много. Сейчас же в храм и всех обзвонить. Однако следит за мной Оголтелый. Не может не следить. Работа у него такая.
Из раздумья Клирика вывел голос трамвайного репродуктора: "Остановка Карабулина, следующая Зеленцовская".
– Доеду до Комсомольской, а там тройкой, – решил настоятель.
В храме Батюшку не ждали. Его оплакивали, молились, ставили свечи и собирали передачу. Холщёвый мешок, находившийся в переполненном состоянии, стоял за иконой Иоанна Предтечи. Соратники по вере затолкали в него три круга украинской копчёной колбасы, грелку с кагором, балык, каравай хлеба, шмат сала, подсвечник с потайным отверстием, где были свёрнуты в трубочку две купюры по пятьдесят долларов. Всякая мелочь – огурцы, грибы, варенье, чай, растворимый кофе, две банки красной икры, свечи, туалетные принадлежности, исподнее и карманный вариант Нового Завета.
