Сергей Шапурко - Чайки за кормой (сборник)
В дверь постучали. В приоткрытую дверь заглянула секретарша Людочка.
Всех секретарш зовут Людочками. Трудно состыковать сей факт с Теорией относительности, но тем не менее… И даже если у помощницы руководителя случайно окажется другое имя, ее все равно будут называть Людочкой. Так уж повелось.
Людмила Хто находилась в профессии секретаря уже четвертый год. У нее были свои взлеты и паденья, своя «Минута славы» и свое «Слабое звено», после которого ей приходилось вновь искать место. Многих руководителей вполне устраивала модельная внешность девушки, но не всех – ее деловые качества. В своей работе Людочка генеральную линию определила так: главное – чтобы мужчина был доволен. Каким способом этого добиться было не принципиально. Но поскольку ноги у нее были красивее, чем мысли, женские чары приходилось использовать постоянно.
Ей прощалось практически все. Однажды после трехчасового опоздания, когда взбешенный ее очередной руководитель поклялся распять свою помощницу или уволить, явилась озабоченная Людмила. На грозное предложение написать объяснительную она робко заморгала ресничками. Через пять минут на столе директора лежал документ:
«Спешила на работу. Пошел дождь. Вернулась за зонтом. Вышла на улицу. На дорогу выползли дождевые черви. Их могли раздавить маршрутки или троллейбусы. Я их перенесла на газон. Они поползли назад. Мне пришлось стоять на шоссе и показывать зонтиком, что надо объезжать. Из-за этого я опоздала».
Трудно найти на свете человека, который бы после такой объяснительной смог бы уволить своего работника. Трудно, но возможно. Особенно если учесть то, что подобное повторялось изо дня в день.
Так вот она и балансировала между уютными рабочими местами в приемных и биржей труда. На работе же она, в основном, раскладывала на компьютере «косынку». Это непрофильное занятие хорошо развило у нее боковое зрение, обострило слух и подняло общую бдительность.
– Чаю, Игнатий Борисович?
– Попозже.
Мондель, воодушевленный необычным совпадением, продолжил:
– И мы не остановимся только на этом. Если будет необходимо, мы перенаправим финансовые потоки внутри страны, лишь бы наша городская фабрика холодильников процветала.
– Кондиционеров…
– Что вы говорите?
– Наш завод выпускает кондиционеры.
– Ну я и говорю…
– Вынужден извиниться, но мы занимаемся бизнесом, политика – не наш профиль, – весьма холодно произнес Игнатий Борисович, все еще освещая лицо улыбкой.
Мондель, взяв секундную паузу, встал с кресла, потом стал забегать с разных сторон к директору и затем, бесцеремонно подхватив его за руку, подтянул к окну, поближе к свету.
– А я смотрю – ты это или не ты! Миша, друг! – ни с того ни с сего закричал Харитон.
– Че-го?! – нервно дернулся господин Бибекин.
– Ну? Вспомни: 92-й год, Невинномысск, вытрезвитель. Ты еще на врача наблевал…
– Че-го?!!
– Да брось ты девочку тут из себя строить! Вспомнил? Тебя еще менты ремнями к кровати привязали.
– Я вообще не пью!! – взревел Игнатий Борисович. Улыбка, наконец-то, покинула его лицо.
– Это сейчас не пьешь. А тогда… А на следующий день, Миша, помнишь, когда вышли на свободу…
– Меня зовут Игнатий Борисович и я никогда не был в Невинномысске!
– Я после того случая туда тоже ни ногой – плохо принимают.
– Что вам угодно?!
– Так вот же и говорю, Борис Игнатьевич, деньги нужны на избирательную кампанию.
– Сколько?!
– Двести тысяч. Вот и документ есть.
От услышанной суммы горло Бибекина сжалось от нервных спазмов. Лицо от недостатка кислорода и страха побледнело. Он откинул голову назад и горячим шепотом запричитал:
– Не дам, не дам, не дам… Мое, мое, мое… Не заплачу, не заплачу, не заплачу…
Через полминуты такой релаксации кризис был преодолен. Директор сел за стол и, упершись локтями в ручки кресла, напряженно посмотрел на Монделя.
– Уходите. Здесь вам не благотворительный фонд, – твердо сказал он.
– Вы знаете, вот у кельтов был такой неплохой обычай: они могли одолжить деньги с условием, что их вернут в мире ином.
– Мы – не кельты! – грубо прервал Бибекин независимого кандидата.
Мондель слегка прикусил нижнюю губу, как это обычно делают промахнувшиеся в тире, и, четко выделяя каждое слово, произнес:
– Посмотрите, какой у вас чистый и светлый кабинет! Какая у вас хорошая и ответственная работа! А сколько людей вам подчиняется!
Сделав небольшую паузу, Харитон приблизился к Бибекину и, глядя прямо ему в глаза, неожиданно прокричал:
– И зачем вы пьете, гуляете, спите на вокзалах и пользуетесь услугами малолетних проституток?!
В эту напряженную минуту раздался стук в дверь, и вслед за этим в проеме появилась белокурая голова секретарши. Бибекин дернулся – он не узнал ее. Людочка так часто меняла макияж, что создавалось впечатление, будто она от кого-то скрывалась.
– Игнатий Борисович, к вам представители заказчика.
– Кто?! – испуганно крикнул директор.
– Из Москвы прибыл управляющий торговым домом Смуров и его помощники. Как и планировалось к 14.00.
– Очень кстати, надо сказать. Пусть проходят! – по-хозяйски скомандовал Мондель, – Им, наверняка, небезынтересно будет послушать про шашни вашего руководителя.
– Стоп! Молчать! Пусть подождут! Я сейчас, буквально минутку!
Директор подскочил к двери и так резко ее захлопнул, что едва успевшая убрать голову женщина получила такой выброс адреналина, какой у нее не случался с девичьих времен, когда старшеклассник, провожая ее после танцев домой, неожиданно прижал в подъезде.
Бибекин повернул ставшее плаксивым лицо к Харитону и сказал:
– Уходите немедленно! Ваше присутствие и тем более ваши слова могут навредить моей деловой репутации.
– Вот это я, как раз таки, понял. Я не понял другое: где деньги на мою избирательную кампанию?
– Зайдите завтра, в любое время и мы решим…
– Как говорил один мой знакомый, ночной сторож: «Спать не хочется, а надо».
В дверь опять постучали.
Мондель широко улыбнулся, ближе подошел к директору и весело сказал:
– По глазам вижу – согласны. Не мучайте себя. Дайте возможность сердцу совершить правильный выбор. Поверьте мне: не стоит экономить на душевных порывах.
Перед глазами Бибекина поплыли радужные круги. Он, как во сне, достал из кармана портмоне, вынул всю, находящуюся там наличность и трясущийся рукой передал ее Харитону.
Тот ловко перехватил банкноты и быстро их пересчитал.
– Не густо. Двенадцать тысяч российских рублей, четыреста долларов США и восемьсот двадцать евро. Нужно больше.
– Все, что есть, – тихо промолвил Игнатий Борисович.
– Ну что ж, и на том спасибо. За оставшимся зайду завтра. До свидания. Удачи в бизнесе!
Харитон энергичным шагом покинул кабинет и, проходя мимо московских визитеров, заметил:
– Крепкий руководитель. Очень приятно с ним работать.
Бибекин проводил переговоры на автопилоте. Внутри он пребывал в полной прострации – его впервые так кинули.
«А может и вправду выберут его главой, и тогда…», – успокаивал он себя, но холодный пот, не переставая, катился по спине.
Глава 8
Рано утром Мондель придал своему лицу бодрый вид и двинулся к начальнику порта Ананасову.
Утро было свежее. С моря дул легкий, остро пахнущий водорослями, ветерок. Чем ближе были ворота порта, тем оживленнее становилось движение транспорта. Легковых автомобилей было мало, преобладали монстры автопрома – фуры, погрузчики, автокраны.
У Монделя внутри закипала кровь. Но не внешние факторы этому способствовали – тут имелись другие причины. Он отчетливо понимал, что, возможно, именно сейчас у него произойдет самая важная встреча, от которой может зависить успех всего мероприятия.
Напрямую в кабинет Харитон решил не идти. У него была масса трюков, помогающих преодолеть барьеры, обычно выставляемые секретаршами, и множество вполне убедительных поводов начать разговор с большим начальником. Но сейчас, подсказывала ему интуиция, был не тот случай. Ананасова он решил ловить на открытом просторе.
Охранники – самый осведомленный народ в любой фирме. Это знают многие, знал это и Мондель.
– Ну, как дела, Кузьмич? – развязано спросил Харитон, подходя к облаченному в черную траурную форму стражнику, стоящему на входе в управление порта.
– Ничего, сойдет… Только я не Кузьмич, а Борисыч. Кузьмич в другой смене.
– А, ну да, ну да… Тетка еще хворает?
– Выздоровела уже. Но только не тетка, а теща.
– Ну да, ну да. Вот видишь, как хорошо!
– Ничего хорошего. Плохо.
«Чего бы еще у этого дурика спросить?»
– Ты, Борисыч, из какого военкомата призывался?
– Из Приморского, из какого же еще?!
– Ты смотри, и я из Приморского! Вот совпадение!
– Так, почитай, полгорода – из Приморского, – хмуро ответил охранник: разговор с прилично одетым господином его развлекал, но не радовал.
