Зоя Кураре - Революция чувств
– Решил пораньше вот, чтобы не опоздать, здравствуйте Артур Владимирович, – пресмыкался перед шефом Сюсюткин.
Сейчас прозвучит приветствие в ответ, а вместо этого лицо Артура Лысого побагровело, губы затряслись.
– Ты что, сволочь, меня подставить хочешь!!! – завопил Артур Лысый.
– Я, не специально, так вышло, просто приехал раньше, могу уехать, как скажете, ше-шеф, – со слезами на глазах, заикаясь, пролепетал Сюсюткин.
– Уехать, ты у меня сейчас так уедешь, улетишь! – Артур Владимирович схватил Сюсюткина за ворот пиджака и стал трясти, как нашкодившего школьника.
– Я больше не буду, отпустите, – взмолился Богдан Степанович. Он не понимал, в чем, собственно, его обвиняют, но готов полностью признать вину и немедленно исправиться.
Артур Лысый грубо толкнул несчастного директора телекомпании на капот и стал тыкать носом в забрызганный грязью автомобиль.
– Ты что ж, сволочь, делаешь? А!!!
– А что я делаю? – удивился обладатель нового лилового костюма.
– Вот, – Лысый пальцем указал на оранжевую ленточку, которая предательски развивалась на антенне автомобиля.
– Это провокация, это не моя, – закричал, как перед казнью Богдан Степанович.
Картина «Учредитель убивает бедного директора». Зрители – случайные прохожие города Задорожья. Мужик в ярком костюме, как клоун на арене, сильно корчится от боли. Другой мужик его интенсивно воспитывает.
– Машина твоя? – начал допрос с пристрастием Артур Лысый.
– Моя…я…я…
– А ленточка чья?
– Ей-Богу, не знаю. Не вешал, не привязывал. Да разве я, Артур Владимирович, посмел бы такое сделать? Матерью клянусь, женой, детьми – агитация не моя. Я сел и поехал, я не видел, – Сюсюткин сорвал ленточку, демонстративно бросил на асфальт, и стал интенсивно топтать ее ногами. Со стороны казалось, он убивает не атласную, оранжевую ленту, а ядовитую гадюку, которая смертельно ранила его в отважное и бескорыстное директорское сердце.
В кармане у Сюсюткина зазвонил мобильный телефон.
– Ответь, – разрешил Артур Лысый.
Разговор короткий и роковой, секретарша взволнованным голосом сообщила Богдану Степановичу, что на телекомпании появились оранжевые ленточки, значки, ручки и другая, не менее интересная предвыборная агитация. И этот неприятный факт известен широкой интернет-общественности.
– Это… это…это…у нас на телекомпании беда, Артур Владимирович, на телекомпании висят такие же ленточки, там флажки, а в Интернете про это подробно написано.
– Что!!!! – завопил Лысый. Он позвонил и приказал людям из службы безопасности перекрыть все входы и выходы на телекомпании «Полет», просмотреть камеры наблюдения на стоянке и выяснить, кто распространил предвыборную агитацию. Найти, наказать, обезвредить. Лысый жаждал крови, он понимал, сейчас провокационная информация попадет в Киевск, в центральный штаб, а с гонецкими ребятами шутки плохи. Завтра у него не то, что телекомпанию, бизнес отберут, пустят по миру. Хорошо, что Артур Владимирович совершенно лысый от природы. Утратить от волнения последние волосы на голове ему не грозит.
Десять минут и шестнадцать секунд понадобилось ребятам в штатском, чтобы блокировать работу телекомпании. Камеры слежения зафиксировали личность, благодаря которой на машине Сюсюткина появилась злополучная оранжевая ленточка.
– Где он? Я хочу видеть этого… Этого изверга!!! – Кричал директор в лиловом костюме. На фирменном пиджаке под мышками выступили влажные пятна пота, неприлично фигурировала грязь, оставшаяся от совокупления с капотом машины. Испытанное унижение директор жаждал выплеснуть на Ромку Безухова. Ребята из службы безопасности Лысого, заломив руки за спину, привели Ромку в кабинет Богдана Степановича и без сожаления отдали журналиста на растерзание руководству канала.
– Ах, ты мразь, гад, сволочь, подонок!!!!
– Я бы попросил вас, Богдан Степанович, держать себя в рамках. Я журналист и требую, – держался с достоинством Ромка.
– Ты журналист? Да ты сопля поганая!!! Меня, меня, Богдана Степановича Сюсюткина подставил. Ты мог деньги у коллег украсть, семидесятилетнюю тетю Галю, которая на проходной дежурит, изнасиловать, разбить дорогую камеру. Я бы тебе, подонок все простил. А ты? В политику полез. Меня подставил, коллектив опозорил? Убью!!! – чашка с недопитым кофе полетела в голову Безухова. Ромка успел увернуться, черная густая жидкость медленно разлилась на помпезной, зеленой дорожке в центре директорского кабинета. На месте падения директорской любимой чашки сиротски валялась отбитая керамическая ручка, на дне изувеченной чашки образовалась глубокая трещина.
«В меня самый маленький кактус теперь не посадят», – подумала чашка, – «выбросят на помойку. Списали за доли секунды, а какой статус имела – директорская чашка. Все, прощай кофе, сахар, молоко, кипятка не нальют. Ромка Безухов, это он виноват в безвременной кончине.
Прощай, родненький Богдан Степанович!» Последний вздох, последний взгляд в сторону хозяина, чашка умерла.
– Богдан Степанович, это всего лишь оранжевые флажки и ручки, а вы ко мне, как к преступнику, – оправдывался Ромка.
– Где ты все это взял?
– Да нашел, в коридоре, пакет стоял. Я открыл, ну пошутил. Думал, посмеемся, и всё.
– Посмеемся!!! Я к Артуру Владимировичу Лысому, руководителю городского штаба «Партии Губерний», хозяину телеканала с оранжевой символикой на машине приехал. Так меня еще никто не подставлял. Я тебя по статье увольняю, за злостное хулиганство. Подонок! Мальчишка!
– Богдан Степанович!
– Вон из моего кабинета! Пошел вон с телекомпании! Вон, я сказал! Я за себя не ручаюсь! – глаза Богдана Степановича налились кровью, ноздри расширились, пот выступил на лиловом костюме еще сильнее. Директор безапелляционно вытолкнул Безухова из кабинета.
– Вызовите ко мне Стервозову, и еще главного редактора, срочно! – крикнул директор секретарше и, как женщина, истерично хлопнул дверью своего кабинета. Сюсюткин заперся, выпил залпом стакан водки, закусил ломтиком лимона. Скривился, плюнул прямо на ковер, чего никогда себе раньше не позволял. Утерся рукавом лилового пиджака и в ожидании Татьяны Стервозовой и Натальи Благовой совершенно без сил рухнул в кожаное директорское кресло. Кресло не издало ни звука. Оно нежно обволокло напряженное тело начальника и только.
Они встретились в коридоре, многозначительно обменялись взглядами и парой фраз.
– Истерика?
– Хуже. Я уволен.
– Ромка, не переживай. Сейчас все урегулируем. Как они тебя вычислили? – поинтересовалась Стерва.
– Я привязал ленточку к машине Сюсюткина, а на стоянке камеры слежения.
– Черт!!! Ты про меня говорил?
– Я что, предатель?!
В последний путь директорскую чашку провожал веник, совок и секретарша. Музыка отсутствовала, слова благодарности – тоже. У изголовья директорской чашки, почившей в мире битой посуды, неожиданно появились главный редактор телеканала «Полет» Наталья Павловна Благова и шеф-редактор службы информации Татьяна Васильевна Стервозова. Секретарша, бросив небрежно отбитую ручку от чашки в совок, быстро выбежала из кабинета, чтобы не попасть под словесный директорский обстрел. Но успела заметить, что Богдан Степанович водочки уже хлебнул, к вечеру налижется и начнет приставать, расстроилась секретарша. Противный!
– Садитесь, разговор предстоит серьезный, – предупредил подчиненных Богдан Степанович Сюсюткин.
– Вы главный редактор, а вы, Татьяна Васильевна, отвечаете за работу службы информации. Как могло произойти, что в рабочее время наш сотрудник телекомпании «Полет» Роман Безухов распространял агитационные материалы? Вы только представьте, на мою машину он привязал оранжевую ленточку, и я приехал с агитацией к человеку, хозяину телеканала, который исповедует губернскую политическую философию.
Сюсюткин всегда пространно изъяснялся, он нудил, пыхтел и упивался собой, он непревзойденно играл роль директора. Стерва смотрела на него и думала, что предпринять, чтобы дело замяли и Ромку не уволили. Наташка Благова злилась на Сюсюткина, он дальше носа картошкой ничего не видит, она понимала, эта история с распространением оранжевой агитации – проделки Стервы.
– Я хочу услышать от вас, как от руководителей, что делать, как избежать подобного скандала в дальнейшем, впереди второй тур голосования и кто из вас мне сегодня может гарантировать, что подобное безобразие больше не повторится? – завершил спич Сюсюткин.
– Я, Татьяна Васильевна Стервозова, могу гарантировать вам, Богдан Степанович, что это произошло в первый и последний раз. Своего сотрудника Романа Безухова редакция информации берет на поруки. Я лично вам гарантирую.
