Сергей Шапурко - Два миллиона (сборник)
– А как ее искать, ты знаешь?
– Если бы! Ну, а ты что поделываешь?
– Философский труд пишу, – серьезно ответил Хохотов, – тяжело идет, но ничего, осилю.
– А с работой как же?
– Ходил в здешний цирк. Могут взять, но для номера нужна дрессированная собака.
– Может, тебе плюшевую взять? И кормить не надо, и не отравит никто.
– Неплохая идея. Но это потом. Сначала надо труд закончить.
Друзья, размякнув от дружеской беседы, начали строить планы на будущее.
– Я тут все утрясу и домой скорее поеду, уже соскучился. По жене, по заводу. Премию вернут – куплю Анюте сапоги, давно просит, – мечтал Гайкин.
– И что, опять будешь в мазуте возиться?
– Ну и что такого? Работа, как работа, – сказал Иван и неожиданно добавил, – а, может быть, и по профсоюзной линии пойду. Опыта здесь поднаберусь и буду работяг наших защищать. С образованием только у меня нелады.
– А я хочу в цирке номер философский поставить. Но это в будущем, конечно.
За окном серело. Стало прохладно, и Хохотов закрыл форточку. В домах включили свет.
В кухню неслышно зашел Игорь Викторович.
– Программа «Вести» начинается. Я сам ее не смотрю… ну, вернее, так, время от времени… А вы, если желаете, можете взглянуть.
Друзья пошли в комнату.
Глава 14
Промариновавшись несколько дней в квартире дяди – амебы, Гайкин очень устал, хотя физическим трудом не занимался. Устал он от безделья и от бесконечных разговоров с Хохотовым.
Как-то утром он собрался, закинул за спину рюкзак и покинул свое временное жилище. Дядя, прячась за занавеску, из окна наблюдал за слесарем. Будучи замеченным, тут же исчез и больше не появлялся. Хохотов был занят «Духовным миром кузнецов» и ухода товарища не заметил.
Иван на метро добрался до центра. «Пойду, запишусь на прием к какому-нибудь ответственному лицу. А может быть, и к президенту, если повезет», – решил он и уверенной походкой зашагал к Кремлю.
Путь его пролегал через Александровский сад. На лавочках сидели томные влюбленные. Парни неловко сжимали девичьи руки и глупо улыбались. Нежные создания чего-то ждали и их сердца так громко стучали, что редкие прохожие непроизвольно оборачивались.
Романтическим парочкам сильно мешал проходящий в центе парка митинг. Рабочая партия прогресса (РПП) собрала своих членов на очередную акцию в самом сердце столицы. Неуклюжий старичок, бывший преподаватель истории КПСС, нудно и неинтересно вещал о стратегических планах партии. Рядовые члены, вооруженные красными, наполненными гелием шарами, позевывали и тихо переговаривались. После митинга был обещан дружеский обед в Макдоналдсе и народ устало ожидал, когда дед наговорится.
Гайкин, натолкнувшись на митинг, присоединился к толпе и стал весьма живо интересоваться, по какому поводу собрание.
– Наша Рабочая партия выступает против произвола антинародного правительства, продавшегося иностранным монополиям, – бойко выпалила пятнадцатилетняя девчушка и смущенно добавила, – вот…
– Рабочая партия – это хорошо! – похвалил Иван. – Надо же кому-нибудь за слесарей заступаться.
– Вот вы, товарищ, кто по специальности? – спросил Гайкин прилично одетого мужчину средних лет с капитанской бородой.
– Видите ли… Я – научный сотрудник. Но в партии состою по убеждениям, – смущенно ответил тот.
– А вы, простите, из рабочих? – обратился слесарь к молодому человеку с серьгой в ухе.
– В перспективе. Если в институт не поступлю.
– А вы? А вы? Вы тоже? – Иван, пробираясь к центру собрания, с удивлением узнавал, что рабочих-то здесь и не было. Ситуацию ему разъяснила полная женщина с небольшим красным флажком в руке.
– Какие рабочие, вы что, любезный?! Их и раньше-то среди москвичей мало было, в основном лимитчики на заводах работали, а сейчас и вовсе нет.
– А кто же, это самое, рибосома его забери, работает?
– Вы, любезный, как с Луны упали. Таджики там, молдаване и граждане других, ныне независимых государств.
Иван протиснулся к небольшому возвышению, с которого только что сошел предыдущий оратор, закончивший свою речь.
– Товарищи, а можно мне сказать?
– В принципе, конечно, можно. Но регламент… Видите ли, – замялся один из руководителей партии. – А вы являетесь членом партии?
Иван взобрался на постамент.
– Состою ли я в партии? А ты на руки мои посмотри! Видишь? Вот они, мои партийные билеты! Сам я, товарищи, не местный. Приехал с юга. Двадцать пять лет отработал на судоремонтном заводе. Как отслужил армию, так и пошел на завод. Сначала учеником бегал, потом разряд дали. Теперь вот пятый имею. Что хотел сказать… Случилась со мной беда – потерялись тали. Я на минутку отошел, вернулся, а их нет. Так вот, директор на меня все это повесил, еще и премии лишил. Я вот вас спрашиваю: где справедливость, рисберма ее забери?
– И не будет справедливости, пока непорядочные люди руководят нами! – крикнул мужчина с капитанской бородкой.
– А где их взять порядочных? – язвительно заметил парень с серьгой.
– Рабочего человека выдвигать надо! – крикнула полная пенсионерка. Она в далекой молодости проработала два месяца уборщицей и на этом основании причисляла себя к рабочему классу.
– Правильно! Дорогу рабочему, дорогу труженику! Это и есть задача нашей партии, – подскочил к Гайкину один из членов Центрального Совета.
– А почему у нас тогда председатель партии – бывший банкир?! – крикнул молодой человек с серьгой.
– Точно! Надо рабочего избрать, а то, что это за «рабочая» партия?! Рабочий нужен! Рабочего! – бушевал, еще четверть часа назад спокойный, народ.
– А где его взять-то? – растерялся член Совета, – не таджика же избирать…
– Зачем таджика. Вот вам настоящий рабочий, прямо, так сказать, от станка. Еще и капиталистами обиженный, – заявил «капитанская борода».
– Но… но он не член нашей партии, – попытался выкрутиться представитель Совета.
– Ничего. Вот прямо сейчас его и примем. Кто «за», товарищи?… Единогласно! Теперь, кто за то, чтобы товарищ… как ваша фамилия?… Гайкин был председателем нашей партии?… Единогласно! Поздравляю вас, товарищ Гайкин! – зверствовал «капитанская борода».
У слесаря от столь резкого поворота в судьбе слегка закружилась голова.
– А, это… Что же теперь? – проговорил он, удивленно пожимая своими богатырскими плечами.
– Как что? Руководи нами!
К растерявшемуся Ивану придвинулся вплотную партийный функционер и сказал:
– Госпо… простите, товарищ Гавкин… Как?… простите, Гайкин, прошу вас пройти в штаб нашей партии.
– Давай, Гайкин, действуй! Мы – за тебя! Бей буржуев! Дави олигархов! – народ со всех сторон обступил нового председателя и выкрикивал одобрения. Некоторые, наиболее эмоциональные, хлопали его по плечу и порывались подбрасывать нового лидера в воздух.
– Хорошо, товарищи! Буду стараться! А там уж как получится, – смущенно отвечал слесарь.
Через полчаса он сидел в кожаном кресле в штаб-квартире Рабочей Партии Прогресса.
Функционер вводил его в курс дела.
«Может быть, так оно еще и лучше», – думал он, дивясь Гайкинской дремучести.
Глава 15
Иван маялся. Ему было тяжело. У дяди Хохотова он только ночевал, все остальное время проводил в штаб-квартире РПП. Новые обязанности угнетали его, поскольку к бумажной работе он был непривычен, а политическую борьбу, из-за ее коварства и подлости, так и вообще ненавидел. Но работать было надо – на носу были выборы, а народ, как он думал, на него надеялся.
Неделя, проведенная на ответственном посту, сильно изменила Гайкина. Лицо его исхудало, со щек ушел румянец. Он был гладко выбрит, волосы коротко острижены. Слов на букву «р» из орфографического словаря он больше не употреблял. Из глаз ушла провинциальная затейливость, и появилось некоторое подобие осмысленности.
Выборы, как уже было сказано, приближались. Штаб – квартира, в данный период, вполне напоминала Смольный в 17-м году. Активисты толпами ходили по комнатам, требуя инструкций и прокламаций. Телефоны звонили все одновременно и непрерывно. Какие-то делегаты из каких-то дальних округов путались под ногами и мешали работать. Почтальон приносил мешки официальных писем.
У Ивана от всей этой кутерьмы жутко болела голова. Он позвал секретаршу.
– Галина Викторовна, сделайте мне, пожалуйста, чаю. И, это… Может быть, у вас есть какая-нибудь таблетка от головы?
– От головной боли? – надменно переспросила помощница, – Конечно, Иван Иванович. И чай сейчас будет. Да, вот еще что. Сантехник, которого мы вызывали, так и не явился. А трубы в туалете продолжают течь.
– Трубы текут? А почему раньше… Хорошо, я сам посмотрю.
– Иван Иванович, вы же…
