Борис Привалов - Надпись на сердце
Как обычно, страсти, кипевшие на производственном совещании, продолжали бурлить и во время перерыва, в буфете. Глава сторонников старой укупорки — коммерческий директор предприятия, набив карманы бутылками (жена спустила директиву насчет окрошки!), продолжал спор, не отходя от кассы:
— Надо как можно скорее вывести данный напиток на столбовую потребительскую дорогу! Нельзя лишать покупателей удовольствия пить наш квас. Его продажу уже планирует вся торговая сеть. А вы из-за какой-то там укупорки забываете об интересах потребителя! Сойдет и так!
Причем коммерческий директор по своей всегдашней привычке жестикулировал так активно, что издали казалось, будто он танцует лезгинку, стоя на месте, или по крайней мере выполняет скоростным методом весь комплекс утренней гимнастики.
В буфете и без того было жарковато, а после такого монолога вокруг коммерческого деятеля воздух начал струиться, как вокруг сильно натопленной печки. И только он крикнул насчет того, что, мол, «новоукупорщики — перестраховщики, забывают о потребителе», как вдруг раздался шлепок, словно кому-то дали оплеуху. Затем послышалось такое шипение, будто ансамбль ужей запел хором. Коммерции директор так и застыл на полужесте, растопырив руки.
— Вот он, решающий голос, — сказал кто-то. — Товар всегда должен говорить сам за себя!
И в это время, следом за первой бутылкой, ударила бутылка в правом кармане. Потом сразу, во все стволы, рванул квас, запрятанный в другие места. Жестяные укупорки взлетели под потолок, некоторые заскочили в колпак люстры. Коммерческий директор походил на человека, попавшего под струю огнетушителя. Пиджак его булькал и пенился. Буфетчик бросился на помощь, кассирша прикрыла телом наличность, дабы последующие квасные фонтаны не подмочили дневной выручки. Прочие запасливые товарищи начали спешно выгружать из карманов прихваченные впрок бутылки и отскакивали от них, как от мин замедленного действия.
— Ну, сказал бы вам потребитель спасибо? — окружили сотрудники пострадавшего. — А если бы в магазинах началась такая вот канонада? Что стало бы с честью комбинатской марки?..
...Через полчаса производственное совещание возобновилось. Коммерческий директор, отмытый, просушенный и даже успевший уже сдать пустую посуду, сидел тихо и от предоставленного слова отказался.
Единогласно было принято решение разработать новую систему укупорки для усовершенствованного кваса. Вот что значит — товар высказался сам за себя.
ЗНАКОМОЕ ЛИЦО
На очередном кинопросмотре в Доме актера я увидел, как мой приятель раскланялся с эффектно одетым молодым человеком.
— Кто это? — спросил я. — Знакомое лицо!
— Разве ты его не знаешь? — удивился приятель. — Ну, как же! Его фамилия, кажется, Кукин... а может быть, Кикин. Что-то в этом роде. Вполне актуальный товарищ. Я его вижу на всех премьерах — театральных, спортивных, кино...
— Да, но кто он? Кем работает, где?
— Не знаю, но, наверное, имеет какое-нибудь отношение к искусству... а может, спорту...
Кем работает Кикин-Кукин, точно никто не знал. Так же, как никто точно не знал его фамилии. Но на всякие закрытые мероприятия вроде актерских вечеров отдыха или встречи с чемпионами мира за чайным столом Кикин-Кукин проходил свободно. Пока контролеры и администраторы вспоминали, кто же он такой («Знакомое лицо!..»), Кукин-Кикин вежливо говорил: «Добрый день, как поживаете?» — и проникал беспрепятственно в заветное помещение.
Я случайно побывал дважды подряд на модных премьерах, а Кукин-Кикин уже начал здороваться со мной, как со старым другом: у него оказалась отличная память на лица.
Потом я встретил Кикина-Кукина на стадионе, во время модного футбольного матча. Он сидел недалеко от телевизионной камеры, как раз в том самом месте, которое обычно показывают телезрителям, когда требуется «дать публику». Кикин-Кукин дружески подмигивал оператору, тот мучительно морщил лоб («Знакомое лицо!») и приветливо улыбался в ответ.
Кикин-Кукин «болел» образцово-показательно: шляпа на затылке, в одной руке трещотка, в другой — флажки с эмблемами играющих команд.
Он выглядел эффектно, и оператор, все так же морща лоб («Знакомое лицо?!»), направлял свою камеру в сторону Кикина чаще, чем требовалось.
Мне припомнилось, что несколько раз я видел физиономию Кукина на экране телевизора. Так вот почему он мне показался знакомым!
Следующая моя встреча с этим таинственным молодым человеком произошла в аэропорту.
Я ждал прилета друга, Кикин-Кукин слонялся по залу ожидания.
Местное радио объявило:
— Журналист Кукин, подойдите к дежурному по аэропорту.
Кукин преспокойненько уселся на скамейку, где томились пассажиры, ожидающие объявления посадки в свои самолеты.
Каждые пять минут радио призывало Кукина подойти к дежурному, а Кукин не двигался с места.
Так прошло полчаса. Наконец он соблагоизволил подойти к окошечку и громко произнес:
— Вы меня звали, я — Кукин. Слышали, конечно, обо мне?
— Слышали, — смутилась молоденькая дежурная.
Почти все пассажиры оглянулись на таинственного Кукина, фамилия которого навязла в ушах. Приметив кое-кого из знакомых, Кукин с ними эффектно раскланялся.
Оказалось, что кто-то звонил на аэропорт и просил Кукина срочно связаться с редакцией.
Тут я вспомнил, что видел Кукина, выходящего из будки телефона-автомата, который стоит в вестибюле: глазки у молодого человека воровато бегали вокруг — не подслушал ли кто его разговора?
Я уже понимал механизм действий Кукина и мог держать пари, что он сам позвонил дежурному от имени какой-нибудь редакции.
Действительно, когда я спросил у друзей-журналистов о Кукине, то они единодушно замахали руками:
— Кукин? Он же спортсмен... у или спортивный администратор... А может, звукооператор....
Но спортсмены клялись, что Кукин имеет какое-то отношение к театру. Театральные работники убеждали меня, что Кукин — кинематографист. Кинодеятели твердо верили, что Кукин — художник-пейзажист. А художники именовали его почтительно писателем.
И только начальник отделения милиции, где был прописан Кукин, сказал мне определенные слова:
— Знакомое лицо! Числится личным шофером у собственного дядюшки-доцента, который, кстати, и машины-то своей не имеет. Знаем, что все это сплошной обман, но юридически, как говорится, полный порядок. Имеет право доцент содержать шофера? Вот он его и содержит. А машина будет со временем. Кукин же по профессии — знакомое лицо. Что сие значит? Да только то, что весь город его знает. Вы ведь тоже с ним при встречах раскланиваетесь, верно? Популярная, выходит, личность Кукин, а? Там дефицитный товарец для приятеля купит, с другим — пообедает, с третьим — в карты перекинется, четвертого — с девушкой легкого поведения познакомит, с пятым — на банкет пройдет, шестого — в театр на просмотр проведет, седьмому еще какую-нибудь услугу окажет, у восьмого — денег одолжит, девятому — долг отдаст, десятому — путевку достанет на курорт, одиннадцатому — номер в гостинице... Глядь, а в результате Кукин одет, обут, сыт, пьян, нос в табаке. Он и на скачках свой человек, и среди футболистов, и в Осводе какие-то делишки обделывает... Живет не тужит. Про таких в народе, знаете, как говорят? «Жаль не родился ты углом — о тебя хоть бы свиньи бока чесали». Тут уж и милиция и медицина бессильны. Вы сами, наверное, ему этак вежливенько шляпой помахиваете: дескать, знакомое лицо, как не поприветствовать! Так ведь? Вот, выходит, что и вы вроде бы его морально поддерживаете... Ну что ж, кланяйтесь и дальше, ежели совесть позволяет...
СЛЕДИТЕ ЗА ОТРАЖЕНИЕМ!
(Легенда о блуждающих зеркалах)
В пошивочной мастерской «Женское платье из материала ателье» дела были плохи.
— Нынче клиент скандальный пошел, шумный! — кричал директор. — Это же какие-то античеловеки! Их обшиваешь, одеваешь, сам с себя восемь шкур спускаешь, а плана нет. Только настроишься на летние платья — осень приближается, костюмы несут. Сделаешь перестановку сил, бросишь всех на костюмы, а уже январь, весенние пошивки... Вон в Африке, говорят, круглый год все население в одних трусах ходит! Там бы я развернул ательё! (стоящую в конце слова «е» директор всегда произносил, как «ё».) А тут как быть с планом?
— Достанем план, — таинственно сказал снабженец Хорохорин, остроносенький блондинчик с большими связями. — Есть у меня один замысел по этому вопросу. Зеркала надо в салоне ожидания сменить. Вот что.
— При чем тут план? — шмыгнул носом директор. — Зеркалами закройщиков не исправишь. Таланту у них не прибудет.
— Еще как прибудет! — бодро заверил Хорохорин. — Ведь конфликты у нас с клиентурой из-за чего? Из-за плохого качества работы. Почему клиент от нас в другие ателье перемахивает? Опять же качество. Вот зеркала нас и спасут.
