Сергей Боровский - Уроки переносятся на завтра
- Он уже вылетел из Москвы, - сказали они.
- Какой рейс? - озаботился начальник, но ему предложили не суетиться, а заниматься своими обычными делами.
И действительно, эмиссар прибыл через пару часов своим ходом из аэропорта. Одетый в гражданское, он и по замашкам своим напоминал лицо, далёкое от разведки, войны и государственных тайн. Скорее, профессор какой-то, чем офицер.
Но совещание он провёл шустро, с пониманием. После того, как перед ним отчитались основные фигуранты следствия, направляемые грамотными вопросами, он снисходительно осмотрел присутствующих и сказал:
- В общем, решение принято такое. Дело прекратить. Все материалы передать мне. Копии уничтожить. Ясно?
- А что делать с задержанными? - спросил наш майор, у которого в камерах до сих пор оставались ББМ, Фара, а также штурмовики Мориса и Михалыча.
- Значит, неясно, - даже как-то радостно закивал головой «профессор». - Попробую другими словами. Ничего не было, и поэтому продолжения не будет. Всех выпустить. Наблюдение снять. Дисциплинарные взыскания, если таковые имели место, отменить. Языком не болтать. Теперь ясно?
Пожалуй, яснее и быть не могло.
Эмиссар отчалил обратно в Москву в тот же день, а майору ошарашенное начальство дало три дня отгулов.
«Уж не приснилось ли всё это мне? - подумал спасённый от плахи служака. - Забыть! Скорее забыть и больше к этому не возвращаться!»
И всё-таки он допустил маленькое отклонение от приказа.
- Я здесь, как частное лицо, - доложил он Сереге. - Поэтому, если тебя кто-нибудь спросит, виделись ли мы после тех событий, ты сможешь произнести твёрдое «нет»?
- Конечно.
Майор оценивающе посмотрел на студента.
- Сбежали твои друзья, - в лоб сообщил он, попыхивая дымком.
Серега замер.
- Тебе нужно научиться управлять своим лицом.
- А что такое?
- Ты даже не можешь скрыть радости.
- Съесть лимон?
- Поздно.
- Рассчитываете, я смогу что-то про них рассказать?
- А что, разве нет?
- Спрашивайте.
Майор фыркнул.
- Сколько они прожили у вас? Две недели?
- Где-то так.
- При деньгах были?
- Не то слово.
- Фокусы показывали?
- Смотря что фокусом считать.
- Шпагоглотание, например.
- Нет. Не было.
- Карты?
- Карты? - Серега замялся. - Говорят, обобрали они одного нашего... Да вы же, наверное, знаете.
- Теперь да, - рассмеялся собеседник. - На какую сумму?
- По его меркам немного. Но только потому, что он вовремя остановился.
- Молодец! Контролировать свой азарт не у каждого получается. А когда ты понял, что они не те, за кого себя выдают?
Серега вспыхнул изнутри, словно майор подтвердил кое-какие его догадки.
- Наверное, когда Атилла лепил из бумаги эту дурацкую ракету.
- Что было не так?
- Он верил в то, что делал. До него мне с такими встречаться не приходилось.
- Может, не везло?
- Может.
Майор в задумчивости посмотрел сквозь стекло, где десяток молодых парней гоняли по заснеженной поляне кожаный мяч.
- В интересное время мы живём, не находишь?
- Вам виднее.
- Что правда, то правда. В какую сторону лестница? Направо? Налево? - спросил майор, застёгивая пальто, хотя и сам прекрасно помнил.
- В обе стороны.
Майор затушил папиросу, смяв её о подоконник. Уже находясь в движении, он ещё раз повернулся к Сереге и спросил, полусерьёзно:
- Окошников-то за что бил?
- Достали.
- А ты во всём и всегда прав?
- Шутите?
- Будут проблемы, заходи. Поговорим.
- Обязательно.
Глава 49. Счастливое завершение
По всей Земле объявили май. Тополя первыми из всех прямостоящих существ обзавелись зеленью — им нужно было успеть к июлю с пухом. За ними подоспела и акация, малорослая и чахлая в этих суровых краях, а также берёзки — мечта иммигранта. Радовали одуванчики, налитые бодрящей желтизной. На крышах появились первые полураздетые студентки, впитывающие телом солнечные лучи.
Общага дружно готовилась к летней сессии и попутно ликовала в связи с пробуждением природы. Серега впервые в жизни наел себе блестящий овал вместо лица, потому что целыми днями валялся в кровати и листал Лёхины конспекты, заедая их плюшками с молоком. Такая благодать наступила в их комнате, благодаря дружбе с первокурсницей Любой. Она была родом из деревни, умела буквально всё и видела своё призвание в том, чтобы мужчины вокруг всегда находились в сытом и довольном состоянии.
К слову сказать, дружила она с Лёхой.
«Ворошиловский стрелок», между тем, с пистолетом завязал и увлёкся плаваньем. Бутылка из-под молока и чёрная повязка пылились теперь в тумбочке, а на смену им пришли резиновые шапочки, пластиковые очки и нижнее бельё для совершения скоростных заплывов. Лёха часто отжимался и делал разминающие махи руками. Даже сам ББМ приходил к нему консультироваться по поводу наращивания мышечной массы. И не удивительно, ведь Лёха готовился сдавать норму на третий разряд.
Атхуяка забрали в Монголию высокопоставленные родители, где он занялся комсомольской работой среди чабанов. Колоссальный опыт, приобретённый им за время обучения в Советском Союзе, оказался бесценным, что выгодно отличало его от коллег. Ему пророчили в ближайшем будущем папино кресло или даже посольскую должность где-нибудь в Австрии. А на освободившуюся койку в общежитии прибыл следующий.
Дед Магдей отметился тем, что завёл себе первый на всю общагу седой волос. Правда, пока не на голове, а в усах. Возможно, именно это обстоятельство привело к целому ряду последствий. Дед раздал первокурсникам свой жизненный запас тельняшек, а сам стал одеваться с барахолки и пользоваться французским одеколоном вместо «Тройного». Чистота в каюте его почему-то тоже перестала интересовать, и он перепоручил эти обязанности Железному.
Тот справлялся мастерски, но его вскоре после зимней сессии отчислили за хроническую неуспеваемость, и он поступил работать на завод тяжёлого машиностроения. Общество вращающихся механизмов нравилось ему гораздо больше человеческого. Они не визжали всякий раз, когда ему приходилось браться за них покрепче, и не жаловались на боль.
ББМ организовал нелегальную секцию каратэ, где вдоволь тренировался на приходящих к нему живых грушах. Впрочем, курсантам перепадали не только звонкие тумаки, но и приёмы из арсенала древних японских мастеров, и все были довольны. Поговаривали, будто кто-то из высокого городского начальства пристроил туда своего сынка, и поэтому у секции не возникало проблем ни с помещениями, ни с законом.
Толян, как и обещал, прибыл в их родной с Серегой город и поступил в милицию. В ГАИ, если быть предельно точным. Говорят, будто его ожидает головокружительная карьера — в первый же месяц работы он перевыполнил план по «дыркам» и «палкам».
* Дырки проделывались в правах водителей. Три отверстия означали лишение прав.
Затейница Тамара проплакала десять долгих ночей после бегства её возлюбленного. Пытала Серегу, где его друг и скоро ли вернётся, но потом смирилась со своей нелёгкой долей обманутой женщины. Живот её в скором времени подозрительно округлился, став предметом сплетен. Хотя, возможно, она просто набрала вес от горя — такое случается.
Аркашу сняли с поезда во Владике пограничники. Без документов. Выясняли его личность три дня. После чего Аркаша осел где-то на Алтае, оформив перевод в местный ВУЗ. С пророчествами он не только не завязал, но и увлёкся литературой по чёрной магии, купив редкую книжку у студентов из Африки.
Ване Жилкину строго-настрого запретили заниматься какой-либо общественной деятельностью. Поэтому он переключился на то, чтобы стать прекрасным специалистом в выбранной области. Он открыл для себя много нового и интересного, поражаясь, как мог не обращать на это внимания раньше. Приносимые им на кафедру чертежи и поделки, многие из которых были достойны авторского патента, вызывали восхищение окружающих и, в особенности, девушки Нины, с которой у него развился серьёзный роман.
Михалыч вышел на пенсию, решив, что в старости ему хватит государственной поддержки и сделанных накоплений. А Фара по-прежнему стоит у ювелирного, обслуживая страждущих. Он нашёл Жоре помощника, который имитирует доставку денег. На самом деле он пуст, как пересохшее русло реки. Его задача — выманить на себя потенциального грабителя. Если всё чисто, только тогда появляется Жора с настоящими деньгами.
Морису удалось спрятаться далеко в горах у себя на родине, хотя его никто и не искал. Он отрастил бороду, раздобрел и обзавёлся собственной отарой. Среди местных долгожителей он — самый молодой. Но нужно же с чего-то начинать.
Ограбленной пенсионерке вернули три рубля с мелочью, которые нашлись при обыске Атиллы. Ошибочно арестованных алкашей отпустили, принеся официальные извинения.
Бабаклава долго крепилась и не показывала никаких признаков душевного расстройства. Правда, от наблюдательных студентов не смогла укрыться некоторая робость, появившаяся в её взгляде. Всякий раз, завидев Серегу, она поднималась со своего стула и садилась обратно только тогда, когда он окончательно исчезал из виду. Не вынеся мук, она уволилась.
