Владимир Черепнин - Сборник рассказов
— Какие волки и без охраны! Каким ветром тебя к нам занесло?
А волк все еще не мог отдышаться от погони и с трудом вымолвил:
— Козлы позорные…
Конечно, он хотел сказать, что его не ветром занесло, а козлы загнали. Но собравшиеся на поляне восприняли реплику в свой адрес. А урки во все времена считали сей эпитет самым оскорбительным.
— Гоп-стоп, тупой волчара, ты попал, («Гоп-стоп»)
Гоп-стоп, ты нас козлами обозвал.
— Вы меня неправильно поняли…
— Теперь отбрехиваться поздно,
В глазах щас будут звезды,
За слова придется отвечать!
Волк понял, что мирным путем утрясти конфликт не получится, и если разбойники достанут его, то отвечать все равно придется. А чтобы было не так обидно, он решил, что если уж придется отвечать, то пусть будет за что.
— Ага. Вы все тоже козлы, причем, в натуре. И еще эти, самцы куриные, в смысле, петухи. И, вообще, ваше место у Прасковьи, то бишь у параши.
Выдав эту тираду, волк вновь бросился бежать. Ошарашенные от столь неописуемой наглости бандиты подобрали отвисшие челюсти и ринулись в погоню. Что-то подсказывало волку, что сегодня не его день.
— Усталость забыта, («Погоня» из к/ф «Новые приключения неуловимых»)
Опять я в бегах.
Эх, мне бы копыта
Иметь на ногах
И я бы, как лошадь,
Скакал и скакал
И может, и может, и может, и может
От банды б сбежал!
Копыт не было, и поэтому преследователи быстро сокращали расстояние и уже готовы были схватить беглеца. И непременно схватили бы, если б не Иван-царевич, находящийся при исполнении. За него-то и спрятался волк. А вступать в открытую борьбу с представителем власти разбойники не решились и ретировались.
— Спас ты меня, Иван-царевич. Спасибо.
— Да, чего уж там. Спасибом не отделаешься. Штука баксов с тебя. А чтобы в дальнейшем не было подобных эксцессов, беру тебя под свою крышу. Полторы штуки в месяц, зато можешь творить все, что хочешь.
Моя крыша и надежна и крепка («Следствие ведут знатоки»)
И, на первый взгляд, как будто невидна,
Но, а если кто-нибудь когда-нибудь
На тебя наедет,
Ты мне сразу на мобилу позвони
Или, лучше по емейлу сообщи,
Я решу проблему.
— Так ведь нет у меня ни баксов, ни других каких денег.
Серый хотел для убедительности вывернуть карманы, но вовремя вспомнил, что в волчьей шкуре они не предусмотрены.
— Это уже твоя проблема. Счетчик включен, время пошло.
Иван-царевич поправил фуражку, сел на моциклет с мигалкой и укатил.
Совсем испортилось настроение у волка. Опять появились суицидные мысли. Но тут в его поле зрения попал трехэтажный кирпичный особняк трех поросят.
— Олигарха мать! Приподнялись свинтусы.
Напевая:
— Остались от хрюшечек только копытца.
Раз-два, раз-два, только копытца!
Он пинком постучал в дверь. А когда та открылась, серый решил, что больше никогда не пойдет по старым адресам. Свинтусы не только приподнялись в материальном смысле, но и подросли. И еще стало жутко обидно. Хищник ведь он, а у открывшего дверь огромнейшего кабана клыки были раз в пять больше волчьих зубов.
— Чего надо, облезлый? Извиняться пришел?
— Я это, того, по-соседски, за солью.
— И зачем тебе соль?
От страха волк очень туго соображал, но отвечать что-то надо было, и он ляпнул первое, что пришло в голову:
— Сало посолить.
А когда ляпнул, тут же понял, что лучше бы промолчал. Попытался перевести все в шутку:
— Ты меня не понял, (Орбакайте «Перелетная птица»)
Просто пошутил я.
Я ведь мусульманин
И не ем свинину
Ты меня не понял!
Жрать мне противно грязную скотину,
Видел ли ты в зеркале свою образину?
Кажется, пошутил неудачно. Глаза кабана налились кровью.
— Братаны!!! Тут один ободранный щенок нас оскорбляет! Скорей сюда, будем его рвать!
Волк от ужаса впал во временный ступор. Стоял, как вкопанный, ни жив, ни мертв. А три здоровущих кабана устроили вокруг него хоровод:
— В лесу родился серенький, в лесу он и помрет, («В лесу родилась елочка»)
По шкуре сейчас каждый брат с облезлого сдерет.
Наконец, волк понял, что спасение обдираемых — дело лап самих обдираемых, и кинулся бежать. А три бывших розовеньких поросенка построились свиньей и ринулись вдогонку. Серый, пока удирал, вывел и доказал теорему: «Перепуганные до смерти волки бегают быстрей, чем разъяренные кабаны».
Свинские близнецы давно отстали. По дороге нашли грязь и прекратили преследование. А волк все бежал и бежал, пока дорогу не преградила река. Тут только он решил перевести дух. Куда там?! Тут же
А из реки, а из реки, а из реки («Отпетые мошенники» «А у реки»)
Вылазит сука, такие вот клыки
Муму. Ее Герасим не дотопил по невнимательности. Клацая зубами, собака двинула на волка. Он попытался договориться:
— Слушай, Мума, ты постой, погоди («Теща, друг родной»)
Ты, пожалуйста меня не грызи
Мы ж с тобою, блин, по сути, родня
Одной крови, Маугли, ты и я.
Но ссылка на родство не подействовала. И в этот момент волк понял почему ее топил Герасим. Сбесилась собака. Муму продолжала приближаться, с явным намерением загрызть серого.
— Я убью тебя лодочник! (Профессор Лебединский «Я убью тебя лодочник»)
— А я вовсе не лодочник!
— Я убью тебя лодочник!
— Так ведь вон он плывет!
Волк показал на реку. А там дед Мазай с зайцами совершал традиционную лодочную прогулку. Потеряв интерес к волку, Муму бросилась в воду и поплыла. Совсем не по-собачьи, а классическим баттерфляем. Бдительный Мазай вовремя заметил преследование и сразу подналег на весла, да так, что их даже не было видно.
— Нас не догонют! Нас не догонют! (Тату «Нас не догонят»)
— Я убью тебя лодочник!
— Нас не догонют! Нас не догонют!
— Я убью тебя лодочник!
Мазай тогда даже в книгу рекордов Гиннеса попал. Еще бы, он не заметил поворот русла реки и метров двести «проплыл» по лесистому берегу, сметая все на своем пути. А уж в лесу его зайцы спрятали от преследования. Потом выяснилось, что не спрятали, а скиднепили, в смысле, похитили. И затребовали с бабы Мазаихи выкуп — два самосвала морковки.
А Муму поворотов не пропускала и когда, наконец, догнала, сообразила, что перед ней не лодка, а огромный корабль. Не мудрено, она так увлеклась, что не заметила, как кончилась речка и начался океан. Кругом айсберги и холодно жутко. Муму замерзла, как собака. И жалостливо попросила что-нибудь для согреву:
— Дайте мне водки крепкой напиться, (Пресняков «Странник»)
Водки покрепче дайте мне.
Я заблудилась, могу простудиться,
Если не выпью — лежать мне на дне.
А пассажиры только смеялись над бедной собачкой. Некоторые даже плевались. Тогда Муму перешла на угрозы:
— Если не дадите водки, («Дюна» «Если б море было пивом…»)
Станете подводной лодкой!
Но угроза не подействовала на богатых путешественников. Они продолжали смеяться и показывать фигушки. Осерчала Муму. Нырнула и отгрызла у корабля дно. Тот, естественно, затонул. Муму только и успела прочитать на корме название. «Титаник».
И про Мазая, и про Муму волк только потом из газет узнал. А тогда он не успел даже отдышаться, как вдруг стоящая на берегу скульптура «Баба с веслом» ожила и двинулась на серого. Приглядевшись, он понял, что это и не скульптура вовсе, и не баба, а Герасим. И прикидывался он не только бабой, а и глухонемым. Разведчик, одним словом. И ни при чем было самодурство барыни в определении участи собачки. На самом деле Герасим получил приказ из Центра убрать Муму.
— Не думай о собаках свысока («Мгновения» из к/ф «Семнадцать мгновений весны»)
Казалось, их топить занятье легкое
Кирпич на шею, в омут и: «Пока!
До скорого, до скорого, до скорого!»
Но суки выплывают иногда
Наперекор судьбе и силе гравитации,
Приходится с веслом стоять тогда,
Чтоб завершить заданья кульминацию.
Волку, вроде как, нечего было бояться. Не конфликтовал он со спецслужбами. Он преспокойно смотрел на приближающегося Герасима с веслом наперевес. Но когда тот подошел совсем близко, и серый смог посмотреть ему в глаза, понял, как жестоко ошибся. Видно, куснула шпиона взбесившаяся собачка. И еще он понял, что козлы, банда и кабаны вместе взятые — фигня, по сравнению со сбрендившим Герасимом.
