Андрей Рябов - Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только
— Та-а-ак! — приговаривал он, фиксируя на камеру неподвижное тело дворника со всех сторон. — А теперь — вот та-а-ак!
Закончив фотосессию, Илья Семёнович поделился со мной сокровенным:
— Достал уже этот Гришка! Постоянно бухой! Пора его увольнять. Теперь у нас есть доказательства!
Тем временем дворник начал проявлять признаки жизни. Закачавшись мощным торсом на узенькой лавке, он потерял равновесие и с грохотом повалился на пол.
Тётки, воспользовавшись тем, что внимание Ильи Семёновича сфокусировалось на Гороховодацком, быстро разлили и выпили. Дворник открыл один глаз.
— Ну что? — торжествующе спросил его Задунаев. — Напился на рабочем месте?
— Пошёл в жопу! — отчётливо проговорил Григорий.
Илья Семёнович бросил на меня смущённый взгляд:
— Нажрётся, сволочь, а потом несёт, сам не знает чего!
Дворник попытался подняться на ноги. В качестве опоры он вознамерился воспользоваться Ильёй Семёновичем. Тот брезгливо отпихнул лапы Григория.
— Эх, Семёныч! — со слезой в голосе обидчиво всплакнул Гороховодацкий. Наконец, он заметил меня. — Слышь, как тебя, помоги встать инвалиду!
Илья Семёнович понял, что настал момент представить меня личному составу.
— Знакомьтесь, ваш новый менеджер. Сергеев Андрей Александрович.
Тётки игриво захихикали.
— Ладно! — смилостивился Задунаев. — Прячьте бутылки. Мы с Андреем Александровичем по территории пройдёмся.
Помещения внутри ТЭЦ были убраны на «троечку». Что же касалось улицы, то есть зоны деятельности господина Гороховодацкого, то там, как говорится, конь не валялся. Повсюду высились грязные снежные сугробы, усеянные какими-то бумажками, обрывками упаковочных верёвок и прочим мусором.
— Похоже, двор не меньше недели без хозяина, — с видом профессионала заметил я.
— Если не больше! — горячо поддержал меня Илья Семёнович. — Давно пора выгнать к едрене фене Гороховодацкого. Только кто ж пойдёт на такую зарплату! Вы его, Андрей Александрович, держите в ежовых рукавицах!
Я представил себе эту картину. Нечего сказать, шикарная перспектива!
Вернувшись в здание, мы обнаружили одну из давешних уборщиц. Она монотонно тёрла сухой шваброй один и тот же участок загаженного линолеума.
— Антонина Харитоновна! — набросился на неё Задунаев. — Вы по углам, по углам пройдитесь!
Антонина Харитоновна никак не прореагировала на призыв начальства. Илья Семёнович укоризненно помотал головой и отпросился в туалет. Уборщица тут же подобралась ко мне:
— Надоел нам этот мозгоклюй до смерти! Какой он Задунаев? Задолбаев он! За-дол-ба-ев! А вы к нам как, насовсем? Или временно, пока Люська болемши?
— Какая Люська?
— Люська, менеджер наш. Она в запое уже вторую неделю…
Я пожал плечами. Касаемо Люськи, я был не в курсе.
— Ежели насовсем, — продолжала рассуждать Антонина Харитоновна. — То где же вы сидеть-то будете? У нас для менеджера одно место — в женской раздевалке. Люська тож баба, а вот вам невдобно будет. Да и нам несподручно перед мужиком кажный день заголяться. Говорили же мозгоклюю — у нас коллектив бабский, нам менеджер нужен — женчина! Один мужик на всю бригаду — Гришка. Так он пьяный всё время и пердеваться ему не надоть! И днём и ночью в одном исподнем ходит. Провонял, что твоя компостная яма!
Достаточно! Я не стал дожидаться Илью Семёновича и трусцой покинул территорию ТЭЦ. На выходе я столкнулся с Гороховодацким. С трудом удерживаясь в вертикальном положении, Григорий размашисто бил железным ломом по обледеневшим ступенькам крыльца. Несколько раз острие лома крошило льдинки в опасной близости от тупых носков валенок дворника.
— Осторожнее! Ногу продырявишь! — я счёл нужным предупредить охваченного трудовым порывом Гороховодацкого.
— Слушаюсь, ваш бродь! — Гришка лихо козырнул, приложив растопыренную пятерню к буйной головушке, плотно обтянутой шерстяным оранжевым «петушком»…
Позорно ретировавшись, я, тем не менее, не оставил попыток реализовать себя в клининге. Очередной мой опыт, компания «Чистые руки», специализировалась на бизнесцентрах.
— Объектов у вас будет немного, — начальник менеджерского отдела Даниил Викторович Цупин, тучный немолодой мужчина с глазами старого усталого сенбернара, подвёл меня к висевшей на стене карте города. — Один на «Елизаровской», другой в районе метро «Звёздная», третий… третий… Знаете, где находится улица Магнитогорская?
— Приблизительно.
— Неплохо. Прошу, сделайте объезд всех объектов. Ну, скажем, завтра. На участке уже неделю нет менеджера. А у меня руки не доходят. Хотелось бы овладеть ситуацией.
«Ситуацией? — я усмехнулся про себя. — Странно, что генеральное руководство „Чистых рук“ ещё не овладело персонально тобой. В извращённой форме!»
На следующий день я отправился искать улицу Магнитогорскую. Поиски оказались нелёгкими, но всё-таки увенчались успехом. Между унылыми приземистыми производственными то ли складами, то ли цехами, притулился неказистый четырёхэтажный дом, именуемый бизнес-центром «Калифорния». По информации Цупина, ублюдочного тёзку солнечного американского штата обслуживали два дворника. Имён он их не помнил. Подозреваю, что никогда и не знал. Хорошо, хоть номер телефона предоставил (кстати, на огрызке бумажки с телефонным номером значилось и сложное имя). А то, как бы я этих лишенцев разыскал?
— Алло! — заорал я в трубку. — Мохаммадбобур?
Трубка некоторое время восхищённо молчала. Хозяин гордого прозвания Мохаммадбобур, по всей видимости, впервые со дня своего приезда в Россию услышал как чётко и без запинки произносят его имя.
— Алло! — повторил я.
— Слушаю, слушаю! — заверещала трубка.
— Мохаммадбобур, я ваш новый менеджер. Стою перед бизнес-центром. Можете выйти на улицу? Да, да, сюда, где стоянка для машин! Давайте, жду!
Через пять минут автомобильную стоянку украсили двое. Вид их вызывал смешанные чувства. Тот, что постарше был одет в длинное, бывшее когда-то белоснежным, женское демисезонное пальто. Второй, молодой и испуганный, щеголял в шинели образца советской армии времён боёв у озера Хасан и речки Халхин-Гол. На головах у обоих красовались одинаковые зелёные солдатские кепки с длинными матерчатыми козырьками. Наушники кепок, по причине низкой температуры, были предусмотрительно опущены. Если бы армия независимого Узбекистана участвовала в Великой Отечественной войне на стороне бесноватого фюрера, то к моим дворникам вполне было бы применима знаменитая фраза, чуть видоизменённая на «узбеки под Москвой». По аналогии с фотографиями почерневших от холода немецких пленных. Вместо винтовок дворники держали в руках ржавые грабли для уборки листьев.
— Мохаммадбобур?
Обладатель женского пальто горделиво выступил вперёд:
— Можно Миша.
— Можно и Аристарх Елпидифорович, — я достал из портфеля еженедельник. — Но мне нужны ваши полные имена-фамилии. Якши?
— Якши, якши! — часто закивал дворник. Он поправил пальто, прокашлялся и с достоинством произнёс:
— Мохаммадбобур Шавкатилло Угли Джуманиязов.
Я записал:
— А приятель твой, что молчит? Немой?
— Зачем немой? — всполошился Миша-Мохаммадбобур. — Просто, по-русски не понимает. Его зовут Анваршохи Мирзоали.
— А отчество?
— Какой отчество?
— Анваршохи — имя. Так?
— Так, так.
— Мирзоали — фамилия?
— Зачем фамилия? Анваршохи — имя, Мирзоали — тоже имя. Только его папы. Отца.
Я запутался.
— Анваршохи — имя. Мирзоали — тоже имя, только его папы. По-нашему, отчество. А фамилия?
— Фамилии нет, — вздохнул Миша.
— Как нет?
— Нет. У нас так бывает.
— Ладно. Нет, так нет. Не повезло парню. А почему вы в таком виде? И грабли для листьев вам зачем? В январе месяце? Где лопаты для снега? Песок и всё такое?
— Нет песка, — Миша расстроено поиграл бровями. — И лопат нет. С прошлого года.
— То есть как это? — не поверил я. — А менеджер ваш?
— Ты наш менеджер! — с оттенком религиозного фанатизма пробормотал Миша.
— Да понятно, — отмахнулся я. — Это сейчас, а до меня кто был?
— Менеджер Василий! — осклабился Миша. — Только мы его давно не видели. Два месяца. И лопат не видели, и песка. И зарплаты. У тебя нет зарплаты?
— Два месяца без зарплаты? — ужаснулся я. — Что же вы едите?
Миша пожал плечами и показал на Анваршохи.
— Что ты имеешь в виду? — всё это мне начинало совсем не нравиться.
Анваршохи, покопавшись в карманах шинели, достал упаковку «Доширака». Я с облегчением перевёл дух. Каннибализма мне только ещё здесь не хватало!
— Мыла нет, — начал загибать пальцы Миша. — Перчаток — нет, курток зимних — нет, порошка стирального…
