Сергей Сухонов - Осенние дивертисменты
Константин был уверен, что подземелье имеет проход в систему городских коммуникаций, однако две неудачные попытки вызывали сомнения в положительном исходе намеченного предприятия. Мало ли, что могло произойти в результате взрыва. Обрушение стен и потолка, открытие новых, раннее скрытых галерей, прочие катаклизмы. Этот вариант развития событий, оптимистическому взгляду в будущее не способствовал. И всё же, несмотря на извилистый характер прохода, наличия боковых ответвлений и перепадов по высоте, путники упорно продвигались вперёд. Всё это время, Константин царапал на стенах известковых каменоломен стрелы, по направлению движения.
– Это ещё зачем? – поинтересовался Папиросин?
– Что бы два раза по одному месту не ходить, – пояснил Живорезов.
На самом деле Костя преследовал две цели. Действительно в путанице боковых штолен и беспорядке сумасшедших мыслей легко заблудиться. Вторая причина была столь же очевидна.
– К чему метить дорогу, если она не ведёт к кладу?
Наконец проход стал расширяться. В свете фонарей замелькали летучие мыши. Константин зажёг спичку. Пламя колыхнулось и тут же замерло в небольшом наклоне.
– Есть! Есть сквозняк! – Воскликнул Папиросин.
– Не ори, ещё сглазишь.
Действительно, метров через пятьдесят, проход закончился и путники оказались возле, наскоро сваренной, металлической лестницы. Спустились. Обнаружился дверной проём, а за ним широкая улица канализационного канала. Стены из красного кирпича, подёрнутые белыми разводами вызола, со сколами и трещинами представляли печальную и то же время радостную картину. Внизу, лаская слух и обоняние, журчали отбросы Мстиславского общества. Коллектор был значительных размеров. По остаткам знаний из институтского курса гигиены Костя сообразил, что находятся они вблизи очистных сооружений.
– Спасены! – Путешественники восторженно заголосили. – По этому поводу следует выпить, – предложил Леонид.
– Непременно, – Костя в порыве радости поддержал начинание отставного министра.
Бутылка обнаружилась быстро. Влага разлилась по уставшему организму. Заели обветренным хлебом. Сигареты оказались очень кстати.
Через пять минут движение продолжили. Канал городской канализации представлялся величественным и вонючим. Кирпичные стены венчал бетонный свод. Мутная протока нечистот радостно искрилась в свете китайских фонарей. Разбрызгивая сапогами подземную влагу, первопроходцы скорым шагом устремились против течения вечной реки. Поскольку сооружения подобного рода не проветривают и дезодорантами не обрабатывают, следовать без средств респираторной защиты было проблематично. Одно успокаивало, что испытание скоро закончиться. Действительно, метров через пятьдесят показалась лестница. Осклизлые ступени-скобы приняли усилия путников неприятным скрипом и подозрительно вольнолюбивым движением.
– Не убиться бы, – проворчал Папиросин, неуклюже взбираясь по лестнице в небо. Не успел альпинист закончить фразу, как скоба с неприятным звуком выскочила из стены, тело зависло, а затем в торжественном молчанье низверглось в мутные воды городской канализации.
– Ну, ты брат даёшь. Просто человек амфибия. Под землёй, под водой, а теперь по воздуху.
Папиросин, кряхтя, поднялся и, отряхивая с брюк городские нечистоты, в сердцах бросил, – да пошёл ты…
– Тогда давай я поднимусь, а ты вещи подашь.
Костя ловко взобрался по шатким скобам, сдвинул в сторону люк и с наслаждением заглянул в окружающее пространство. Обретение свободы было вторым рождением. Пройдя через тесные родовые пути Мстиславских каменоломен, искупавшись в околоплодных водах городских нечистот, Константин полной грудью вдохнул кристальный воздух и издал первый животный крик.
– Красотааа…! Воздух чист, прозрачен и свеж, как у Чехова. Эй, там, житель подземелья, подавай вещи. Но водку вперёд.
Константин вылез на поверхность и осмотрелся. Оказывается, что канализационный люк, выпустивший пленников на поверхность, находится вблизи поворота к Нижнему Острову. Следовательно, под землёй прошли не менее двух километров. По прямой. По лабиринту в два раза больше.
Идти решили к пещере, для уточнения величины разрушений и оказания неотложной помощи. Но помощь не потребовалась. Ещё издалека увидели тлеющий костёр, две фигуры, находящиеся в состоянии напряжённого ожидания и псов усердно выкусывающих многочисленных насекомых из интимных мест. Собаки первые услышали шаги, навострили уши, завиляли хвостами и незлобиво лая, устремились навстречу легкоузнаваемым фигурам.
– Риббентроп, ты моя, Риббентроп, – приговаривал Папиросин, тиская вертлявую собаку, оттопыривая шкуру и норовя ухватить всей пятернёй за грязную морду.
Собак звали Риббентроп и Геббельс. Они родились в ночь на девятое мая. Поэтому весь помёт из семи особей, был назван в честь правящей верхушки нацистской Германии. Были – Геринг, Мюллер, Борман, Гитлер и почему-то премьер-министр дружественного государства – Черчилль. Вообще-то Геббельс и Риббентроп были сучками, но поскольку бригада родовспоможения была в изрядном подпитии, то сперва дали клички, а потом разобрались в половой принадлежности. Вероятно и Черчилль попал в ряд отъявленных мировых негодяев по причине хмельной путаницы.
Характер собак отвечал присвоенным именам. Геринг был тучен, Борман – умный, Геббельс – обладала омерзительным голосом, тявкала много, бестолково и противно. Риббентроп – выдержанна и тактична, словно дипломат на светском рауте. Учитывая, что немецкие фамилии не спрягаются, клички решили оставить. Лингвистическая экспертиза закончилась. Порешили, – для Мстиславска и так сойдёт. А на выставках им и делать нечего.
Вскоре компания расселась у костра. Подбросили дров. Пламя высветило в темноте поздних сумерек уставшие лица. Немного выпили. Осенкин стал рассказывать о замечательных событиях, потрясших Нижний Остров. Однако рассказ, несколько расстроил Константина. Он замкнулся, а потом сказал: – Так парни, о моём участии в происшествии ни слова. Если спросят, скажите – был доктор, фамилии не помним, из пещеры выбрался и уехал домой на мотоцикле. Где был мотоцикл? В кустах спрятан. Всё более ни слова. И так популярность выше, чем у Алена Делона. Скоро пальмовую ветвь дадут или пинков.
Взяв палатку, спальный мешок и мобильный телефон, Живорезов поднялся на пригорок, осмотрелся и разбил лагерь. Теперь вход в пещеру и пирующие рыболовы были как на ладони. Самого же беглеца скрывала густая еловая растительность. Сделано всё было во время, поскольку через пять минут подъехали милицейская машина, карета скорой помощи, УАЗ-буханка с жирной надписью 04 и неизвестная "шестёрка". Из легковушки, решительным образом выпорхнула тучная жена Осенкина и нервно жестикулируя, стала громко распекать мужа за нерадивость характера и поступков. По окрестностям Волги разносились обрывки фраз: "Ты забыл о детях…, мама говорила…, надо ехать в Сочи…, у тебя шестая симфония на носу". Изрядно выпивший оппонент лишь виновато кивал головой и нежно гладил разгневанную супругу по не дюжему женскому плечу.
На осмотр, расспросы и прочие формальности у представителей власти ушло около получаса. Затем все собрались у костра, поговорили и выпили. А ещё через минуту, незадачливые рыболовы, побросали в багажник, чудом уцелевшие вещи и с видимым усилием упаковались в салон "шестёрки". В обществе собак, незабываемых воспоминаний и крамольных мыслей компания приготовилась к отбытию. Жена Осенкина, настроение пещерных жителей не разделяла. Она нервно, с пробуксовкой тронула автомобиль. Клубы дыма заполнили окружающее пространство. "Жигулёнок", разбрасывая грязь и виляя багажником устремился к городу. Вероятно на встречу шестой симфонии или отдыху в Сочи.
Ещё через пять минут поляну покинули городские службы.
По отъезду Константин выдержал паузу в размере сигареты. Взял мобильный телефон. Набрал номер. Долгие гудки…
Опасения Живорезова представлялись очевидными. Ситуация меняется. События прошедшего вечера утром получат отражение в средствах массовой информации. Понаедут журналисты местные и центральные. Кости, мечи и кольчуги привлекут спелеологов, археологов и искателей сокровищ. Клад, обнаружат. А потому действовать следует решительно, и быстро. Право на ошибку не дано. Так решил Живорезов – потомок русского князя и хирург первой категории.
…Наконец на том конце взяли трубку.
– Алло, Варрава?
– Костя? Ты где?
– Где? Где? Я бы сказал где… Короче, гони сюда. Здесь Эльдорадо и ещё Клондайк.
Глава 11
Страсти по Георгию или октябрьский оптимизм
Зима 1238 года выдалась малоснежною и гнилою. Юго-западные ветра приносил затяжные оттепели, тяжёлый мокрый снег и дождь. А в феврале разразилась гроза. Такого старики не помнили. Крестились на небо и, поругивая молодёжь, ворчали: – не к добру погода балует. За грехи наши Господь эдакое чудо посылает.
