Зденек Йиротка - Сатурнин
Само собой разумеется, я этого не сделал, но тот момент, когда я, мечтая о покое, вскричал, что согласен дать ей все, чего она ни пожелает, сделался для меня так называемым моментом психологическим. С этой минуты я больше не верил, что смогу оказать сопротивление непрерывному давлению с ее стороны и, между прочим, я не был уверен, не умру ли вскоре. Может быть, Тебе будет непонятно мое душевное состояние в то время. Слава Богу, теперь мне самому оно кажется не совсем понятным. Но уверяю Тебя, что тогда я был почти в отчаянии. Мне казалось, что мне придется Катерину убить, иначе я сойду с ума, и все равно убью ее после этого.
В конце концов я вышел из положения притворившись, что действительно сошел с ума. Я не утверждаю, что это была моя идея, и в глубине души я благодарен судьбе за то, что Твой Сатурнин проводил свободное от работы время в библиотеке и слышал столько из деятельности Катерины, которую она называла уход за больным, что решил действовать. Я уверен, что это он внушил доктору Влаху мысль сделать вид, будто я написал новое завещание и таким образом избавил меня от Катерины навсегда.
В те дни я мог прекратить эту игру в прятки и таким образом избежать обязанности писать настоящее письмо, (знаешь, как я не люблю писать). Но я продолжал играть в эту игру, потому что мне это нравилось, хотя Ты был единственный, кого я мог обмануть. Как доктор Влах, так и мадемуазель Барбора с самого начала разоблачили меня, но Ты ничего не заметил, так как в то время Ты вокруг себя вообще ничего не видел кроме прекрасной Барборы. Я не удивляюсь и с некоторым удовлетворением вспоминаю о том, как уже много лет назад я утверждал, что у Тебя отменный вкус.
И, наконец, у меня к Тебе просьба. Мне хотелось бы заполучить от Тебя Твоего слугу Сатурнина.
Может быть Тебе будет казаться, что мне он не нужен, раз у меня есть кухарка и прислуга Мария и раз я так долго обходился без него. Так вот, он мне нужен! Моя душа и мой ум, уставший от излишнего профессионализма, нуждаются в нем. В безумных идеях этого молодчика есть доля поэзии, и его юмор близок моему сердцу. Его фантазия и удивительный перемежающийся ход мысли способны сделать детектив из расписания поездов, и человеку кажется, что не забудь он детских игр, он не постарел бы так. Я развлекаюсь как никогда в жизни. Несколько дней тому назад мы ополчились против писателей, ворвались в библиотеку и переводим романы в трезвую действительность.
Когда мы покончим с этим, мы напишем книгу о том, насколько романтична действительность. Кстати, прочитай письмо Сатурнина.
Твой удивительный слуга согласен остаться в моем доме, если Ты не имеешь против этого возражений, и я надеюсь, что Ты их не имеешь.
Очень прошу Тебя об этом, и это моя первая просьба к Тебе за тридцать лет Твоей жизни, если не считать ту, с которой я обратился к Тебе двадцать восемь лет тому назад. Тогда я просил Тебя перестать колотить деревянной лошадкой по шляпной коробке, потому что мне хотелось немного соснуть после обеда.
Твой старый дед
Я отложил в сторону дедушкино письмо и выпил свой остывший за это время кофе. Кафе жужжало от тихого говора, а на дворе непрерывно шел дождь. Впрочем, об этом вы можете прочитать в начале настоящей главы. Капли дождя стекали по стеклу больших окон кафе, и я взялся за письмо Сатурнина.
25
Письмо Сатурнина
«Бог даст от жажды не погибнем!»
Отрывок из современного бытового романа
Как это было на самом деле
Господин Даль, покер и что из этого вышло
Горе писателям
Уважаемый господин!
Ваш дедушка попросил меня написать Вам более подробно о работе, за которую мы с ним взялись, и позвольте мне, следовательно, вместо введения, сказать несколько слов.
Вам наверное наша идея покажется безрассудной, и Вы спросите, зачем собственно мы это делаем. Я могу ответить Вам, что мы делаем это в интересах человечества и культуры, но это будет звучать как избитая высокопарная фраза, во имя которой уже было сделано много зла. Я объясню Вам это иначе.
Вам наверное знакомо чувство возмущения, охватывающее человека, когда кто нибудь рассказывает о событиях не так, как они произошли, а так, как это его устраивает, нахально предполагая при этом, что Вы ему поверите. Именно это чувство переполнило чашу нашего терпения и принудило нас, то есть Вашего дедушку и меня, вступить в борьбу с писателями.
Когда-то, еще будучи маленьким мальчиком, я читал приключенческую книжку для молодежи, и моя детская доверчивость и вера в правдивость рассказа подверглась тяжелому испытанию. Я читал о кораблекрушении, во время которого несколько пассажиров спаслось на маленьком острове. С ними был ребенок в возрасте приблизительно шести лет. С самого начала у них возникло подозрение, что на острове не окажется питьевой воды. Ими овладело уныние, и вдруг дитя произнесло фразу, прочитав которую я пришел к выводу, что это самое замечательное место во всей книге. Дело в том, что дитя сказало: „Бог даст от жажды не погибнем!“
Имеются две возможности: или писатель эту фразу придумал, что совершенно невероятно, или дитя действительно эту фразу произнесло, что еще более невероятно.
Шестилетний ребенок, восклицающий „Бог даст…" и т.д., представляет собой явление из царства привидений, похуже рыцаря без головы, Привидения женщины в белом, или Баскервильской собаки. Я уверен, что только то обстоятельство, что все это происходило на малюсеньком острове, воспрепятствовало остальным потерпевшим крушение разбежаться от ребеночка во все стороны, крича от ужаса.
Тогда я в первый раз перестал верить в правдивость автора этой истории, и в течение дальнейших лет я пришел к заключению, что утверждения, содержащиеся в романах, новеллах и рассказах, необходимо воспринимать весьма скептически. Начиная с крупных концепций и кончая мелкими деталями.
Вы наверное обратили внимание на то, как часто в романах молодые мужчины, а иногда и энергичные девушки воинственно выдвигают вперед подбородок. Предлагаю любому из тысячи читателей подойти к зеркалу и выдвинуть вперед подбородок. То, что они увидят в зеркале отнюдь не будет молодой человек с воинственным выражением лица, а какая-то придурковатая обезьяна. Из этого вытекает, что выдвижение подбородка вперед — это полная ерунда, и слава Богу в действительности этого никто не делает.
Авторы часто утверждают такие вещи, которые здравомыслящий человек не может считать правдоподобными, однако в книге это как говорится, написано черным по белому и точка. Мы с Вашим дедушкой нашли такое положение невыносимым, и чтобы воспрепятствовать безответственному извращению фактов, вошедшему в привычку господ писателей, мы открыли „Бюро по презентации романов в истинном свете“. Наше учреждение работает следующим образом: читатель, сомневающийся (и обычно по праву) в каком-нибудь изречении автора, посылает в адрес нашего бюро соответствующий текст и в ответ получает совершенно точные и правдивые сведения о том, каким образом событие, описываемое в тексте, происходило на самом деле. Разрешите представить Вам отрывок из известного современного бытового романа, который мы подвергли расследованию:
Фабрикант Дубски сидел в своем роскошном кабинете и бухгалтера Сламу встретил холодно. Его круглые глазки глядели на чиновника спокойно и время от времени поглядывали на циферблат мраморных часов на письменном столе.
На пепельнице лежала зажженная сигара, и синеватая струйка дыма в нагретом воздухе спокойно поднималась вверх к потолку. В эту минуту вся фигура фабриканта Дубского выражала спокойствие.
Зато бухгалтер Слама был взволнован до предела. Кровь стучала у него в висках, и он дрожал всем телом. Он только что узнал, что фабрикант собирается выдать свою дочь замуж за банкира Вильда, и это его настолько вывело из себя, что он даже боялся начать разговор. Он чувствовал, что не сумеет связать пару слов. Ему хотелось ударить фабриканта по его спокойной физиономии, рисующейся за струйкой дыма, кричать, высказать наконец все, что накопилось в его голове.
Дубски сидел с видом человека, ничего не ведающего о буре, свирепствующей в сердце Ивана Сламы. Некоторое время царила гнетущая тишина, которую прервало восклицание бухгалтера:
„Негодяй!“
Фабрикант медленно поднялся и ледяным голосом спросил: „Что вы сказали?“
„Негодяй!“ снова воскликнул Иван и этим восклицанием как бы прорвалась плотина всего, что накопилось в его душе. Он бросал в лицо Дубскому резкие слова быстро и страстно, как будто боялся, что его заставят замолчать прежде, чем он выскажет все, что ему хочется сказать. Поток слов ударил по струйке дыма, которая испуганно заметалась, разорвалась и превратилась в маленькие сероватые облачка.
