Юлия Климова - Сезон одиноких Снегурочек
– Карпушина, это ты?
– Я.
– И как можно назвать твое поведение?
– А что такого… у меня был отпуск.
– Отпуск? Карпушина, какой может быть отпуск в сезон Снегурочек? – строго поинтересовался Кирилл Абрамович.
– Какой-какой, – усмехнулась Зоя, – обыкновенный – вами обещанный.
– А тебе звоню, звоню, а ты трубку не берешь, совсем ты распустилась, Карпушина.
– Наверное, у меня мобильник сломался, – губы растянулись в улыбке до ушей.
– Детишки ждут Снегурочку, а она отдыхает.
– Мы с вами договаривались…
– Немедленно приезжай в офис, – категорично сказал Кирилл Абрамович, продолжая делать вид, что никакого разрешения на недельный отдых он не давал, – новые костюмы привезли, и тебе один полагается. В понедельник у тебя тяжелый день: в десять – утренник в саду, в шесть – корпоративное гулянье в ресторане «Бавариус». Дедом Морозом будет Лехин, смотри, чтобы он не напился, как в прошлом году, ответственность на тебе лежать будет.
– А на мне-то почему?
– А потому что, Карпушина, мы делаем одно общее дело.
«Старая пиявка», – мысленно отбрыкнулась от Кирилла Абрамовича Зойка, вынимая из стопки одежды теплый красный свитер. Бу-бу-бу, бу-бу-бу, и все по-своему!
* * *Проведя более трех часов в салоне красоты, отшлифовав природную красоту до шика и блеска, Ирина торопилась на пробы. Эта роль для нее очень важна, и, конечно же, она расстроится, если Фадеев вздумает взять другую актрису. Быть первой, это так важно, особенно когда необходимо производить впечатление на такого сногсшибательного мужчину, как Рэнди Хэмилтон.
К ее желанию участвовать в пробах Рэнди отнесся положительно. Как оказалось, он считает, что женщина должна делать карьеру и должна быть самостоятельной, независимой. И в случае, если выбор Фадеева падет именно на нее, он снимет квартиру в Лондоне и постарается почаще приезжать на съемки. Он от нее без ума – в этом можно не сомневаться.
Ирина уже была на «Мосфильме» и, усаживаясь в мягкое кресло машины, поглядывая на тонкие золотые часики, совершенно не волновалась. Сначала актрис сфотографируют, затем попросят заполнить анкету, а потом – встреча с режиссером. Выглядит она прекрасно, таланта предостаточно, и к тому же Фадеев знает о ее отношениях с продюсером – десять шансов из десяти.
* * *– У шубки слишком длинные рукава, а шапка велика и закрывает глаза, – небрежно отправляя костюм на администраторский стол, возмутилась Зоя. – Я швеей-мотористкой работать не нанималась и расписываться за эту плащ-палатку не буду!
Кирилл Абрамович встал с кресла, упер руки в бока, сдвинул лохматые, напоминающие еловые ветки, брови и, кашлянув, смерил непокорную Дюймовочку тяжелым взглядом.
– Ты, Карпушина, не перестаешь меня изумлять. Воспитываю тебя, воспитываю, работаю над твоим внутренним миром ежедневно, и все безрезультатно, – тяжело вздохнул он, качая головой. – Труд человека облагораживает, и если ты возьмешь нитку и иголку, то это пойдет тебе только на пользу.
– Вы мои размеры знаете, а значит, этот костюм ваш большой пролет. Берите сами иголку, нитку и облагораживайтесь до понедельника сколько хотите!
Кирилл Абрамович поник, скукожился и обидчиво поджал губы.
– И что же ты за вредный субъект, Карпушина. Я к тебе со всей душой, а ты?..
– С какой душой?! На вторник в четыре утренника записали! Да ни одна порядочная Снегурка столько не выдержит!
– Неблагодарная… А я, между прочим, тебе жизнь спас…
– Че-е-его? – протянула Зойка, округляя глаза. Вообще-то, от Кирилла Абрамовича всего можно ожидать, но сейчас он точно загнул!
– Ты режиссера Фадеева разыгрывала?
От такого вопроса сразу подкосились ноги. Зойка плюхнулась на стул, сгребла со стола на колени костюм и нервно сжала мех серебристого рукава.
– Ну да.
– Так он теперь тебя разыскивает. Сам звонил и помощника подсылал. Я же не дурак, понимаю, в чем дело… Помнишь, Мухиной почтовый ящик бетоном залили и «девятку» расцарапали? Так нашли хулигана – как раз тот, кого она разыгрывала, и постарался. Не любит у нас народ, когда над ним смеются. Не любит и мстит страшно! А Фадеев сам мараться не станет, и мелочовка эта ему мало интересна… он на тебя, дуреху, в суд подаст за оскорбление чести и достоинства, поняла? – Кирилл Абрамович выдержал паузу, наслаждаясь выражением лица Зои, и добавил: – Я, естественно, еще и о фирме пекусь – с тебя начнут, а нами закончат, но все равно учти: перво-наперво я тебя спасал. Старался как мог. И от тебя, Карпушина, как видишь, даже спасибо не жду.
– А что вы им сказали? – просипела Зойка, вытягивая шею вперед.
– Мол, ты приезжая, непутевая особа… уже уволилась и отбыла в Пензу к тетке. В Москве жила на Балаклавском проспекте, – Кирилл Абрамович погладил круглый животик, хмыкнул и сел в кресло, – я им адресочек своего двоюродного братца дал, он уж три года в Питере ошивается, а здесь квартиру сдавать отказывается… засранец. – Кирилл Абрамович брезгливо поморщился и продолжил: – Мы, мол, ответственности за тебя не несем и знать тебя не знаем.
У Зойки потемнело в глазах. Фадеев о ней спрашивал, а этот таракан… эта пиявка… а-а-а-а-а!!! Резко отшвырнув костюм на пол, она всхлипнула, метнулась вперед и вцепилась в жилетку Кирилла Абрамовича.
– Журнал! Немедленно дайте мне журнал!!! – закричала она, чувствуя, что теряет сознание.
– Карпушина, Карпушина… возьми себя в руки… – запищал испуганный администратор, дергая на себя ручку верхнего ящика. – Я же тебе жизнь спас… ты от реальности-то не отключайся, помни об этом…
Увидев толстую тетрадь, Зоя уже почувствовала прилив сил. Схватила ее и зашуршала страницами.
«Игорь Яковлевич, Игорь Яковлевич, я вас обязательно найду. Я у вас кофту в ванной забыла, может, вы мне ее вернуть хотите… Она мне не нужна, и не в ней дело… Игорь Яковлевич, я ни в чем не виновата… вы замечательный…»
Взгляд перепрыгивал со строчки на строчку, буквы то разбегались, то расплывались в разные стороны.
– Где заказ на розыгрыш Фадеева?! – рявкнула Зоя на притихшего Кирилла Абрамовича.
– Через две страницы сверху, – пропищал он, вжавшись в кресло.
– Вот… Курочкин… есть телефон…
Она схватила трубку и набрала номер. Гудок, еще один, еще…
– Слушаю.
– Вы Курочкин? – спросила Зоя, зажмурившись.
– Да, а вы кто?
– Я Зоя Карпушина… Меня искал Игорь Яковлевич… Кажется, искал. Вы не знаете, где он сейчас может быть?
– Стой!!! – раздался в ответ громогласный голос, и у Зойки зазвенело в ухе. – Стой где стоишь! И с места не двигайся! Рядом с тобой кто-нибудь есть?
– Администратор фирмы «Ваш друг – массовик-затейник»…
– Дай ему трубку!
– Вас требуют, – Зойка протянула телефон Кириллу Абрамовичу и, на всякий случай показав ему кулак, тихо добавила: – Только попробуйте ляпнуть очередную глупость.
Кирилл Абрамович покрылся красными пятнами и дрожащей рукой взял трубку.
– Слушаюсь… Так точно… Обязуюсь… – зачастил он, непрерывно кланяясь. – Как скажете… До свидания… Буду ждать.
Закончив мямлить, он, плохо соображая, что делает, положил телефон в ящик стола и задвинул его. Поправил галстук, пару секунд постоял в нерешительности, потом перешагнул шубку Снегурочки и схватил Зою за руку.
– Извини, но я не могу поступить иначе… Сейчас приедет господин Курочкин, и я должен тебя передать ему в целости и сохранности, – сказал он, поднимая брови домиком, – будем надеяться, что ничего плохого с тобой не сделают.
«Неужели я вас увижу, Игорь Яковлевич?» – подумала Зойка, блаженно улыбаясь.
Сердце подпрыгнуло и закружилось в вальсе.
– Быстрее, – торопил Курочкин, распахивая дверь студии, – гардероб направо… Хотя плевать… Снимай своего крашеного кролика – я подержу.
– А как я выгляжу? – с волнением спросила Зойка, разматывая на ходу длинный шарф.
– Нормально. Как и положено англичанке в гуще революционных событий.
– Что вы сказали?
– Марш по лестнице на второй этаж!
– А он часто обо мне спрашивал?
– Каждый день по сто раз!
– Ух ты! А вы меня долго искали?
– Да если бы ты знала, сколько я натерпелся… – начал Курочкин и, вспомнив о формах другой Зой Карпушиной, закончил речь, обреченно махнув рукой.
– Спасибо вам, большое спасибо!
– Не за что, – он смутился и прибавил шаг.
Около одной из дверей толпились девушки. Кто-то сидел, кто-то стоял, кто-то нервно расхаживал вдоль низких окон. Пробы! Зоя попыталась справиться с волнением, но не смогла. Решительно настроенный Курочкин ей что-то объяснял по дороге, но половина слов улетучилась, не дойдя до сознания. Фадеев хочет ее видеть. Ему нужна только она…
Дверь распахнулась, и Зоя чуть не потеряла сознание второй раз за день. Перед ней стояла Задольская. Высокая, красивая… сногсшибательная. Зеленые глаза сверкают, капризные губы растянуты в презрительную улыбку. На лице – удивление, насмешка.
