Владимир Надеин - Три карата в одни руки (сборник фельетонов)
В подъезде его ждал дурно выбритый человек, типичный антипод.
— Ну, чего? — спросил антипод, загораживая собою дорогу.
— Ничего, — сухо ответил Иванилов.
— Как же ничего? — изумился небритый. — Ведь унитаз-то у тебя тю-тю? Или не у тебя?
Лгать Иванилову было противно.
— У меня.
— Согласно прейскуранту плюс бутылка за срочность. Нести?
— Что?
— Унитаз.
— Да ведь он у вас, поди, ворованный, — сказал Иванилов, потупившись. — Вот если бы вы сами его сделали…
Ему так хотелось, чтобы небритый сказал, что сам. Уж пять часов, как унитаз был сломан. Так хотелось, так хотелось, просто невмоготу.
— Чудак человек, — сказал антипод рассудительно. — Да разве ж я сам кондиционный фаянс излажу? Унитаз — продукция крупной индустрии, к нему, окромя мелкого хищения, других путей нету.
— Вы скверный человек! — воскликнул Иванилов непримиримо. — И расчет ваш на слабых духом. Год протерплю, но к вам не обращусь.
— Дело хозяйское, — сказал антипод. — А только в нашем деле больше суток человеку терпеть невозможно. Дарвинизм не позволяет.
Следующий день непреклонный рыцарь критериев потратил на бесцельный обход магазинов сантехники, а спустя несколько дней взялся за перо. Он сообщил республиканскому министерству торговли о своем успешном противостоянии антиобщественному элементу, а также о безуспешных поисках унитаза.
Для реагирования на жалобы учреждениям, как известно, отпускается месяц. Министерству хватило всего трех недель, чтобы выдать исходящее:
«Областному управлению торговли.
Направляю письмо т. Иванилова Ю. П. по вопросу приобретения унитаза для рассмотрения и ответа тов. Иванилову Ю. П.
Зам. начальника управления торговли хозкультбыттоварами И. Яновский».
Изнемогавший заявитель тут же разъяснил министерству, что не ответ ему нужен, а унитаз. Духовные силы Иванилова были на исходе.
— Уважаю, — говорил ему при встречах небритый антипод. — Прежде праведники вериги нашивали, власяницей себя изнуряли. Тоже мне испытание!.. Хотел бы я на них посмотреть, как бы они целый месяц без этого дела обходились. Ноги эти индийские, уж на что, говорят, выносливый народ, три дня еще терпят, а потом — привет! Или немедленно за куст, или в петлю… Хочешь, я тебе унитаз в полцены отдам? Потому что уважаю! Унитаз — он что? Тьфу! У Михалыча из КЭЧа их целых три. А вот такого клиента ни у кого, окромя меня, нету. Горжусь! Из министерства-то что пишут?
Но из министерства больше не писали ничего. Но зато откликнулся зам. начальника областного управления торговли. «На ваше письмо, пересланное в наш адрес, сообщаю, что торг-организациям области на текущий год унитазы «Компакт» не выделены, оказать помощь в приобретении не представляется возможным».
— Вы поймите, — разъясняли Иванилову при устной беседе в управлении торговли, — откуда взяться у нас этим приборам, если ни единого в область не поступало?
— Откуда же они у Михалыча из КЭЧа? И что за такая у вас система снабжения, при которой три этажа прекрасно выбритых людей не могут достать того, что есть у трех небритых антиподов?
Извините, товарищ, но за систему снабжении, которая у нас есть, мы не отвечаем. Мы отвечаем за унитазы, которых у нас нет.
И тут что-то оборвалось в душе страстотерпца. Он покинул кабинет, нашел небритого, и через двадцать минут дело, которому было посвящено полгода, было сделано.
— Как договорились, — сказал левак в час расплаты. — По прейскуранту плюс бутылка.
— А бутылка-то за что? Неужто за срочность?
— Уж какая тут срочность? — печально откликнулся антипод. — За разочарование. Агрегатов у меня еще парочка имеется, а вот где я возьму веру в непоколебимость клиента?..
Хочу пить
Ну, хоть убейте — не понимаю! То есть, конечно, когда вникну в детали, вооружусь подробностями, изучу калькуляции, насыщусь прейскурантами, ознакомлюсь с перспективами дальнейшего развития — тогда малость полегчает. Тогда у меня появляется нечто вроде сочувствия и даже сострадания. Но пройдет день-другой, проедусь туда-сюда в раскаленном автобусе — и снова то же навязчивое ощущение: нет, не понимаю!
Я не понимаю, почему в каждом населенном пункте, на каждой улице, в каждой гостинице, в каждом пансионате, на каждой станции, на каждом пляже, словом, всюду у истерзанного жарою гражданина нет возможности выпить стакан холодной воды.
Почему не хватает холодного пива — это ясно, этот вопрос я даже и не ставлю. Чтобы получить охлажденное пиво, надо иметь просто пиво, а это сопряжено с трудным балансом солода, равно как и хмеля, плантации которого пока недостаточны в силу необходимости решать иные, более существенные задачи.
Почему недостает холодных «боржоми», «славяновской», «московской», «березовской» и прочих минеральных вод — тоже задачка для третьеклассника. Для транспортировки огромного количества бутылок необходимы сами бутылки, а сбор их у населения (у него-то этих бутылок навалом!) сопряжен с вывозом автотранспортом, с погрузочно-разгрузочными работами на железной дороге, которые пока еще недостаточно механизированы, да и сами вагоны, как известно, штука весьма дефицитная.
Столь же просто, отдаю себе в этом полный отчет, отвести претензии по поводу нехватки «саян», «байкала», «дюшеса» и лимонада. В «саяны» и «байкал» кладут какую-то редкую травку, сбор которой в достаточных масштабах будет налажен одновременно с решением проблемы сбора дикорастущих в целом, а в целом проблема из-за недостаточности людских ресурсов пока не решена. Правда, в лимонад никакой травки не кладут, но там другой дефицит — лимонные корочки. То есть получить корочки — пара пустяков, если у вас есть в достатке лимоны, а этого достатка как раз и нет.
Не то чтобы я не доверял жизненному опыту и проницательности читателей, но просто для того, чтобы расставить все точки над всеми «i», затрону еще и вопрос квасного негативизма. Квас, как вы знаете, делается из других корочек — из хлебных. В прежние времена их добывали, съедая мякиш, но сегодня индустрия успешно решила технологические трудности производства безмякишного хлеба. Остаются дрожжи, создаваемые с помощью бактерий. Не могу сказать наверное, но кто-то мне говорил, что бактерии эти пока лениво размножаются, чем создают узкое место.
Так оно или не так — не в этом суть. Суть в том, что многие граждане, проявляя понимание, готовы утешиться простой водой. Простой, но очень холодной.
Для получения очень холодной воды нужна вода — это понятно. Я слышал, что в жаркую пору ощущаются трудности с поливом огородов, но поскольку люди, в отличие от лошадей, пьют не ведрами, а стаканами, наши славные водопроводчики с этой задачей пока справляются.
Далее. Низкая температура придается жидкости с помощью холодильников. Тут тоже вроде порядок. Во всяком случае, я лично не дидел ни одного магазина электробытовых товаров, где бы холодильники не толпились плотной гурьбой. Что касается последнего компонента — электроэнергии, то при всей важности экономии ее мы можем с удовольствием констатировать, что для накопления необходимых энергоресурсов вовсе не обязательно строить новую Саяно-Шушенскую ГЭС — вполне достаточно, уходя, гасить свет.
Все ли я перечислил? Кажется, все. Вода есть, холод есть — чего же не хватает, чтобы не в избранных местах, а повсюду, буквально на каждом шагу, можно было утолить жажду из приятно запотевшего стакана?
Самым простым было бы обвинить руководителей местной торговли в лени и заскорузлости мышления. То есть на практике хватает и того, и другого, а все же причины летнего обезвоживания прилавков бьют, как родники, из глубин. Из глубин ценообразования.
Сколько стоит стакан простой газировки? Копейку. Сколько может стоить стакан ледяной негазированной воды? Тоже копейку. По той простой причине, что мельче денег просто нет. Прикиньте стоимость холодильника, оплаты продавца, торговых издержек, налога с оборота, и вы непременно придете к выводу, что данная точка может быть рентабельной лишь в том случае, если в очередь к прилавку будут выстраиваться не люди, а лошади.
Наши прейскуранты не ведают разницы между теплым пойлом и бодрящей ледяной влагой — но это еще полбеды. Беда " том, что из года в год повторяющаяся до мельчайших подробностей картина неутоляемой жажды, похоже, никого и ничему не учит. Спадает жара, понижается температура общественного недовольства, и нерешенная проблема как бы прячется в бюрократический холодильник, откуда она в целости и невредимости является миру очередным летом. И мы, изнывающие в очередях к редким и желанным, как подарок судьбы, бочкам, клянем ни в чем не повинную жару, забывая о кругом виноватых работниках торговых министерств, потребкооперации, отделов и управлений по ценообразованию.
