Виталий Аксенов - Пушистые технологии викинга П. Сидорова
Тут в зал вошли Их Величества император Акихито и его очаровательная супруга императрица Митико, которая, как и положено, по ритуалу, семенила на два уважительных шага позади супруга. Они подошли к двум отдельно стоящим столам у самой сиреневой ширмы и также склонились в поклоне.
Какое-то мгновение стояла полная тишина – весь зал отдавал дань уважения Императору и Поэзии. А Гребень белой волны вдруг ощутил величайшую ответственность перед всеми поэтами мира, почувствовал необыкновенный прилив поэтических сил и стал мысленно повторять свои стихи.
Наконец, император и императрица сели, а за ними и весь зал.
Докудзи (конферансье) что-то объявил, и чтец, которого, как сказала Йоко-сан, называют Кодзи, стал громко читать стихи, акцентируя и растягивая концы фразы. Ему принялись заунывно подпевать сидящие вместе с ним за столом – Хассей пел первую строку в одиночку и к нему присоединялся хор из четырех Косхо – на следующих четырех строках.
Йоко-сан объяснила, что вначале исполняются стихи начинающего поэта, а пораженный Сидоров стал думать, не придется ли ему также распевать свои стихи.
Пятерка певцов запела
Бабочка
Пьет торопливо
С хризантемы росу —
Завтра она станет
Душою умершего.
Когда пропели последнюю строчку, встал юный начинающий поэт и глубоко поклонился. Склонились в поклоне и все певцы. Последними поклоном поблагодарили юного поэта Император и его супруга.
– Как здорово, – подумал профессор и стал размышлять, станет ли бабочкой душа тещи, когда она отправится в Лучший мир. Так и не придя ни к какому определенному выводу, он услышал, что певцы, также завывая и подхватывая друг друга, пропели стихи мешуидо – Председателя поэтического Жюри:
Моя любовь уязвима, —
Похожа на бабочку,
В клетке моего сердца
Ее прелесть растекается на ветру.
В своем блеске я счастлив.
Сидоров задумался о своей любви к Зеленым Глазам, а затем забеспокоился, сумеет ли он достойно выступить перед Императором и не время ли отказаться, чтобы избежать позора и международного скандала.
Но тут Йоко-сан шепнула, что объявляют его имя, вместе с длинным перечнем званий и наград.
Сидоров-сан хотел, было, подняться, чтобы лично с выражением продекламировать стихи Императору, но Йоко-сан его удержала, напомнив, что еще накануне передала их в Жюри, и стихи будут петь всё те же чтецы.
Профессор огорчился, ибо не был уверен, смогут ли они передать всю глубину и неповторимость его поэзии.
Я не знаю,
То ли я – Человек —
И мечтаю стать Бабочкой,
Или я сейчас – Бабочка,
И мечтаю быть Человеком.
После наступившей паузы все, включая императора Акихито, его очаровательную супругу Митико, а также наследных принцев Нарухито и Акисино с супругами, склонились в благодарственном поклоне, а Митико, как показалось профессору, даже ласково на него посмотрела. На лице Акихито не отразилось ничего другого, кроме явного погружения в Вечность и стремления цивилизованного мира к Самопознанию и Совершенству.
Сидоров облегченно вздохнул, ибо очень опасался, что его стихи, которые он позаимствовал (на время!) у известного китайского философа Чжуан-цзы, не будут достойно оценены.
Но затем он заметил несколько насмешливый взгляд Ее Императорского Высочества кронпринцессы Масако, и профессор заволновался ещё больше.
Впрочем, тут же пропели ее стихи.
Бабочка-Ангел блеснула на сверкающих шелках.
Птицей счастья.
У счастья два крыла —
нетронутая крыльев красота,
одно твое, другое – у меня
– Да, – подумал Сидоров, – она знает толк в поэзии, – и стал мучиться, разоблачат его или нет.
Далее дважды пели миута – стихи императрицы Митико.
Порхать с цветка на цветок,
Тянуться к свету, огню.
Какое странное свойство:
Тянуться к огню, Чтобы в нем сгореть.
Быть может, Бабочка дана нам
Как символ мимолетности, Дуновения души?
Он поинтересовался у Йоко-сан, почему пели дважды одни и те же стихи.
– Такова традиция, а вот стихи Императора (гиосэй) будут петь трижды. Сидоров решил, что, скорее всего, это для их лучшего запоминания.
И действительно, их трижды пропели:
Хрустальная Бабочка неба
В ладони вселенной спит,
Звёзды мерцают,
Сны безмятежные тают
На кончиках крыл Бабочки неба.
Император выслушал свои стихи, и на его лице по-прежнему отразилось лишь мудрое понимание вечного и, в конечном счете, бессмысленного движения к Самопознанию и Совершенству.
Докудзи (конферансье) медленно приблизился к столу Императора, дважды останавливался, чтобы поклониться, а затем бережно положил текст в специальный ящичек, стоявший на столе перед Акихито. Император в ответ поклонился, а докудзи задом долго и медленно отступал, еще раз остановился, чтобы поклониться, в ответ получил еще один поклон императора, а затем вернулся к своему месту.
Поэтический конкурс завершился церемонией ухода императорской семьи в порядке, обратном их приходу.
Затем к Верному другу всего японского народа приблизился Начальник управления Императорского двора господин Oсаму-сан (Твердость закона) и с поклонами пригласил пройти в церемониальный зал – Сосновый холл (мацу-но ма), где профессор увидел несколько человек, ждущих, как сказала Йоко-сан, своего награждения.
Профессор вспомнил намёк Йоко-сан о приятном сюрпризе, и заволновался, стал вспоминать, какие ордена есть в Японии, и решил, что больше всего ему хотелось бы получить Орден Хризантемы или Орден Священного сокровища – неплохо звучит!
Начальник наградного бюро канцелярии премьер-министра, словно беспокоясь о возможной пропаже, пересчитал на специальном столе ордена и наградные документы. Всё оказалось на месте.
Стояла напряженная, звенящая тишина, награждаемые заметно волновались, поглядывая друг на друга.
В Сосновый холл торжественно вошли церемониймейстер и начальник управления по делам императорского двора. Все низко склонились.
Через несколько секунд появился Император в сопровождении старшего камергера и камергера. Все склонились в еще более глубоком поклоне и выпрямились лишь после того, как это сделал Акихито.
Сидоров с интересом наблюдал, как награждали орденами других.
Награждаемый предстаёт перед императором.
Премьер-министр передаёт императору предназначенный для него орден.
Император вручает орден.
Получив вслед за этим из рук премьер-министра наградной документ, счастливец удаляется в соседнюю комнату.
Йоко-сан объяснила, что ордена выдаются по нисходящей:
Орден Хризантемы, Орден Восходящего солнца, включая Орден с цветами павлонии на Большой ленте, Орден Драгоценной короны и
Орден Священного сокровища.
Йоко-сан объяснила, что знак павлонии считается императорским символом, он стоит на втором месте после хризантемы в иерархии, и на каждом ордене изображены цветы павлонии.
Сидоров со всё возрастающим беспокойством следил, как вместе с награжденными уходили лучшие ордена. Особенно он огорчился, когда увидел, что Орден Восходящего солнца с цветами павлонии на широкой Большой ленте из восхитительного муарового шелка красного цвета с белыми полосками и роскошной розеткой унес какой-то тщедушный, высушенный, как урюк, и еле передвигающий ноги старикашка. Профессор проводил его возмущенным взглядом.
Йоко-сан шепнула, что в свое время Орденом Восходящего солнца с двойными лучами награжден командир знаменитого крейсера Варяг Руднев, а недавно режиссер Юрий Любимов и дирижёр Валерий Гергиев
Профессор удовлетворенно кивнул ей, хотя из названных имен ему был известен только Варяг.
Процедура продолжилась возвращением в церемониальный зал награжденного с прикрепленным орденом, но уже вместе с супругой. Произнеся благодарственное приветствие в адрес императора, награждённый с супругой уходили из зала.
Верный друг всего японского народа огорчился, что не сможет появиться перед императором вместе с Ольгой. Йоко-сан успокоила его, что выйдет вместе с ним – всё рано надо переводить.
