Кристина Джонс - Волшебный пирог
Долл покачала головой.
– Мне ничего не надо, спасибо. Сам бы чего-нибудь попил.
– С тобой все в порядке? Лицо у тебя какого-то нездорового цвета, и это уже...
– С прошлой пятницы. – Долл засмеялась, идя в ванную. – Как и у большинства жителей нашей деревни. Мать моя явно рискует превратиться в Лукрецию Борджиа[44].
В ванной, как и во всем их домике, произошли небольшие, но чудесные изменения. И дело было не только в том, что они отремонтировали отопительную систему, так что в ванной всегда теперь было тепло; они смело добавили ярких красок.
Правда, основным цветом по всему дому по-прежнему оставался бежевый, но каждую комнату украшали свечи и цветы, появилось и несколько ярких декоративных деталей. В ванной теперь были полотенца лимонного и светло-зеленого цветов; в спальне появились бирюзовые подушки и лиловые абажуры; прихожая оживилась благодаря ярко-розовым деталям, а в гостиной радовали глаз алые коврики и подушки.
Кругом было по-прежнему аккуратно и безукоризненно чисто, как в медицинском кабинете, но Долл чувствовала, что их вновь разгоревшиеся, оживившиеся чувства ощущаются и в доме. И ей это очень нравилось.
Долл включила душ и, ожидая, пока вода станет горячей, посмотрела в зеркало на свое отражение. Она казалась бледной. Под глазами были темные круги. Да, Брет прав, с того самого вечера, когда праздновался Хэллоуин, чувствовала она себя действительно «не на сто процентов».
Но ведь для этого еще слишком рано.
Она шагнула в душ, под горячую воду. Ведь еще слишком рано, а? Да нет же, черт возьми!
Она вышла из душа, убедилась, что дверь заперта на защелку, открыла внезапно задрожавшими руками шкафчик и вытащила оттуда продолговатую белую коробочку с синей полосой.
__________
– Не знаю, как и относиться к ночи Гая Фокса! – крикнула Лулу в ухо Шею, когда они стояли на лугу в толпе жителей Хейзи Хассокса, ожидающих главного представления. – То есть, мне нравится этот праздник, потому что он такой веселый, красивый, привычный и напоминает о детстве, но мне всегда так жалко животных. Бедные создания. Им, должно быть, так страшно. А пиротехника с каждым годом все громче и громче.
В подтверждение ее слов по небу с визгом прочертили огненные полосы несколько ракет, запущенных из района Бат Роуд.
Шей, одетый в свободный черный свитер грубой вязки и потертые рваные «Ливайсы», кивнул.
– А когда мне выпадает дежурить пятого ноября, я всегда с ужасом ожидаю, что придется выезжать к детям, у которых я буду вынимать из носа бенгальские свечи. Но, с другой стороны, я не хочу присоединяться к тем занудам, которые требуют запретить этот праздник.
– Я тоже, – весело сказала Лу, думая, что с ней сейчас самый потрясающий мужчина из всех, кого она в жизни видела, и пусть в тот вечер, на Хэллоуин, все было еще очень зыбко, яблочная магия бабушки Вестворд все-таки та-а-акая крутая штука.
Что же, пусть это еще не совсем свидание, но все же они сделали большой шаг вперед, ведь раньше они только болтали, проходя каждый к своему дому, или в очереди на автобусной остановке, или в «Волшебной долине», в ожидании своих кружек.
Шей зашел к ним за час до того, сказал, что Лав и Лоб еще не вернулись с собрания в ратуше, побеспокоился, все ли у них в порядке, и спросил, пойдет ли Лу смотреть фейерверки. Убедившись, что Ричард и Джуди уютно устроились в корзине для белья, а дверца для кошек заперта, и включив радио погромче, чтобы заглушить шум с улицы, Лу схватила дубленку и через какие-то доли секунды была уже на дорожке перед домом.
Она успокоила его, сообщив, что Митци тоже еще не вернулась из ратуши, так что с Лав и Лоб все в порядке, а скоро все соберутся на костер, и они присоединились к тепло укутанным людям, шагавшим в сторону луга.
На какое-то время грохот стих, и она улыбнулась ему. Идти было еще далеко.
– Мне очень нравятся эти добрые традиции, а тебе? Так спокойно, когда кругом родные и друзья. Я знаю, что каждый год, в одно и то же время те же самые люди будут делать те же самые вещи. Как сегодня, как зимними вечерами, и на Рождество, и на Пасху, и летними вечерами, и... всегда.
– Именно из-за этого тебе никогда не хотелось уезжать из деревни?
Она кивнула.
– Думаю, да. Конечно, я не буду вечно жить с мамой. Но постараюсь снять жилье здесь, в Хейзи Хассоксе. Ну, если у меня когда-нибудь хватит денег, чтобы что-то снять, при моей-то зарплате... Я никогда не понимала, зачем уезжать оттуда, где есть все, что мне нужно. Хотя какое-то время я жила в Уинтербруке, но ведь это всего в пяти милях отсюда, а не на другом конце света.
– Да, Лав и Лоб мне об этом рассказывали... Спасибо, – Шей взял с подноса, который несла Фло, две мензурки фирмы «Пирекс». – Это глинтвейн?
Фло усмехнулась.
– Да, можно и так его назвать. Брюссельская капуста с репой, да чуток ягод можжевельника. Мы добавляем специй и подогреваем его.
– Это у нас традиционный напиток, – убедительно сказала Лу, взяв свою мензурку; Фло потрусила дальше, чтобы угостить вином остальных. – Клайд всегда готовит его к этому празднику. Ну, расскажи же о себе. Ты можешь считать себя пресытившимся путешественником?
– Весьма пресытившимся. – Шей отпил маленький глоточек. – Боже всемогущий!
– К этому напитку надо привыкнуть. – Лулу улыбнулась и подумала, уместно ли будет почистить ему сейчас свитер на груди, и решила, что стоит это сделать. Она быстро отряхнула его своими перчатками, чувствуя при этом сильное желание провести пальцами по его ребрам, по мышцам пресса, а потом... она сглотнула и отдернула руку. – А в мензурках жидкость дольше остается теплой.
Шей засмеялся. Какой же у него приятный смех. И потрясающие глаза. И самое классное тело в мире. И спутанные пряди волос, как у Хита Леджера. И притягательные бледные губы. И – а-а-ах...
Лулу пошевелила пальцами ног – сегодня она надела ботинки «Доктор Мартенс» в шотландскую клетку.
Она снова сглотнула.
– Так ты собирался рассказать о своих дальних странствиях.
– Не знаю, вернется ли ко мне когда-нибудь дар речи. – Он глянул на свою мензурку. – Может, стоит подождать, пока это остынет – если оно вообще может остыть... Спасибо, что привела в порядок мой свитер... Да, так вот, я вырос в семье военного. Мы постоянно переезжали. Папа служил в десятках разных мест; я сменил десятки школ, мы нигде не пустили корни; мне никогда не случалось с кем-нибудь подолгу дружить. К тому времени, когда я закончил школу, мне довелось пожить в семи странах. А потом отец ушел из армии, и они с мамой поехали в его родной город в Ирландии – но маме там совершенно не нравилось. Она не смогла там осесть. Они развелись. Папа так и остался там. Мама живет в Лондоне. Оба завели новые семьи и вполне счастливы.
Ничего себе, подумала, кивая, Лу. Семейная история в кратком изложении. И как многое этим объясняется.
– А как ты стал парамедиком? Ты всегда к этому стремился или тебя занесло в это дело случайно?
– Когда я наконец повзрослел, я понял, что стремлюсь именно к этому, да-да. Студентом, а потом еще пару лет, я играл на бас-гитаре в хэви-метал группе. Какое-то время мы выступали профессионально и исполняли потрясающие вещи.
Ух ты, подумала Лу. Она так и представляла, как он красиво раскачивается в лучах прожекторов со своим «Рикенбекером»[45] среди клубов дыма, задавая пульсирующий ритм, и у него длинные, струящиеся волосы, а из одежды, пожалуй, только облегающие рваные джинсы.
– Жаль, что мне не случилось тебя увидеть в ту пору. У вас были фанатки?
– Миллионы. Славные были времена. – Шей отважно отпил еще глоточек глинтвейна. – Но долго так продолжаться не могло. Слишком уж мы безумствовали, а я человек сознательный и хотел быть полезным обществу. Не смейся: я подумывал пойти служить в полицию, но мне было никак не смириться с тем, что придется в один день расстаться с волосами до пояса, постригшись под машинку. На «скорой помощи» нет таких армейских правил по поводу длинных волос – поэтому я начал укорачивать их постепенно, и вот что получилось. Пять лет назад я получил медицинскую квалификацию. До того как меня в этом году перевели сюда, я работал в Лондоне.
– И, м-м, ты думаешь, что останешься здесь... то есть, не переведут ли тебя еще куда-нибудь?
Он покачал головой.
– Нет. Я решил обосноваться здесь. Я уже совершил достаточно безумных поступков, хватит. А в город я возвращаться не хочу. Так что, при всей моей любви к Лав и Лоб, в новом году я буду искать себе здесь постоянное жилище.
Йес-с! Лулу мысленно салютовала кулаком в воздухе.
Но, конечно, в самой идеальной бочке меда найдется и ложечка дегтя.
– А как же, э-э, Кармел? Вы с ней собираетесь... То есть, я хотела сказать, будете ли вы?..
Шей пожал плечами.
– У нас хорошие отношения. Нам вместе отлично работается. Она замечательная девушка. Удивительная. Знаешь, чем она занимается в этот вечер?
