Артур Гафуров - Пока не проснулись сомнамбулы
— Уфф… — с души как будто свалился валун весом в тонну.
— Но ты все равно кобель! — Вера ткнула меня рукой в живот, добавила по уху. Я не сопротивлялся: пусть лучше сейчас выплеснет свою ярость: чем раньше, тем лучше. Тем более, я, кажется, совсем легко отделался.
— Ой… Ай…
— Так, хватит, — внезапно успокоилась она. — Теперь ты расскажешь мне, о чем вы разговаривали.
— Может, не надо?
Через десять минут Вера уже колотила в запертую изнутри дверь «женской» комнаты.
— Кто там? — отозвались изнутри.
Маша.
— Открывай, немедленно! — если моя жена что-то решила, остановить ее не проще, чем… В общем, не просто.
— Уходите! — к женскому голосу добавился мужской. Мне показалось, или это Сева?
— Ах, вот оно что… — глаза моей жены сузились в хищные щелки. — Обоих приголубила. Молодец. Все молодцы.
— Вы уйдете или нет?
Мне показалось, или с той стороны тоже сердятся? Вера в бессильной злобе сверлила взглядом вход в жилище, где обитал ее враг. Еще минута, и она просто бросилась бы царапать дверь ногтями.
— Филипп! — из-за двери раздался голос Маши. — Мы договорились, ты помнишь?
— Помню, — глухо отозвался я.
— Тогда уведи свою жену.
Вера обреченно пнула косяк: она сдалась.
— Хорошо, — выдохнула она. — Мы уедем. Заберем свои вещи и уедем. А вы делайте, что хотите.
Послышалось шебуршание, через минуту дверь приоткрылась, и наружу был выставлен чемодан Веры, на который были наложены мои скудные пожитки: сумка с документами и пистолетом, ключи от машины, зарядник от телефона. В дверном проеме мелькнуло лицо Севы.
— Все хорошо? — спросил я, заметив, что он не одет и лишь укутан в простыню наподобие древних эллинов.
— Все отлично, — ответил он хмуро. — Прошу вас, уезжайте. Мы приедем позже.
— Сомневаюсь, — я скептически покачал головой.
— Вера, Филипп, пока! — попрощался с нами голос невидимой Маши.
Через минуту перед нами снова была только закрытая дверь. Я нагнулся подобрать упавшие на пол вещи.
— Что теперь?
— Едем домой. Я устала.
Глава XVIII: О чем молчал Томми
Утром ни свет ни заря я уже был на работе и, сходу погрузившись в дела, предпринял заранее обреченную на провал попытку зарыться в рутине. Конечно же, попытка провалилась — недаром она звалась заранее обреченной: уже пятнадцать минут спустя я нервно глотал кофе и разгонял по углам памяти спутанные мысли.
Неразлучная троица так и не вернулась. Вчера вечером Вера позвонила им и выяснила, что они переехали в гостиницу, куда-то в район Ботанического сада, «чтобы больше нас не стеснять». Значит, Маша сдержала свое обещание не переступать порог нашего дома. Правда, сдержала в свойственной ей манере, прихватив с собой обоих ухажеров. Интересно, как они собираются уживаться? И вообще, что за сцену мы лицезрели перед отъездом? Очередная «шутка» наподобие поцелуя на скамейке?
Вера рвала и метала, грозилась поехать в гостиницу и «вышибить мозги этой (вырезано цензурой) (вырезано цензурой) (вырезано цензурой), чтобы она знала, как лезть в чужие семьи». Я пытался ее успокоить, но тщетно. Помогла, пусть и невольно, Алена, точнее, звонок от нее: Леше стало хуже, его перевозят в Москву. Услышав эту новость, Вера заплакала.
— Пусть делают что хотят, — наконец сказала она. — Не хочу их видеть, никого.
Так и я сдержал свое обещание: Маша и мальчики были предоставлены сами себе. И так погано теперь на душе… Вроде бы, ничего плохого не сделал, но внутри копошится чувство, какое бывает, когда мимо тебя проносится карманный воришка со спертой сумочкой, а ты не успеваешь его схватить и махаешь рукой: не моя проблема. Проблема, может, и не моя, но девушка, у которой украли сумку, плачет… Дома бардак, в голове бардак, в душе бардак — куда ни глянь, везде одно и то же.
В коридоре послышались негромкие шаги. Уборщица? Открылась дверь, вошла Ирина. Тихонько пройдя к своему месту, она лишь в самый последний момент заметила меня.
— Ой! Ты меня напугал. Привет.
— Привет. Извини, я не специально. Как дела?
— Я думала, еще никого нет…
— Запах кофе тебя не насторожил? — я протянул ей дымящуюся чашку, но она лишь поморщилась.
— Не обратила внимания.
— С тобой все в порядке? — я пристально вгляделся в ее лицо: бледное, осунувшееся, косметики явно больше обычного. А всего двое суток назад Ира лучилась здоровьем. — Ты не заболела?
— Нет, все хорошо…
Ладно, не хочешь говорить — не говори.
— Как прошли выходные? — не то, чтобы мне было очень уж интересно, но надо же о чем-то поговорить. А она вообще помнит, что каким-то образом оказалась у меня в кровати?
— Выходные… — Ирина вдруг выпрямилась. — Фил, давай не будем об этом, а? Вот придет твоя Валя с ней и поговоришь. А не со мной.
— Моя Валя? Она, вообще-то, не моя. А вы что, снова поругались?
— Скажи мне правду: мы действительно спали с тобой вместе?
— Оу… Так ты таки ничего не помнишь…
— Это правда?! — она так резко отшатнулась от меня, что не будь позади нее стены, непременно бы упала. А так лишь ударилась головой. — Ой… Ну за что мне это все…
Я подал ей руку, усадил обратно в кресло, попутно подумав, что, кажется, снова пропустил что-то интересное. Имеющее, в отличие от всего вчерашнего балагана, прямое отношение ко мне.
— А ты можешь объяснить, как так получилось? Я вот так и не понял. Мы ведь не пили с тобой особо, да и я никоим образом не намекал, что не против…
— Филипп, думай, что говоришь! — Ира с трудом взяла себя в руки. — Все гораздо проще. Просто я… Просто я лунатик.
— Ха-ха… — невесело рассмеялся я. — Не верю. У меня уже есть один.
— Я не вру! Ты бы знал, сколько раз по молодости я уходила гулять по дому.
Похоже, и вправду не врет.
— Ладно, верю. Глаза у тебя честные. А чего тебя ко мне потянуло?
— Не к тебе… — Ира отвела глаза, а я изобразил понимание, хотя на самом деле ни черта не понимал. Пришла ко мне? Ко мне. В кровати я лежал? Я. Кровать моя? Стоп… А кровать-то не моя была…
— Ух… Ну, ты, подруга, замахнулась… Каблуком на утес. Уважаю…
Но тут пришла Наташа, и разговор пришлось прервать. Точнее, разговор продолжился, а вот тема поменялась.
— Вместе приехали? — участливо поинтересовалась Клочкова, наливая себе кофе.
— В смысле, одновременно? — переспросил я, не чуя подвоха. — Нет, я немного раньше.
— Понятно. А я думала, вместе. Вы же с недавних пор все делаете вместе: работаете, спите, — Наташа хихикнула.
— Не понял… Это что за разговоры такие?
Я повернулся к Ирине и заметил, что она еле сдерживается, чтобы не вспылить.
— Наташ, я уже объясняла тебе, что это недоразумение.
Клочкова и бровью не повела.
— Недоразумение, что ты полезла в постель к женатому мужчине? Интересная случайность! Слушай, а может, Валя тоже случайно была права, когда говорила вчера, что ты хочешь развалить коллектив? И вещи у нас случайно пропадали, и вирус случайно появился. По недоразумению.
— Наташа, не перебарщивай, — вмешался я. — При чем здесь то и… это?
— Фил, тебя я не виню, — ответила Наташа. — Ты выпивший был, сонный — с кем не бывает. И ты много пропустил из-за своих отпусков и отгулов. Просто согласись, с тех пор, как она появилась у нас, в офисе происходит черти что. Харитонова, конечно, баба с придурью — чего еще ожидать, если муж импотент? — но говорит дело. И это не только мое мнение.
Я в ответ лишь нервно фыркнул. Не было сил ни спорить, ни отрицать. Так хотелось спокойно обмозговать ситуацию с братьями, а меня сходу макнули головой в новую заварушку. «Шифер, ты шуршать охоч. Ты шуршишь, сползая прочь».
Наташа в ответ на мое фырканье лишь пожала плечами и шла на свое рабочее место.
Постепенно подходили остальные коллеги, и по их реакции я сделал неутешительный вывод, что большинство из них приняло в качестве официальной версии позицию Валентины свет Евгеньевны. Последней каплей стало как раз происшествие на корпоративе. Более того, на следующее утро после моего отъезда (спешность которого увязали как раз с обстоятельствами пробуждения), состоялся нехилый разбор полетов, проводившийся с похмела, а потому ни к чему хорошему не приведший. Меня полагали безвинной жертвой, как и Пашу (только если его выставляли жертвой политических интриг, то меня — сексуальных), в деле о пропаже вещей нашлись «неопровержимые» улики, свидетельствующие о виновности Ирины. Постепенно сложилась довольно цельная картина, куда органично были вплетены и остальные происшествия. Телига и Зарипов, как могли, пытались успокоить народ, но не особо преуспели. В итоге Катя Васильева со своим отделом в полном составе покинула праздник, чем и ознаменовала его преждевременное окончание. Вот и все. Дружный коллектив практически развалился.
