Роман Днепровский - Ироническая проза ч.2
Кончилось всё тем, что человека, разгромившего на пару с обезьяной собственный дом, успокоила жена: было решено назавтра же заточить гнусную обезьяну в клетку, и не выпускать её оттуда, покуда она не научится вести себя по-человечески. Иными словами, эти люди были убеждёнными дарвинистами, и верили в то, что им удастся увидеть процесс превращения обезьяны в человека. Но они ошиблись: заточив преступницу в клетку, они добились примерно того же эффекта, котрого добивается совецкое и российское правосудие, "закрывая" кого-то на более-менее длительный срок заключения. То есть, посадив под замок мелкого хулигана, в итоге "воспитатели" получают закоренелого преступника. Вот и с обезьяной вышло то же самое...
Клетка, в которую поместили возмутительницу семейного спокойствия и любительницу оргий, была установлена в наскоро отремонтированой гостиной. Чтобы арестантка сильно не скучала, в клетку ей положили какие-то детские игрушки: куклу Барби, мячик, погремушки, ещё что-то... Людимицей, конечно же, стала Барби. А потом случилось так, что к хозяевам пришли гости, и их принимали в той самой гостиной, где стояла клетка с обезьяной - и, конечно же, заключённая обезьяна сделалась центром всеобщего внимания.
И вот подходит к клетке один из гостей. Сиделица тут же, как будто нечаяно, роняет свою любимую Барби, и та выпадает из клетки. Тогда обезьяна делает очень грустное выражение физиономии и начинает знаками показывать гостю, чтобы тот подобрал и подал ей игрушку. Не подозревавший никакого коварства со стороны такого милого и грустного примата, гость выполнил просьбу - и тогда коварная обезьяна, улучив момент, когда человек приблизился к клетке на минимальное расстояние, полезла к нему в брюки. Ей пары секунд хватило, чтобы разобраться с брючной молнией - и в следующий момент негодница извлекла из ширинки то, что извлекать было совсем ни к чему. И принялась, сволочь такая, внимательно изучать извлечённый предмет...
...Я уж не знаю, как хозяевам удалось отбить того несчастного, которого коварная обезьяна так подло пленила - но именно после этого скандала терпению обезьянообладателей пришёл конец, и они решили сбагрить своё "домашнее животное" подальше. А тут, как раз, и частный микро-зоопарк открылся - и вот теперь, морально-разложившаяся и вконец испорченая совместным проживанием с "новыми русскими" обезьяна сидит в клетке, а сотрудница микро-зоопарка повествует нам о её нелёгкой судьбе.
- Кстати, - говорит нам женщина-экскурсовод, - пока она там, в коттедже, жила, она к сигаретам пристрастилась!
- ???
- Нет, она их не курит - она их жуёт! Предпочитает, кстати, Dunhill и Rothmans...
Я прежде никогда не думал, что мои табачные пристрастия могут настолько совпадать с табачными же пристрастиями такой невоспитаной обезьяны. Ладно - наш шеф, с которым мы курили одну и ту же марку сигарет: он тоже, мягко говоря, не подарок - но, по крайней мере, шеф ни разу не кидался на планёрках калом и не прыгал никому на спину во время полового акта. Но то, что мы предпочитаем одни и те же сигареты со столь порочной обезьяной, для меня было шоком.
Но мой врождённый гуманизм и сострадание к томящимся в тоталитарной неволе узникам совести тут же сделали своё дело: прикинув, что расстояния между прутьями клетки достаточно узкие, и, следовательно, мне ничего не угрожает, я достал из пачки сигарету, и протянул её лопоухой. Чего уж там... Не обеднеем.
Оператор начал, было, снимать то, как обезьяна, зажав в руке фильтр, принялась откусывать от сигареты кусочки - но та, видимо, застеснялась своего порочного пристрастия к табаку, и поспешила повернуться к нам спиной. "Картинка" не получилась.
- Ничего! - говорю я оператору Юре, - её, видимо, свет на камере пугает. Или - просто, застеснялась. Поставь камеру здесь, наведи объектив на клетку - она привыкнет, а я ей ещё одну сигарету дам! Вот ты и снимешь "курящую" обезьяну...
Так мы и сделали - но противная обезьяна отвернулась снова. Отвернулась она, и получив третью сигарету - и только когда я в четвёртый раз протянул ей курево, она, наконец, соблаговолила продемонстрировать нам процесс поедания сигарет. Забавно, конечно - но, вобщем-то, ничего особенного: не такое уж и феерическое зрелище, чтобы ради него расставаться с четырьмя хорошими вирджинскими сигаретами.
...Тем временем, к нам вернулась та самая женщина-экскурсовод, которая рассказывала нам удивительную биографию этой хвостатой курильщицы. Сотрудница микро-зоопарка подошла к нам не просто так, а с интересным предложением:
- Мы сегодня кормили питона, - сообщила она, - так что, он у нас пребывает в благодушном настроении! Сытый, довольный, ласковый, всех готов любить!... Его теперь можно достать из террариума, пофотографироваться с ним!...
Вот больше всего на свете терпеть не могу, когда о видеосъёмке говорят: "пофотографироваться"! Но, услышав про питона, я решил пропустить мимо ушей это "фотографирование": мне же "курящей" обезьяны-то мало - мне же ещё экзотики подавай!...
- Несите, - говорю, - скорее вашего питона сюда! - и поясняю свою мысль оператору: - Свой текст я буду записывать, держа питона на плечах! Микрофон, ради этого дела, доставай беспроводной: не хватало ещё, чтобы этот питон на мне в проводах запутался...
И принесли мне питона, и повесили его мне на шею... Ощущения, скажу вам, очень специфические: нет, я не чувствовал себя индийским факиром - я чувствовал, что на шее у меня висит что-то тяжёлое, твёрдое, живое... Опасное.
Ладно, начитываю свой текст перед камерой - а змеюга на мне шевелится, поползла по плечам. Потом голову ко мне поворачивает, высовывает свой раздвоеный язык - и этим языком своим начинает мне прямо в ухо плеваться. Потом, когда мы это дело уже на студии отсматривали, было полное впечатление, что этот Змей наушничает, что-то рассказывает мне по секрету... А я свободной рукой стал поглаживать гада по голове, поворачиваюсь к нему, говорю: "Умная змеюга! Хо-орошая змеюга, хоро-ошая!..."
Заканчиваю свой текст, произношу последние слова - и тут питон поворачивается прямо на камеру, и разевает свою пасть! Как выяснилось потом, это он просто зевнул. Но это выяснилось позже - а в тот момент, когда оператор Юра увидел эту, раззявленую на него пасть, то он, несмотря на своё плотное телосложение, отскочил назад метра на три, едва не уронив камеру: думал, что питон сейчас на него бросится. Я его понимаю: когда я потом увидел этот кадр с раскрытой зубастой пастью, сам едва не испытал неизведаное. Хорошо, что зрители этого не видели: отшатнувшись от камеры, Юра задел штатив, и картинка немного сместилась. Так что, кадры эти пришлось в брак списать...
А питон, зевнув, вновь развернулся ко мне, и принялся ухо своим языком щекотать, пока его не сняли с меня и не унесли домой, в террариум. Не знаю, может, что-то рассказать хотел?...
Юлий Гуссман появился на всероссийском экране с питоном на шее уже почти через год после нашего со Змеем дебюта - в ту пору, кстати, микро-зоопарк в Иркутске закрыли. И я вот о чём думаю: а вдруг тот питон, которого повешали на Гуссмана - тот самый? Как бы, у парня уже есть опыт работы на телевидении, на плечах Звёзд Отечественного Экрана он уже снимался - после этого ему не зазорно уже и на Гуссмане каком-то посидеть на шее... Всякое может быть
О методах борьбы со стукачеством по-американски
...Жил-был один наш с вами зарубежный соотечественник. Он, как и все мы, был рождён в ссср, и посему о стукачестве был осведомлён достаточно, и, надо полагать, все прелести этого явления испытал на своей шкуре - именно поэтому-то он и слинял отсюда подальше, и слал потом всю жизнь приветы социалистическому отечеству исключительно с того берега Атлантики. Нет, он не был никаким таким идейным борцом с ужасами совецкого тоталитаризма - он просто хотел нормально жить, работать и получать за свою работу нормальное денежное вознаграждение. Хотел жить в нормальном доме, носить качественную одежду и слушать ту музыку, которая ему нравилась - а не ту, которую передавали по "Маяку" в передаче "В рабочий полдень". Вот он и уехал. А так как по образованию он был каким-то технарём-инженером-чертёжником, то, перемыв положенное всякому начинающему эмигранту количество посуды и покрутив положенный срок баранку такси, наш герой решил, таки, найти себе работу по основной специальности. Это заняло у него некоторое время, и даже из такси ему пришлось уволиться - нужно же было обзванивать потенциальных работодателей и ездить на встречи с ними - но, в конце концов, его труды были вознаграждены: работу он получил.
В частной архитектурной мастерской, где ему указали место не то за кульманом, не то за письменным столом, кроме него работало ещё пятеро таких же гавриков: немец из бывшего ГДР, братский болгарин, надменный хорват, маленький китаец и двухметрового роста эстонец. Социнтерн, короче. Бывший.
