Александр Покровский - А. Покровский и братья. В море, на суше и выше 2… -
Поэтому представляется весьма обидным и позорным, когда полковничья пенсия рухнула ниже донышка мизерно-минимальной потребительской корзины. А о майорских и капитанских достатках лучше и не вспоминать. Они сами только матерятся по этому поводу.
Но, вернемся к нашим баранам. Или – к папахам.
Когда я перечислил все свои требования к будущему месту работы, мой соратник однозначно заявил, что таких мест не бывает и быть не может. Более того, если такое возникнет, то подлежит уничтожению как зона паразитизма и моральной деградации. Возможно, я немного переборщил со своими запросами.
– Будем искать с широким охватом рынка рабсилы, – сказал он и назначил одного из своих офицеров, посетивших его в лечебнице, моим полномочным представителем, – вот, Сергей, помотайся-ка ты по работодателям за нашего капраза. Глядишь, и самому пригодиться. Доклад ежедневно в одиннадцать ноль-ноль.
Итак, я почувствовал, что добро на сход уже почти получено и пора готовиться к гражданской жизни по правилам постперестроечного дурдома.
Делу поисков работы очень помогла установка в нашей палате городского телефона. Оказалось, что поступивший недавно в учебный центр Алексея боец является близким родственником одного из видных хозработников госпиталя. Пришлось приложить немало усилий, чтобы прервать поток благодеяний, посыпавшихся на нашу палату как из прохудившегося мешка с крупой.
Поиски начались с приобретения толстой пачки печатной продукции, предназначенной для облегчения свиданий трудящихся с работодателями. Таких изданий, содержащих многие сотни и тысячи вариантов, оказалось около десятка. Есть выбор. Определив разумный диапазон искомой зарплаты, мы, сменяя друг друга, начали обзванивать фирмы и частных лиц. Моя попытка повысить верхнюю планку доходов была грубовато отвергнута заявлением сокамерника:
– Приличному мужику – больше не заплатят.
Сергею было поручено съездить по нескольким адресам и осмотреться на месте. Практически во всех случаях предлагалось явиться лично на собеседование. После некоторого количества заведомо провальных переговоров мы отработали занудно-тактичный вариант ведения беседы, обеспечивающий получение по телефону максимального объема сведений. Где-то в моих бумагах до сих пор валяется листок-вопросник. К концу третьего дня стало ясно, что в пределах Садового имеется от пяти до семи мест сбора жаждущих приличных заработков. Эти места располагались в залах дворцов культуры или им подобных заведений и через каждые десять-пятнадцать дней (как проговорилась одна дама) передислоцировались. Квалификация, навыки, возраст и прочие параметры соискателя, судя по разговорам, никого особенно не интересовали. Самое главное, что нам хотели вдолбить с той стороны телефонного канала, – это фамилия того, кто посылает безработного на сборный пункт.
– Смотрите, не перепутайте, – четыре раза повторила мне в течение разговора одна из собеседниц, – Сарафанова, запишите, не забудьте и сообщите регистратору, что вы от Сарафановой.
С огромной неохотой, с разными паузами и туманными словоблудиями работообещатели проговаривались, что для занятия ответственной и перспективной должности потребуется внести некоторую незначительную сумму, баксов пятьдесят-семьдесят. Необходимость затрат оправдывалась оплатой обучения или залогом, подтверждающим серьезность намерений соискателя рабочего места. В некоторых случаях на эту сумму обещали по оптовой цене отвалить товар с невиданными, чудесными свойствами для распространения в широких слоях населения с огромной выгодой для распространителей. На вопрос о программе обучения, которую необходимо оплатить для повышения квалификации, одна из собеседниц не без затруднений произнесла:
– Ну, как же. Этот. Минимент же с макретином.
Этот ответ был одним из самых исчерпывающих. Другие, видимо более подготовленные, господа, ссылаясь на конкуренцию и коммерческую тайну, отказывались сообщать подробности по телефону.
Сергей, побывавший на одной из подобных тусовок по «сетевому маркетингу», коротко охарактеризовал результаты наших изысканий:
– Лохотрон!
С этого мероприятия его выставила охрана за то, что задавал неправильные вопросы, интересовался критериями отбора и пытался немного поэкзаменовать руководителя «международного синдиката» по азам экономики.
Через одну свою шуструю знакомую Сергей записал меня на собеседование в очень закрытую организацию, членом которой можно стать только по специальной рекомендации. Знакомая, по его словам, не бедствовала, а даже – сорила деньгами.
В назначенное время, в субботу, сбежав из госпиталя в самоволку, я прибыл в некий НИИ, где в фойе меня встретили, проверили документы и проводили в небольшой зал, где уже находилось человек тридцать-сорок. Пока я осматривался, на трибуне появился мужчина среднего возраста благообразной наружности и начал неторопливо рассказывать о достижениях ассоциации. Все, по его словам, было здорово. Организация вложила средства в перспективные научно-практические изыскания и получает хорошие доходы. Все участники программы живут единой большой и дружной семьей. Их объединяют общие интересы, они вместе отдыхают и развлекаются.
– Хреновина какая-то, – подумал я и окинул взглядом зал. К моему удивлению, все с огромным вниманием вслушивались в каждое слово выступающего. Ни единого шевеления и постороннего шороха. Ни шепота, ни ропота, ни ухмылки. Лица слушателей, с полуоткрытыми ртами, производили впечатление абсолютно дебильных. Я попытался повнимательнее вникнуть в смысл речи и вскоре понял, что ошибался. Выступающий и все присутствующие были необыкновенно привлекательными и добрыми людьми. Их одухотворенные лица просились на холст или доску художника – иконописца. Речь еще продолжалась, но меня пригласили проследовать за обаятельным юношей. Мы зашли в небольшую комнатку, в которой находилось еще несколько человек, приятных и доброжелательных. Поговорили о возможности моего участия в ассоциации. Требовалось оплатить вступительный взнос в размере полутора тысяч долларов или навсегда покинуть моих новых друзей. Я с ужасом подумал о том, что придется снова стать одиноким в этом жестоком мире и решил внести свою лепту в общую кассу. Единственная загвоздка состояла в отсутствии требуемой суммы в наличии. Средства можно было получить, продав квартиру или дачу, на что я охотно готов был пойти за счастье стать членом ассоциации (названия, увы, не помню). Присутствующие любезно согласились одолжить мне деньги на несколько дней под расписку, которую мог заверить оказавшийся здесь же нотариус.
Пока оформляли бумагу, мне потребовалось срочно посетить места общего пользования, ибо внутри разбушевался литр пива, выпитого не без удовольствия за час до этого. Тот же юноша, посочувствовав, вызвался меня проводить. Вскоре, с облегчением вздохнув, я стоял перед зеркалом у умывальника, ополаскивая руки.
Из зеркала на меня смотрела совершенно дебильная улыбающаяся рожа, а за моей спиной, почесывая пузо попыхивал цигаркой мой провожатый – рыжий уголовник. Несколько болезненных щипков за нос и за щеку картину не изменили.
– Вот ты какой, оказывается, товарищ Зомби! – с удивлением прошептал я, стараясь не менять выражения лица, ранее мне принадлежавшего, – пора перевоплощаться назад.
Похоже, что помещение умывальника выпало из зоны действия психотронных дурилок или сработали какие-то другие факторы, пиво, например.
Оставаясь в образе, удалось уговорить конвоира сходить в зал за якобы оставленной там сумкой с документами. С целью минимизации риска встречи с новыми знакомыми я рванул через двор и заборный пролом. Повезло. Ушел без потерь. Даже психика почти не пострадала, как сказал знакомый спец по глюкам.
– Нет, мужики, шли бы вы куда подальше с вашей работой, – погрозил я кулаком Сергею и Алексею, когда мы собрались на очередной «разбор полетов», – слишком рискованное это дело. Обойдусь, пожалуй, без шальных денег.
– Я никогда не сижу без денег, без денег – я бегаю, – заявил Сергей с металлом в голосе.
– Ладно, – сказал Алексей, – поищем через отставников. Работают же они где-то. А ты, Сережа, повтори еще раз свою фразу. Запишу для истории.
Оказалось, что довольно много наших-бывших служит в различных охранных лавочках, сберегая от праведного народного гнева приватизированную соцсобственность и новоявленные активы и пассивы. Подобные варианты я отверг с возмущением, как несовместимые с моим, как говорится, менталитетом. Никто, правда, и не настаивал.
В большинстве фирм зарплата не впечатляла, но наши люди, работавшие там, намекали на наличие неафишируемых способов повышения личного благосостояния. Какое-то коллективное мошенничество или новый вариант традиционной русской забавы – воровства.
