Светлана Багдерина - Весёлый лес
– Одного, – нехотя признался маг. – На плакате в Школе, на складе учебных пособий, когда там прибираться… пришлось…
Компания помолчала, обдумывая услышанное. Учебное пособие для утопающих, да еще на стене такого уважаемого заведения, как ВыШиМыШи – источник авторитетный, ничего не скажешь.[44]
– Так, значит, что мне еще кричать? – поставил локоть на пристань и принялся методично загибать пальцы де Шене. – «Ой, мамочки» – раз…
– Лучше три раза, – поправила тетушка Жаки.
– …Три раза… – послушно повторил шевалье. – «Спасите»… сколько раз?
– Слушай, Люсьен, ты что, сам тонуть не умеешь? – не выдержала принцесса.
– Нет… – юноша сконфуженно развел руками на воде. – Может, и умею, конечно, но никогда не пробовал. Я ж плаваю с трех лет…
При этих словах новая мысль посетила лохматую голову ее высочества, и пассионарный огонек блеснул теперь уж в ее глазах.
– Кто из нас плавать не умеет? – обвела она суровым взглядом спутников.
– Я, – обуреваемая нехорошими предчувствиями и опасениями, призналась, тем не менее, герцогиня. – Но ведь ты не собираешься заставить меня полезть в воду?…
Изабелла прикусила губу, преграждая дорогу рвущимся с языка словам, выдохнула, собралась с допущенными к выходу в свет мыслями, и проговорила:
– Конечно, нет, дорогая тетушка. Но этот дровосек… Лесли, то есть… хоть и является нарушителем стольких законов сразу… и наглым вруном… и самозванцем… но он рисковал своей жизнью… много раз… чтобы спасти тебя. Так неужели ты не сможешь ради него всего лишь один раз притвориться, что тонешь? Ну, или два? На самый крайний случай – три-четыре-пять-шесть, не больше? Сколько нашему магу понадобится, чтобы сотворить какую-нибудь калошу с веслами? Ну? Ты попробуешь? Пожалуйста?
Если бы мимо пролетала стая грабастиков, четверо из них всенепременнейше бы закончили свой путь в раскрытых ртах шевалье, Греты, герцогини и студента.
– Думаешь, мне понадобится притворяться? – брюзгливо пробормотала, наконец, герцогиня де Туазо,[45] присела на корточки, осторожно погрузила кончики пальцев в воду, тут же отдернула, и сокрушенно закачала головой.
– А студеная-то какая!.. Может, мне тонуть одетой, чтобы было не так холодно?
– Нет, ваше сиятельство, не делайте этого! – замотал головой де Шене, разбрызгивая холодные капли с кончиков облепивших скальп волос. – Не надо! Я сам… еще раз попробую… понатуральнее. И со словами новыми.
– Ну если ты полагаешь, что у тебя получится… – быстро дала себя уговорить герцогиня Жаки.
– В худшем случае у нас появится еще один круг, и мы наконец-то сможем двинуться в путь, – кривовато улыбнулась крестьянка.
Герцогиня пробормотала что-то про ревматизм и матрас, но Люсьен ее уже не слушал: несколькими сильными гребками отплыл он подальше от пристани, набрал полную грудь воздуха и нырнул. Его премудрие взял опостылевшую палочку наизготовку и прицелился в предполагаемое место выныривания тест-объекта, перекатывая на языке заключительную пару слов заготовленного заранее заклинания.
Хоть бы сейчас еще один матрас получился… На кой пень нам эти круги… На матрасе хоть можно лежа грести. А на кругах – это ж половина тебя под водой болтается… Бр-р-р-р-р!!! Удивительно, как только Люсик сидит в таком холодильнике, как это дурацкое озеро, уже полчаса? У него мать, наверное, моржихой была… Ну где он там? Три-пятнадцать-десять-двад…
Но не успел студиозус досчитать, как поверхность воды лопнула – метров на двадцать пять дальше, чем ожидала аудитория – и из нее выскочил едва не до пояса, как утопающий на той картинке, Люсьен. Но, вместо того, чтобы кричать, или хотя бы тянуть вверх руки и растопыривать пальцы, как всякому кандидату в утопленники полагалось, он хватанул судорожно разинутым ртом воздух и молча, саженками, рванул к пристани.
– То-ну! По-мо-ги-те! Ма-моч… – возмущенная забывчивостью шевалье, начала было суфлировать Грета, дирижируя обеими руками, как вдруг вода за его спиной вздохнула, забурлила и стала подниматься, будто гигантский водяной гриб рвался к потолку пещеры.
И Агафон, с кислым видом занесший было палочку для финального взмаха,[46] с ужасом осознал, что размеры вырастающего гриба и размеры остервенело гребущего к берегу человека не то, чтобы не соответствовали – они соотносились приблизительно как надувной матрас и транспортная галера.
В следующую секунду гриб с шумом низвергающегося водопада лопнул, и на поверхности показалась исполинская рыбья башка с огромными, тупо вылупленными очами и неспешно разевающимся губастым ртом. Также неспешно превращающимся при этом в зубастую пасть. Габаритами больше смахивающую на отворяющиеся ворота замка.
Вода перед отверзающейся клыкастой прорвой вспенилась, забурлила, ринулась бешеным потоком в образующееся пустое пространство, и шевалье к ужасу своему почувствовал, как бурное течение поволокло его назад, словно щепку. Отчаянно работая руками и ногами, боролся он с ополоумевшей водой, но так же бумажный кораблик мог пытаться одолеть стремительный весенний поток.
– Леший!!!.. – дико взвизгнула и закрыла лицо руками принцесса.
– Кабуча!!! – опомнился и взревел чародей, выбросил вперед руку с палочкой, разинул и закрыл несколько раз рот, ища и не находя подходящее заклинание.
Неодолимая, как отлив, обратная волна почти затащила неистово сопротивляющегося юношу в отверстую пасть. Женщины заголосили – истерично, тонко, пронзительно, и Агафон, не отдавая себе отчет в том, что делает, выкрикнул заключительные слова единственного готового к применению заклинания – ненавистного, неработающего заклинания материализации лодки.
Рассчитывал ли он, что в случае успешного срабатывания утлое суденышко может встать монстру поперек горла, или что рыцарь ухватится за него и сможет продержаться на плаву, и рассчитывал ли он хоть что-нибудь вообще, когда проорал два завершительных слога – узнать уже вряд ли удастся, потому что с самодовольным донельзя видом его премудрие каждый раз теперь отвечает, что именно так всё и было задумано…
Но так, иначе, или вовсе никак – струя аквамариновых брызг выметнулась из кончика палочки подобно салюту в честь морского бога и ударила громадное чудовище в желтый, как начищенный самовар, лоб. Сомкнувшиеся зубы гулко клацнули, словно решетку на воротах уронили, отсекая злополучного шевалье от внешнего мира, и в тот же миг паутина молний, слепя привыкшие к полумраку глаза, окутала прожорливую тварь неистовой плотной сетью…
А когда пропала – люди ахнули.
Вместо башки на волнах черного озера мирно покачивалась, погрузившись до половины, вся исполинская рыбища. В отсветах далекого костра тусклые блики играли на ее чешуйчатом боку, отливавшем лимонной медью. Отверстая еще несколько секунд назад пасть была плотно сомкнута, выпуклые глазища темны, плавники неподвижны.
– Сдохла?… – сипло предположила крестьянка.
– А Леший?… – на грани рыдания прошептала Изабелла.
– Она… успела его проглотить, деточка… – легла на ее плечо тонкая, покрытая царапинами и грязью рука тетушки. – Мужайся, Белочка…
– Леший, Леший, Люсьен!!!.. – грань обломилась, и горькие, бессильные слезы полились рекой, промывая дорожки в бурой грязи на щеках принцессы. – Проклятая тварь! Маг, сделай что-нибудь, сделай, сделай же!!!..
– Ну… что я сделаю… – неловко отводя глаза, болезненно покривился и выдавил студент. – Если бы хоть чуть-чуть пораньше… на несколько секунд…
Если он думал таким образом успокоить ее высочество, то сильно ошибался: до того, как необдуманные слова слетели с его губ, она жаждала крови только рыбы…
– Но я же… Я же ничего не мог поделать!.. Это не я!.. Это она сама!.. Форс мажор!.. Фата моргана!.. Переплетуум нобиле!.. – лихорадочно пытался изобрести оправдание школяр, сжимая перед собой палочку будто очень маленький и очень не предназначенный для этого щит и отступая к стене под кипучим напором гнева Изабеллы. – И это была ваша идея… макать его в воду!.. Не моя!.. И я же сделал, что мог!.. Героически!.. Почти!.. Хоть и не мог ничего!..
С таким же успехом он мог попытаться уговорить лавину остановиться на крутом горном склоне и спокойно вернуться на покинутое место.
Но что не вышло сделать у одного волшебника, получилось у двух женщин.
– Боже всемилостивый!.. – ахнули хором герцогиня и Грета за спиной принцессы.
Агафон уперся лопатками во влажный камень арки и заметался тоскливым взглядом по подземелью в поисках новой угрозы, Изабелла сбилась с шага, оглядываясь…
– Боже милосердный!..
Глаза гигантской рыбы, почти не видные в анфас, неожиданно ожили и загорелись призрачным белым огнем. Полоса такого же света вырвалась иллюзорным гребнем из ее головы и спины. Плавники шевельнулись. Голова повернулась тяжелым горбоносым профилем…
