Джером Джером - Томми и К°
— Премного вам благодарен, — сказал незнакомец. — Завтра я снова зайду.
Попятившись к двери, он наконец вышел.
Томми сидела, закрыв лицо ладонями. «Этюды» Черни были позабыты.
— Заходил кто-нибудь? — осведомился Питер Хоуп.
— Нет, — сказала Томми. — Хотя... так, один человек. Оставил вот это... по-моему, неплохо.
— Старая песня, — заметил Питер, разворачивая рукопись. — Мы все начинали со стихов. Затем принимались писать романы — на поэзии не заработаешь. Теперь пишем заметки: «Как сделать брак счастливым», «Как следует воспитывать девочек». Вот и проходит жизнь. Так что по поводу этой рукописи?
— А, обычное дело! — сказала Томми. — Он хочет за нее полкроны.
— Вот бедняга! Дадим ему полкроны.
— Это не деловой подход! — проворчала Томми.
— Ну, как сказать, — заметил Питер. — Поместим это в рубрике «Телеграммы».
На другой день незнакомец явился рано утром, забрал свои полкроны и оставил очередную рукопись — на сей раз очерк. Кроме того, он оставил свой зонтик с золоченой ручкой, прихватив вместо него старый дешевый зонт Клодда, который держал его здесь на случай крайне ненастной погоды. Питер счел, что очерк неплох.
— У него есть своя манера, — сказал Питер, — Он оригинально пишет. Скажи ему, чтоб пришел, я хочу с ним встретиться.
Не обнаружив своего зонта, Клодд пришел в негодование.
— Что мне с этой штукой делать! — бурчал он. — С такими только всякие пижоны в пантомиме выступают! Нет, этот малый полный идиот!
Когда незнакомец появился в следующий раз, Томми изложила ему комментарий обоих. Что касается ситуации с зонтами, то тут незнакомец скорее выразил огорчение, нежели удивление.
— Так вы считаете, что мистер Клодд не возьмет этот зонт в обмен на свой? — спросил он.
— Едва ли ваш в его вкусе, — пояснила Томми.
— Как странно! — с улыбкой заметил незнакомец. — Вот уже почти месяц я пытаюсь избавиться от этого зонтика. Когда-то, когда я предпочитал с моим зонтиком не расставаться, его обязательно кто-нибудь уносил по ошибке, оставляя вместо него какое-нибудь старье. Когда же я и в самом деле решил распроститься с ним, зонт оказался никому не нужен!
— А почему вы хотите от него избавиться? — спросила Томми. — По-моему, прекрасный зонт.
— Вы даже представить себе не можете, сколько неприятностей он мне доставляет, — сказал незнакомец. — Этот зонт для богатого человека. Мне стоит огромных усилий отправиться с ним в дешевый ресторан. Стоит мне на это решиться, как официанты принимаются предлагать мне самые дорогие блюда и рекомендовать шампанское самых изысканных марок. И бывают безмерно удивлены, когда я заказываю только отбивную и стакан пива. И мне не всегда достает смелости их разочаровывать. Поистине этот зонт для меня прямо-таки бедствие! Стоит мне его поднять, чтобы остановить омнибус, тотчас несколько кебов подъезжает ко мне и кучеры принимаются спорить, кто первый. Буквально ничего не могу сделать так, как мне хочется. Я хочу жить просто и без претензий, но он мне не позволяет.
— А вы не могли бы его потерять? — со смехом спросила Томми.
— Потерять! — рассмеялся незнакомец в свою очередь. — Вы не представляете, до чего пошли честные люди! Я сам не представлял. За последние пару недель человечество значительно выросло в моих глазах. Люди бегут за мной Бог знает откуда, чтобы всучить мне снова мой зонт — притом в дождливый день, притом те, которые не могут себе позволить подобную вещь. То же происходит с этой шляпой. — Незнакомец со вздохом взял ее в руки. — Я все время пытаюсь оставить ее где-нибудь и взять взамен что-либо умеренно поношенное. Мне упорно не дают этого сделать.
— Так почему бы вам не заложить их? — предложила практичная Томми.
Незнакомец посмотрел на нее с восхищением.
— А знаете, мне это вовсе не приходило в голову. Ну конечно же! Какая блестящая идея! Я вам очень признателен.
И незнакомец, явно окрыленный, удалился.
— Вот дуралей! — в задумчивости пробормотала Томми. — Ему платят четверть того, что ему причитается, а он довольствуется этим и говорит: «Я вам очень признателен!»
И весь остаток дня Томми с беспокойством только и думала об этом беспомощном незнакомце.
Незнакомца звали Ричард Дэнверс. Он жил на противоположной стороне Холборна в квартале Фезерстоун, но большую часть времени проводил в редакции «Хорошего настроения».
Питеру он пришелся по душе.
— Многообещающий юноша, — считал Питер. — Его критический отзыв на мою статью «Образование женщин» свидетельствует о том, что он способен мыслить и чувствовать. Это выдает в нем ученого и мыслителя.
Секретарь редакции Флипп (по-настоящему Филип) тоже ему симпатизировал, а мнение Флиппа принято было считать основополагающим.
— Он молодчина, — заявлял Флипп, — вовсе не задается. Человек с мозгами, хотя это не сразу бросается в глаза.
Он нравился мисс Рэмсботэм.
— Мужчин, — говорила она, — тех мужчин, о которых стоит говорить, — поясняла она, — можно разделить на две группы. На мужчин, которые должны нам нравиться, но не нравятся. И мужчин, которые нам нравятся, хотя для этого нет видимых оснований. Лично я вполне могла бы влюбиться в вашего друга Дика. Он привлекателен именно сам по себе.
Даже Томми он по-своему нравился, хотя временами она бывала с ним резка.
— Если вы пишете о большой улице, — ворчала Томми, просматривая корректуру, — почему не сказать просто «большая улица»? Зачем вы вечно называете ее «главной артерией»?
— Прошу прощения, — извиняющимся тоном заметил Дэнверс. — Но это не моя идея. Вы посоветовали мне ознакомиться с журналами для высшего общества.
— Я не просила вас в точности повторять все их огрехи! Ну вот, опять! Вечно у вас толпа — «чудовище с головой гидры», а чай — «напиток, который освежает, но не пьянит»!
— Боюсь, я доставляю вам кучу хлопот, — заметил сотрудник журнала.
— Боюсь, что так оно и есть, — согласилась с ним помощник редактора.
— Только не думайте, я не безнадежен! — умоляюще сказал сотрудник. — Просто я вас не так понял. Впредь я буду писать на хорошем английском языке.
— Буду вам крайне признательна, — проворчала помощник редактора.
Дик Дэнверс поднялся.
— Мне бы так не хотелось получить от редакции, как вы выражаетесь, «отставку»!
Смягчившись, помощник редактора перестала запугивать сотрудника, тем более что он способен внимать критике.
— Видите ли, мисс Хоуп, я человек достаточно никчемный, — сознался Дик Дэнверс. — И меня уже начало охватывать отчаяние, как вдруг судьба свела меня с вами и вашим отцом. Общий дух здесь — я не имею в виду материальный дух, характерный для Крейн-Корт, — чрезвычайно стимулирует. Когда-то у меня были идеалы. Я стремился от них избавиться. Существуют люди, которые имеют обыкновение смеяться над такими вещами. Но теперь я вижу, что мои идеалы были не так уж плохи. Готовы ли вы помочь мне?
В каждой женщине есть что-то материнское. На мгновение Томми захотелось приголубить этого взрослого мальчугана, научить его уму-разуму. Ведь он всего лишь великовозрастное дитя! Только вырос прежде времени! Томми позволила себе протянуть ему ладошку. Дик Дэнверс крепко сжал ее в своих руках.
Единственным человеком, испытывавшим неприязнь к Дику Дэнверсу, оставался Клодд.
— Где вы его откопали? — спросил Клодд как-то у Питера, оставшись с ним в редакции наедине.
— Он сам пришел. Явился обычным путем, — пояснил Питер.
— Что вы о нем знаете?
— Ничего. И что мне о нем узнавать? У журналистов характеристик не спрашивают.
— Пожалуй, из характеристики тоже ничего не узнаешь. Но хоть что-нибудь за все это время выяснилось о нем?
— Ничего предосудительного. К чему такая подозрительность?
— Да потому, что вы беспомощный ягненок и вам нужна собака, чтоб за вами присматривать. Кто он такой? Во время премьеры он покидает кресло в партере и скрывается в задних рядах. Стоит вам послать его на выставку в картинную галерею, он избегает закрытых просмотров и является, едва лишь начинают продавать дешевые билеты. Если присылают приглашение на званый обед, он просит меня пойти и откушать за него, после чего рассказать обо всем, что там происходило. По-моему, искренние и честные газетчики так себя не ведут, не правда ли?
— Да, это странно, это действительно странно, — вынужден был признать Питер.
— Я не верю этому человеку, — сказал Клодд. — Он не из нашего круга. Что он среди нас делает?
— Хорошо, я спрошу его, Клодд. Возьму и прямо задам ему этот вопрос.
— И поверите всему, что он вам наплетет!
— Нет, ну что вы!
— Тогда зачем спрашивать?
— Что же делать? — озадаченно спросил Питер
— Избавиться от него надо, — предложил Клодд.
