Леонид Ленч - Тернистый путь
— Молодец! Полезай в машину!
Платон мгновенно забирается в машину, садится на место водителя и, прикусив нижнюю губу, кладет счастливые, трепещущие руки на баранку. Физик усаживается рядом с ним.
— Ну, действуй, Платон!
Платон включает зажигание, нажимает на стартер — мотор заработал, оживший «Москвич» задрожал мелкой нетерпеливой дрожью. Платон выжимает сцепление, включает скорость, давит изо всех сил ногой на педаль газа и… «Москвич», зверски зарычав, вдруг прыгает вперед, как «барс, пораженный стрелой»!
С искаженным от ужаса лицом Платон судорожно крутит баранку. Людмила успевает отскочить в сторону. Удар об сосну! Отстранив мальчика, бледный до смертельной голубизны физик выключает зажигание. «Москвич» замирает. Он весь окутан белым облаком пара и дыма. Наступает неприятная тишина. Сосновые иглы с легким колким стуком сыплются с раскачивающегося дерева на крышу изуродованного «Москвича».
Первым приходит в себя Платон. Он вылезает из машины, не глядя на Люду, с трудом, прыгающими губами произносит:
— Извините, пожалуйста, дядя Гога, я, честное слово, не нарочно, — шаркает ногой и, поклонившись по этикету, убегает через пролом в заборе к себе на участок. Вслед за Платоном из машины вылезает физик. Одно крыло «Москвича» разбито и смято, фара расплющена, стекло — вдребезги! И еще неизвестно, что с мотором! Проклятый мальчишка!
Подходит Люда и подливает масла в огонь:
— Приедет мама — она теперь нас с тобой убьет, папа!
Тяжело опустившись на пень, физик достает из кармана брюк портсигар, берет сигарету и закуривает — мужчины всегда ведь закуривают сигареты или папиросы, когда они не знают, что им надо делать дальше. Появляется мать Платона, Мария Александровна, седеющая красивая женщина с властным лицом. Да, да, Платон все уже ей рассказал, она очень огорчена, и, конечно, они, Куликовы, возьмут на себя материальную ответственность за аварию, но в половинном размере, потому что какой же взрослый сознательный человек — согласитесь сами, голубчик! — станет доверять руль автомобиля двенадцатилетнему мальчишке?
— Он сказал, что умеет водить машину. Слово давал! Я никогда не думал, что ваш Платон такой врун! — резко бросает Шоков.
На красивом лице Куликовой появляется странная усмешка.
— Неужели вы не понимаете, почему Платон просил вас дать ему руль, Георгий Владимирович?
— Почему?
Оглянувшись и заметив, что Люда стоит у крыльца дачи и слушает, Куликова, понизив голос, говорит с той же странной усмешкой:
— Платон влюблен в вашу Люду по уши, это все в поселке знают… кроме вас!
Физик снимает очки и смотрит на улыбающуюся соседку. В его обезоруженных добрых глазах великое изумление и растерянность.
— Что вы говорите такое, Мария Александровна?! Людка же совсем сопливка!
— Да вы посмотрите на нее хорошенько, милый папа! Она же у вас стала просто красавицей и так выросла!
Надев очки, физик, обернувшись, смотрит на дочь, стоящую у крыльца, и вдруг понимает, что соседка права! Этот тонкий, с горбинкой носик, эти черные глаза с длинными ресницами, эта нежная смуглота, эта изящная, почти совсем сформировавшаяся фигурка. Маленькая Клеопатра, да и только! Вот тебе и «сопливка Людка»!
Поймав пристальный, тревожный взгляд отца, Люда недовольно передергивает плечами и скрывается в даче.
…Давно ушла Куликова, а физик все сидел на пне, курил и думал. Смутное чувство виноватости и недовольства собой овладело им. Ну конечно, он очень занят, это понятно. Работа — любимая, интересная, захватывающая. Потом этот автомобильный кружок, черт его возьми совсем. И жена тоже вечно занята у себя в театре. А девчонка растет себе и растет! И разве знают они с женой, что творится в душе у этой девчонки? Мальчишки вон уже ломают автомашины, только бы улыбнулась им их «сопливка Людка»! А ведь ей всего тринадцать. Что же будет дальше, бог ты мой?! И когда же, когда произошло чудо превращения маленькой незаметной гусеницы в прекрасную бабочку, такое обыкновенное и такое изумительное чудо?! Как он, отец, мог проглядеть это?!
Так он думал, терзаясь и не жалея себя, а искалеченный «Москвич» косился на физика уцелевшей фарой и словно повторял не без злорадства:
«Да, брат, проглядел! Проглядел!»
ЧЕЛОВЕК И МАШИНА
Недавно в одном кибернетическом конструкторском бюро проводили испытание интересного робота — электронной машины, способной управлять учреждением среднего звена.
На испытание пригласили общественность. Ее, в частности, представлял некто Петунников Василий Герасимович, старый номенклатурный служака, возглавлявший на своем веку немало контор самого разного профиля. Про него всякое говорили, но все сошлись на том, что этот «тертый калач» отлично знает, почем нынче обходится фунт канцелярского лиха, и уж он-то сумеет высказать авторитетное суждение по поводу занятной теоретической новинки в сфере управления!
Испытание проводилось так. В помещении кибернетического бюро оборудовали нечто вроде служебного кабинета — не пышного, но и не бедного, без особых претензий!
Робот сидел за письменным столом, одетый в темную приличную пиджачную пару, скрывавшую его металлическую плоть, грозно поблескивая очами-лампочками.
Иллюзия живого начальника была яркой и полной. Общественности, в том числе и В. Г. Петунникову, очень понравилось, что машина-управляющий имеет приятное человеческое обличье.
Робот нажал механическим пальцем на кнопку настольного звонка, вызывая секретаря, и тогда в кабинет — так было задумано конструкторами — вошла живая дамочка — миловидная брюнетка, обладавшая к тому же соблазнительными четкими формами, подчеркнутыми шерстяным вязаным костюмчиком. Под мышкой она держала папку «к докладу». Брюнетка приблизилась к письменному столу, за которым восседала машина-начальник, и остановилась, почтительно улыбаясь своему электронному шефу.
Робот скользнул взглядом глаз-лампочек по ее хорошеньким ножкам, облаченным в чулки без шва цвета загорелого тела, и осклабился.
Василий Герасимович Петунников крякнул и сказал соседу громким шепотом:
— Очень художественно у него получилось. И согласно натуре.
Общественность одобрительно зашумела.
Между тем миловидная брюнетка извлекла из своей папки какую-то бумагу и, назвав робота «Робертом Робертовичем» (по-видимому, по созвучию слов «робот» и «Роберт»), объявила:
— Получено указание — проверить подготовленность нашей низовки к весне. Какие будут у вас распоряжения на этот счет, Роберт Робертович?
Робот-начальник подумал и скрипучим, как бы ржавым, голосом (тут В Г Петунников тем же громким шепотом заметил соседу «По линии голоса надо им поработать, чтобы улучшить благозвучие!») сказал:
— Подготовьте циркулярное письмо для низовки: «С получением сего предлагается привести в состояние боевой готовности людей и механизмы, в связи с приближением, согласно календарных сроков, весеннего времени года». Письмо отправить с нарочными.
Общественность ахнула.
Миловидная брюнетка обратилась к аудитории и сказала:
— Можете задавать Роберту Робертовичу любые вопросы, связанные с проектом циркулярного письма, он ответит.
Вопросы посыпались как горох из мешка, и робот-начальник отвечал на них точно и четко.
Ему сказали:
— Вы не учли роль общественных организаций в деле приведения в состояние боевой готовности людей и механизмов в связи с приближением, согласно календарных сроков, весеннего времени года!
Робот проскрипел в ответ:
— Роль общественных организаций будет учтена.
Потом обратился к дамочке-секретарю и сказал:
— Надо подготовить по затронутому вопросу особое письмо на имя общественных организаций. За тремя подписями.
Кто-то выкрикнул:
— А роль женщин?!
— Учтем. По линии женщин будет особое воззвание. Его подпишет моя супруга.
Раздались удивленные возгласы, по помещению конструкторского бюро прокатился смех.
— Разве вы женаты, Роберт Робертович?
Робот-начальник сухо проскрипел:
— Ваш вопрос не имеет прямого отношения к проекту циркулярного письма о приведении в состояние боевой готовности людей и механизмов в связи с приближением, согласно календарных сроков, весеннего времени года, и я его отвожу по формальным мотивам.
Испытание машины-управляющего проходило успешно. Робот-начальник функционировал без запинки. Тем же ржавым голосом он отдавал живой дамочке короткие распоряжения одно за другим. Глаголы в повелительном наклонении так и вскипали на его железных устах: «Согласуйте это с моим заместителем», «Оставьте это, я посоветуюсь!», «Не торопитесь, торопливость нужна лишь при ловле блох!» (Здесь В. Г. Петунников заметил: «Ого! У него и юморок есть!») Всех умилило, когда робот-начальник, приказав дамочке: «Дайте чаю», вдруг, после крохотной паузы, добавил с просительной интонацией: «Пожалуйста!»
