Михаил Эдель - Чем вы недовольны?
Яша и Андрей поселились у хозяйки Аси и Кати.
– Я с шести утра почти ничего не ел, – ужаснулся Яша, раскрывая корзинку.
Хозяйка умилилась:
– Сразу видать, что из порядочного семейства. Мама готовила?
– И жена.
– Сейчас сготовлю вам кофе по-турецки, такой вы ещё никогда не пили.
Хозяйка, потрясая тучными формами, поспешила на кухню.
– Ты в самом деле женился? – недоверчиво спросил Андрей.
– Почти. Мы с Зосей подали заявление в загс. Разыщем Николая Мухина и поедем в Киев на нашу свадьбу. Я уже написал маме.
Андрей померк. Он вспомнил Лялю. Ему не сопутствовало счастье…
– Не горюй, друг, приедем в Киев и обратимся к гетману… Всё может быть.
Друзья уселись за стол. Яша, размахивая руками, так увлекательно рассказывал о Зосе, её маме, сержанте Горпиниче, что Андрей, охваченный волнением, незаметно съел половину содержимого корзинки.
Утром приступили к розыску Николая Мухина. Яша одобрил первый шаг Андрея. Зашли в милицию. И, увы, не вовремя. Сухуми посетило высокое милицейское начальство из Тбилиси. Дежурный учтиво, не перебивая, выслушал Яшу и наконец спросил:
– Какого числа пропал ваш брат? Где он проживает? Представьте его фотокарточку и напишите заявление.
– Я вижу, он всё понял, – шепнул Яша Андрею.
– Зайдём в другой раз, – сказал Яша лейтенанту. Но лейтенант уже не слышал.
– Кто знает больше милиции? – спросил Яша на улице.
– Журналисты. Газетчики, – догадался Андрей.
– О! – Яша многозначительно поднял палец.
В редакции абхазской газеты выслушали Яшу (говорил только он) и вспомнили… Да, в селе Киндли живет русский парень по имени… по имени…
– В Киндли я уже был, – вздохнул Андрей. Назвали ещё двух парней, но к одному приехала мать, к другому сестра и отец.
Яша и Андрей поблагодарили и спустились этажом ниже, в редакцию русской газеты.
Сотрудники любезно сообщили – в селе Киндли живет парень…
– В Киндли мы уже были.
– В Гудаутах живет парень. Но к нему приехала мать. Есть ещё один.
Впрочем, о всех русских, кто живет в абхазских семьях, знает фотокорреспондент газеты, он пишет о них книгу, даже ведет картотеку. Но фотокорреспондент сейчас в Москве, вернется дней через десять. Он приедет и сразу скажет всё о Николае Мухине.
– Всего десять дней.
– Без нашего фотокорреспондента вряд ли вы найдете сына подполковника Мухина.
Газетчики остаются газетчиками, их уже дразнил интересный материал: сын Героя Советского Союза, защищавшего Закавказье от фашистов, воспитан абхазцем, соратником погибшего.
– Нам ничего не остается, как ждать и купаться в Чёрном море, – сказал Яша.
– Я вернусь в Ломоносовск.
– Я не понимаю, кому Борис Иванович поручил?..
– Я тебе кое-что скажу, и ты сегодня же отправишь меня домой.
Андрей рассказал о Панкове и Тернюке. Он лично видел – Тернюк сунул деньги Панкову. Тернюк – малограмотный делец – не может быть просто приятелем начальника управления. В Ломоносовске, надо понимать, готовится какая-то махинация с лесом, и, следует полагать, крупная.
– Все наряды проходят через мои руки, очевидно, я до сих пор хлопал ушами, как последний осел, – продолжал Андрей. – Ты и без меня найдешь Николая Мухина.
– Поезжай. Общественный долг выше семейного, – без тени патетики согласился Яша.
ЦАРИЦА ТАМАРА, ДО СВИДАНЬЯ
Тамара Григорьевна Мухина, завуч поморской средней школы, не предполагала, что ей всего двадцать два года, что она не была дважды замужем и тем более, что она дочь подполковника, Героя Отечественной войны.
А ведь именно с этим сообщением к ней направилась оперативная тройка: Катя, Анатолий и Коста.
Завуча Тамару Григорьевну ценили в роно, возносили в гороно. В её школе никогда ничего особенного не случается. На Тамару Григорьевну можно положиться, у неё настоящий характер, она выжила не только двух мужей, но и двух директоров школы. Сейчас на очереди третий.
Подняв суховато-хрящевидпый палец, завуч произносит:
– Спокойствие! – И оно наступает.
Черные глазки царицы Тамары (так её величают старшеклассники) пронзительны и лишают дара речи будущего изобретателя, летчика, инженера, чемпиона, певицу, врача…
Как-то Иванов, идя на комбинат, поднялся на второй этаж школы с благим намерением – предложить помощь во время очередного ремонта. Царица Тамара бесцеремонно взяла его за рукав и повела к выходу.
– Вы меня знаете? – сказал Иванов.
– Спокойствие! Знаю. У нас школа. И вы посторонний.
– Извините.
Иванов покачал головой. Вечером спросил младшего сына, восьмиклассника:
– Говорят, в вашей школе справедливый завуч?
– «Спокойствие»?! Царица Тамара? Укротитель. Только что хлыстом не действует, инструкции нет.
* * *Коста нажал пуговку звонка. Дверь открыла завуч.
– Здравствуйте, мы хотели бы видеть Тамару Мухину.
– Почему Тамару? – черные точки на миг уставились на Катю, губы сжались. – Меня зовут Тамарой Григорьевной. Откуда вы знаете, что я дома?
– Мы не знали, – сказал неразговорчивый Анатолий. – Если вы – Тамара Григорьевна Мухина, просим извинения. Тамаре, которую мы хотели видеть, не более двадцати двух лет.
– Больше вам делать нечего, как разыскивать своих подружек?
– О наших делах, я полагаю, вам трудно судить.
– Наверное, фрукты привезли?
– Зачем? Как мы видим, они и в Поморске имеются, – сказал Анатолий.
– Еще грубите! А вы, девушка, подумали бы раньше, чем заводить знакомство с подобными приезжими.
Царица Тамара хлопнула дверью.
– Что поделаешь, первая Тамара оказалась не очень любезной; – улыбнулась Катя.
– Следующая по списку Тамара живет в городе Ломоносовске, работает в драмтеатре костюмершей. Сегодня возвращается из отпуска, – прочитал Анатолий.
– Не сетуйте на меня. Я вас потащила в первую очередь в Поморск, хотела познакомить с Борисом Ивановичем и показать вам комбинат, – огорчилась Катя.
Четыре часа без отдыха втроем осматривали грандиозный комбинат, с его двадцатью четырьмя пилорамами. Такого количества пилорам нет ни на одном лесопильном заводе в мире.
Проследили процесс движения бревен по бассейну, гидролоткам, подъёмникам и на электротележках к пилорамам. Ознакомились с варкой целлюлозы, выпуском высоких сортов бумаги.
Вечером сидели в кафе на втором этаже Дома культуры. Танцевали. Возбуждённые, довольные, что повидали чудесный городок, приветливых северян, Поздно вечером вернулись на дебаркадер.
В Ломоносовск их увозил «Балхаш», старенький пароходик с полосатыми тентами.
С моря дул северный ветерок. Двина пенилась. На гребнях плясали блики прибрежных огоньков, лесозаводов, бирж, бумажных фабрик и тысячи судов.
МЫ ПЛОХО СЕБЯ ВЕДЁМ
Катя тотчас после приезда в Ломоносовск отправила Клавдии Павловне в Ялту пространное письмо авиапочтой.
«Мамочка, родная моя… Уверена, ты не станешь упрекать меня за досрочное возвращение… Я решила помочь найти Тамару Мухину…»
Письмо ушло с пометкой «до востребования» и прибыло на другой день после отъезда Клавдии Павловны из Ялты. Увез её на теплоходе «Абхазия» Шпиль.
Клавдия Павловна и её соседка по комнате шли по утреннему маршруту отдыхающих – на почтамт, спросить, нет ли «до востребования».
У самого тротуара замедлила ход машина, открылась дверца и какой-то гражданин в светлом костюме, раскрыв объятия, ринулся на обеих женщин. Клавдия Павловна в тёмных очках не узнала Бориса Ивановича. Он же, сомкнув объятия, стал целовать её, очки повисли на одной дужке. Приятельница Клавдии Павловны вовремя подхватила их.
– У нас пятьдесят минут до отхода «Абхазии»… Укладывай чемодан!
– Это мой муж, – как бы оправдываясь, объяснила Клавдия Павловна своей спутнице.
– Мы опаздываем…
– Мои туфли у сапожника.
– Вернемся через десять дней и выручим их.
– Я побегу за туфлями, – предложила соседка.
Шпиль метался по комнате, бросал в чемодан Клавдии Павловны вещи её соседки. Пришлось вновь опорожнять чемодан, на дне его Клавдия Павловна обнаружила кофточку приятельницы. Соседка принесла туфли и с ужасом увидела в руках Бориса её купальный костюм. Тут же к нему применили санкции – вытолкали за дверь.
Чемодан уложен, туфли надеты на босу ногу.
– Я бы с удовольствием прокатилась на теплоходе по морю. Давно мечтаю. Но билет… – сказала соседка.
Борис Иванович не дал ей закончить:
– Устрою. Ручаюсь. И у нас ещё нет билетов.
– Как же?!
– А вот так… Укладывайте чемодан.
И начался второй аврал. Платья утрамбовывались, во все углы пихали мыльницу, зубную щетку, зеркальце, бигуди, одеколон, чулки. Купальные туфли соседки Борис Иванович сунул в карман. Хозяйка впопыхах содрала с него за лишних двое суток. Наконец чемоданы, сумки, плащи в машине, сами кое-как уселись – и в порт.
