Лев Гурский - Пробуждение Дениса Анатольевича
— А нельзя ли… — Патриарх сделал крохотную паузу.
— Можно! — Я моментально влез в эту паузу. Дослушивать до точки не было нужды. — Вам не нравится список целиком? Отлично, ликвидируем все программы, которые вы пожелаете, плюс фигурное катание. Тоже, если вдуматься, самый натуральный разврат на льду… А телесериалы — их мы оставляем молодежи или как?
— Без дерзновения и энергии молодых Церковь не сможет исполнить свою спасительную миссию, — аккуратно подбирая слова, объявил Мефодий. — Молодежи следует читать, работать, молиться, спортом заниматься, формировать личность. Сериал же ничего не формирует: он суть развлекаловка низкого пошиба, лубок эпохи хайтека…
— Упс! — кивнул я. — Зрите прямо в корень. Значит, сериалы вычеркиваем. Быть по сему. А захотят кино посмотреть или там клипы — пускай выкладывают бабки и покупают лицензионные DVD… Может, желаете, отец, вообще всю попсу на ТВ извести? Я и тут ваш первейший союзник. Вместо поп-музыки будет музыка церковная, хоры, песнопения… Кстати, у вас при храмах есть художественная самодеятельность? Пенсионерки там какие-нибудь с правильным репертуаром имеются? Выберите кого поголосистей, благословите и отправляйте на Евровидение, я с удовольствием поддержу вашего кандидата. А если среди ваших никого не найдете, тоже не беда: заставим Киркорова со Шнуром принять схиму и пусть поют хором Лакримозу… Однако извините, святейший отец, я перебил вас. У вас же есть, кроме ТВ, наверняка еще пожелания? Выкладывайте.
Первосвятитель слегка заерзал на своем стульчике: гость, должно быть, и не надеялся сегодня на такой богатый улов. Ну же, Мефодий, давай, тяни свой невод! Куй железо, пока мне полегчало!
— Жизнь человеческая полна искушений, — изрек патриарх после некоторой паузы. — Не всякий, особливо юный, мирянин распознает бесовщину за ложной мишурой. Бес же хитер: он может хоть крест святой целовать, но все равно останется бесом. Не смею утверждать, будто именно Враг рода людского изначально измыслил Интернет, ибо некоторые его порождения безобидны и даже отчасти полезны. Но Всемирная паутина — все равно паутина, и ловцы человеков только и ждут, когда кто оступится. Нам хотелось бы…
— Все-все, я понял! Один момент! — Я оттолкнулся от кромки настила, проплыл на спине метра два, а затем вернулся на исходную позицию. — Извините, Ваше Святейшество, это мне для моциона… Так вы, говорите, вас беспокоят бесы Интернета? Нет проблем. Хотите — поставим провайдеров под контроль РПЦ? Пусть несут персональную ответственность перед Патриархией. И заодно пользователей Живого Журнала приструним: если не сдашь экзамен по «Отче наш», хрен тебе заведут аккаунт… Ну же, святейший! Что там еще на повестке дня? Армия? Флот? Есть соображения?
Патриарх опять огладил бороду и задумался. Соображения у него, похоже, имелись. Но он прикидывал, в какую форму их облечь.
— Если вы говорите о введении пастырской службы в Вооруженных силах России на постоянной основе, — осторожно проговорил он, — то нас, разумеется, не может не волновать духовное окормление чад, исполняющих ратный долг перед Отечеством…
— Заметано! — мигом согласился я. — Пусть больше не волнует, все сделаем. Прямо завтра же призову Судакова с Лущинским, и мы это окормление оформляем документально. Думаю, полковому священнику майорского звания маловато будет. А если их сделать подполковниками, ничего? Оклад, выслуга, выплаты за звание — все, как полагается по Уставу… Ну что, двигаемся дальше? Где у нас еще назрели узкие места? Школьное образование? Говорите! Сегодня — день исполнения желаний. Сегодня — ваш день!
Из-под белого чепца на щеку Его Святейшества выбежала одинокая капля пота. Патриарх переложил посох из правой руки в левую, затем из левой — обратно в правую, гулко кашлянул и сказал:
— Мы уважаем конституционные основы государственного строя. Хотя в то же самое время национальная образовательная система не может устраняться от духовного и нравственного воспита…
— О’кей, батюшка, о’кей! — Я снова не стал ждать, пока первосвятитель сперва развернет, а после завернет свой длиннющий период. — Конституция — не догма, а лишь полезный инструмент, вроде разводного ключа или отвертки. С конституционным судьей Деницыным я все утрясу, не беспокойтесь. Хотите «Основы православия» в школе повсеместно? Легко! Дадим этому предмету побольше часов за счет биологии. Я и сам в детстве слово «дезоксерибонуклеиновая» выговаривал с десятой попытки. Оно нам надо? Да и теория Дарвина мне, признаться, не по душе. Меня всегда раздражало, что русский человек происходит от какого-то африканского шимпанзе. Как-то это унизительно, не находите? Вот до революции, в церковно-приходских школах не было никакого Дарвина. И ни Пушкин, ни Гоголь не жаловались… Стоп, а если нам взять и вернуть церковно-приходские школы? Приделаем школы обратно к Церкви, как раньше, а? Или — чего уж мелочиться — соединим Церковь обратно с государством. Как вам такая идея?
Патриарх сморгнул. Раз. Другой. Кажется, он явился в Кремль, чтобы испросить медный грошик, а потому не догадался прихватить с собой тару для золотых и алмазных россыпей. Ладно, помогу ему.
— Бесценный вы мой архипастырь, — обратился я к гостю. — Мировой финансовый кризис подталкивает нас к судьбоносным реформам. Власть светская до того счастлива сотрудничать с властью духовной, что ради этого единения готова по-братски поделить бразды. Все ваши сегодняшние просьбы, как видите, удовлетворены в полном объеме, однако я, простите, не замечаю подлинного их размаха. У вас ведь есть программа-максимум? Ну же, признайтесь: где-нибудь в сейфе наверняка есть — каждый замахивается на большое. Так вот, мы готовы пойти навстречу церкви по максимуму. Даю карт-бланш. Не спешите, подумайте.
Его Святейшество молчал. Как на фасаде дома, чья жизнь тщательно скрыта от посторонних глаз за жалюзи, на высоком челе патриарха все его внутренние борения почти не отражались. Вот только посох в руках гостя вел себя все более нервно и самостоятельно.
— А хотите, для вас зачистим под корень все нетрадиционные конфессии? — Я подмигнул первосвятителю. — Освободим вам поле, вы же всегда об этом мечтали, нет? Введем, например, статью в Административный кодекс, чтобы этих гребаных сектантов можно было без суда высылать за сто первый километр. Как, нравится? Мормонов, мунитов, адвентистов — всех под каток. И католиков прижмем для вас, чтоб не переманивали клиентуру, и протестантов додавим, чтоб не дурили граждан своей этикой… Согласны? Кстати, церковную собственность, которую большевики отобрали, можем вернуть до последнего гвоздика — и еще за амортизацию пени выплатим. Годится? Может, вы заинтересованы восстановить церковную десятину? Я, правда, не помню, что это еще за фигня, но в любом случае нам и это сделать — раз плюнуть…
Плюх! — Посох вырвался из рук Его Святейшества и упал в воду. Я тотчас же нырнул, на полдороге ко дну подхватил реликвию и, вынырнув, вручил ее хозяину сквозь прутья ограды парапета.
— А не желаете ли пойти ко мне вице-президентом? — вкрадчиво спросил я. — С сохранением сана, конечно, а? У нас будет такой властный тандем, союз земли и неба. И если я, скажем, отравлюсь паленой водярой или вдруг мне на голову грохнется метеорит, вы моментально ррраз — и сделаетесь президентом России, без всяких там выборов. Как вам такая перспективка на будущее? Бодрит?
Плотину бесстрастности прорвало. На лице первосвятителя пятнами выступили следы сильных чувств — многообразных и вполне земных.
Невольно я вспомнил, что лет двадцать назад отец Мефодий (в миру Григорий Ипатьевич Гнусавин) деятельно исполнял роль и.о. главы Внешторга Московской Патриархии и неплохо приподнялся на льготах от беспошлинного импорта ликера «Амаретто» и спирта «Ройал», а также американских сигарет «Кэмел» и «Винстон», производимых на острове Тайвань. С этих-то сигарет и началось его восхождение.
— Я… — Его Святейшество словно подавился воздухом. — Мы… Господин президент, Денис Анатольевич… Если вы типа всерьез…
И в этот момент чугунная слива, как будто подслушав наш благочестивый треп, нанесла мне серию ударов. Подлых, резких и очень болезненных. Похоже, я разозлил ее шуточкой про водку и метеорит. Или, что верней, за беседою я позабыл о моционе: для снятия стресса мне надлежало больше плавать и меньше болтать, а не наоборот. Вот террористка и отыгралась по полной. Водяное перемирие сменилось яростной атакой на бедную мою голову.
Ох, ч-черт! Я поспешно нырнул, вынырнул, сделал маленький кружок, однако ничего уже не помогало. Залп был произведен изнутри сразу по нескольким стратегическим точкам черепа. Области лба, носа, правого виска и левого уха подверглись прицельной бомбардировке. Меня сразу бросило в жар и в холод. Тошнота, которая долго пряталась в желудке, поторопилась открыть второй фронт где-то на близких подступах к горлу. Куда, сволочь? Назад! Тпрру!
