Владимир Чекмарев - Африка в огне
Когда через несколько часов мы подъехали к лощине, то у въезда в неё обнаружили огромныё карьерный самосвал марки Катарпиллер и довольного, как удав, Тарасюка. Парочка местных иррегулярных борцов с колониализмом угнали с бельгийского карьера самосвал, но вот в узость на въезде в лощину он не влезал, и тут как раз появился добрый старшина Тарасюк.
Увы, после этой лощины наши пути со свадебным кортежем расходились, ибо село невесты было несколько в другой стороне, и тридцать километров до города назначения мы должны были ехать в гордом одиночестве. Тарасюк отсчитал из кузова нашего грузовика шесть овец (которые, оказывается, были частью его гешефта) и, грустя и стеная, отдал двум оборванцам, переминающимся возле самосвала. Лицо старшины изображало мировую скорбь по поводу абсолютно неудачной сделки, в процессе которой коварные туземцы его обманули, разорили и облекли на нищету и голодную смерть. Увидев эту сцену, Станиславский и Качалов стыдливо бросили бы театр и, предварительно нарисовав усы на портрете Сары Бернар, уехали бы на строительство Волго-Донского канала, поняв, что кроме как возить тачки с землей, ни на что не способны.
Так что, когда радостно сияющее пейзане быстренько удалились в восточном направлении, старшина честно вернул товарищу Мганбе остальных овец и присовокупил от себя автоматический станок для бритья. Мганба пришел в полный восторг, и оставил нам двух своих людей, которые сменили живописные лохмотья на камуфляж, а маузеровские карабины на Калаши. А на прощание Мганба по секрету нам сообщил, что на самом деле его зовут Ленин, и в доказательство предъявил замызганную фотку Карла Маркса. Во времена антиколониальной борьбы, у местных инсургентов было модно именоваться именами международных классиков и вождей социализма. Помню, в Гвинее, знавал командира партизанского отряда, (здоровенного мулата, между прочим), которого звали Роза Люксембург.
Короче, кортеж упылил на свадебные торжества, а мы развернули поперек дороги самосвал, нагруженный почему-то пустыми бочками из-под бензина, и Тарасюк и Аким приступили к минированию. Когда провода были подключены, у взрывной машинки вдруг раздался грохот, сопровождаемый чем-то вроде мява, что-то зелено-коричнево-расплывчатое выскочило из кузова самосвала, ударилось об землю, подскочило, как мячик, и зигзагами унеслось куда-то в буераки. Аким от неожиданности нажал на плунжер взрывной машинки и четыре заряда, и колеса огромного самосвала развратно разлапились под разными углами, а сам несчастный Катарпиллер, подумав, лёг на брюхо, при этом задний скат оторвался и бодро укатился в заросли, откуда с воплем выскочил зелено-коричнево-расплывчатый объект.
Оказалось, что один из двух местных товарищей, прикрепленных к нам камарадо Мганбой-Ульяновым, создал себе в кузове самосвала наблюдательный пост, поставив бочки друг на друга. Когда он на них залез, они, естественно, рухнули, и бедняга, которому показалось, что по нему открыли огонь, выпав из кузова, отступил в заросли, где через минуту на него попытался наехать оторванный от самосвала скат.
Короче, развлечения кончились, и мы продолжили путь. А Птица доложил, что поймал переговоры, в которых участвовал наш старый друг и союзник капитан Хосе. Его рота и еще кто-то из союзников оказались в конечной точке нашего маршрута, и Барон заручился их помощью, тем более была за Хосе пара обов.
Наш фургон вырвался из лощины на простор вельда и прибавил скорость, впереди появилась россыпь невысоких холмов, значит, недалеко уже конечная точка маршрута, но, как говорил старшина Тарасюк:
– Як тільки захочеш пригнути, гоп казати вже пізно.
Откуда-то слева появились быстро увеличивающиеся точки. Это были четыре ровера, набитые фигурами в камуфляже. С одного из них залился лаем турельный пулемет. Барон рявкнул команду, и все, кто находился в кузове (кроме Тарасюка, разумеется), поменяв магазины на новые, где на два обычных патрона приходился один трассер, задолбили короткими очередями по вырвавшемуся вперед роверу с пулеметом. Остальные три вдруг стали замедлять ход, а потом и вовсе стали разворачиваться по широкой дуге, и вдруг среди них вздыбился грязно-красный фонтан, потом еще один, и мы услышали звуки выстрелов танковых "восьмидесятипяток". Навстречу нам из-за холмов выезжали три тридцатьчетверки, на командирской густо сидел десант, вооруженный АКМами с круглыми магазинами. Это был фирменный знак роты капитана Хосе.
Ровер ушел только один. (Один из трех подбитых уконтрапупил из своего любимого РПК Тарасюк). А мы, имея в тылу такую поддержку, спокойно и комфортно въехали в город.
А выкладки Барона, позднее подтвердились. Хитромудрое командование слило дезу про то, что свадебный кортеж пойдет с начинкой. Но шпионы камердинеры бывают не только в Британском посольстве в Анкаре. Короче, противник узнал, что свадебный кортеж – это подстава. Ну, а что из этого получилось, вы уже знаете.
На обратном пути мы таки попали на эту свадьбу. Туда мы приехали на одном грузовике, а уехали на двух. Такая вот у старшины Тарасюка была арифметика.
НИКОГДА НЕ ВОДИТЕ БЛОНДИНОК НА РЫБАЛКУ
(Фантазия на тему Африканских снов XXII)
'Не можешь рыбу, не лазай в воду'.
Народный афоризм.Мы прозябали в одном забавном анклаве, он буквально только что вернулся в анклавы из суверенного государства (там было слишком много нефти и урана, чтобы его надолго опустили бы в суверенитет), по ночам кое-где постреливали, за окнами выделенного нам колониального особнячка порыкивали патрульные БТРы, но по тем временам это была тишь да гладь, и мы наслаждались случайным отдыхом. Спецгруз мы сдали в день прибытия, но борт, на котором мы должны были отбыть из оных райских мест, запаздывал. Ну, а чтобы жизнь не казалась рябиной на коньяке, нам было велено изображать, что груз до сих пор при нас. Ну, живцом нам было работать не в первой…
Барон послал Тарасюка пошнырять и найти что-нибудь солидное на вид и подходящее для имитации. И Тарасюк нашел… Это были очень солидные на вид ящики из новомодного пластика зеленого цвета, выменянные им у охраны разграбленных складов ООН на две дюжины собачьих ошейников, которые он, в свою очередь, выменял в порту на сломанный браунинг и бутылку скипидара.
Ох, не с того человека Катаев, Ильф и П.Петров писали молодого Корейко…
Груз – приманку мы расположили в одном из портовых пакгаузов, который официально приняли под охрану местные альгвазилы, но ввиду того, что они плохо чтили Устав КПС, мы за грузом присматривали. Так как, это был порт, то, естественно, там была и портовая мафия, которая, естественно, воспылала интересом к нашим таким красивым ящикам. Самое смешное, что в ящиках, которые изображали наш груз, были утята для ванной. Да – да, аксессуар, обыгранный во всех черных комедиях.
Если честно, то ассортимент ООНовской и прочей гуманитарки ставил меня подчас в тупик (я не буду говорить о сотнях тысяч контрацептивов, это святое), но вот, например, пару месяцев назад мы наткнулись на разгромленную гуманитарную колонну, вокруг которой валялись распатроненные ящики с электрическими яйцеварками и изящными молочниками. Так что, утята и средства контрацепции – это мелочь.
А местный криминалитет в количестве трех скользких типов таки нарисовался прямо в нашем пакгаузе и попал прямо под прицел Таракана, Акима и Аркани. Честно говоря, нас предупредили соседи. За стенкой мирные болгарские геологи, матерясь с московским аканьем, курочили 'матрешку*' и, учитывая важность своих занятий, 'геологи' имели дополнительные источники информации. Так что, нас не только предупредили о налете, но еще и попросили пошумнее проакцентировать важность наших ящиков для дела мировой революции (просил нас об этом товарищ, имеющий отношение, просьбы которого были важнее иных приказов), так что, от этой просьбы Барон не отказался.
Мы провели экспресс-потрошение пойманных злодеев (не пугайтесь, двое ушли своим ходом), выяснили имена и адреса их руководства, и с помощью местных товарищей объяснили оному, что с ними со всеми вплоть до домашнего хомячка будет, ежели хоть кто-нибудь из их банды хотя бы приблизится к нашему пакгаузу. И, естественно, провели показательную акцию (не один хомячок во время данной акции не пострадал).
А у Тарасюка появилась новая головная боль: на что махнуть несколько сотен резиновых игрушек в стране, где дети играют либо стреляными гильзами, либо, в зависимости возраста, непосредственно Калашами. И тут, как бывает только в пьесах Агаты Кристи, стаями поперли внезапные факторы.
Аким посмотрел глазами любви на фрекен Агнетту из миссии ЮНЕСКО, это была, как вы видимо догадались, шведка с внешностью Бригит Нильсен, но с гораздо лучшей фигурой. Но Акиму мягко намекнули (намекнул тот же товарищ, имеющий отношение), что общение с этим объектом ему крайне противопоказано по целому ряду вполне объективных причин. И Аким был вынужден уступить поле боя напыщенному руководящему сотруднику нашего полпредства, который настолько казался придурком, что мы стали подозревать в нем четкого профессионала под прикрытием.
