Ярослав Гашек - Рассказы и фельетоны
Вот о чем не следует забывать и лидерам социалистических партий, которые лучше сделали бы, если б меньше толковали о политике, а прививали бы массам интерес к ботанике и почаще устраивали доклады о красоте природы.
Не может быть ни малейшего сомнения, что красоты природы в соединении с чистой радостью труда уничтожат зависть в широких массах чешского народа, а устройство экскурсий для рабочих привлечет к нашей республике симпатии всего мира.
Заметки
Я ужасно люблю газетные статьи, читать их — для меня истинное наслаждение. Я не могу от них оторваться. Все равно как другие — от юмористического журнала. Помнится, в 1917 году в Киеве, в первомайской демонстрации участвовало более тридцати тысяч большевиков и всего четыреста меньшевиков. На другой день меньшевики писали, что большевиков было двести, а их, меньшевиков, — шестьдесят тысяч. На третий день они уточнили эту цифру, а к концу недели она достигла ста двадцати тысяч.
У «Право лиду» нет такого размаха. Она не сумела дотянуть число правых в нашей первомайской демонстрации до двадцати тысяч, хотя и постаралась добросовестно посчитать одного правого за десять. Что ни говори, — они все-таки революционеры. Этого у них не отнимешь. Они не боятся публиковать официальные сведения о количестве своих приверженцев.
Но в математике редакция «Право лиду» явно слаба. В нашей первомайской демонстрации участвовало от правых столько-то и столько-то человек, по шесть в шеренге, и продолжалась демонстрация тринадцать минут. Умножим количество демонстрантов на тринадцать. Тринадцать — несчастливое число, я вижу и другие промахи.
Будь я редактором «Право лиду», я для рекламы партии использовал бы даже пребывание доктора Соукупа[53] в подвале, куда он скрылся от своих противников на собрании. Я написал бы «Триумфальное шествие доктора Соукупа». Несколько строк посвятил бы тому, как доктор Соукуп миновал запасный выход в Безовке, когда покидал собрание, по старой пословице: «Дают — бери, а бьют — беги». Потом я опубликовал бы его речь в подвале, с которого он обратился к какой-то ободранной кошке, столь же разочаровавшейся в людях, как и он.
Журналистика — поистине грозное оружие в борьбе за новые способы искажать факты. Она не теряется и в том случае, если, скажем, нет никаких фактов.
В 1852 году один лондонский журнал поместил сообщение о том, что в Бирмингаме нашли до крайности истощенного человека, — в ночь со второго на третье июля якобы свалившегося с луны. С тех пор журналистика старается изобретать всевозможные приключения и чудеса…
Когда вы читаете в «Право лиду» о том, что социал-демократы всюду берут верх над коммунистами, что в первомайской демонстрации на Вацлавской площади[54], Москва потеряла свои позиции, — не кажется ли вам, что вас забавляют веселыми небылицами?
Но я бы и на этом не остановился.
На месте редактора Стивина[55] я бы написал, что из Москвы прибыло несколько экстренных поездов с русскими коммунистами пополнившими ряды левых. И горделиво сообщил бы, что товарищи из «Право лиду» несли плакат с надписью: «Кто не с нами, тот против нас!»
Печально, но факт, что левые, безусловно, не с ними. Но меня возмущает «Право лиду», которая пишет, будто на митинг на Стршелецком острове[56] собралось пятнадцать-двадцать тысяч человек. Прежде всего тире здесь совсем не к месту. Надо писать: «от пятнадцати до двадцати тысяч человек». Этим мы ясно и недвусмысленно дали бы понять, что каким-то пяти тысячам не придаем значения. Самое лучшее было бы написать: «Участников было от двух тысяч пятисот до восьмидесяти тысяч человек», — с исходной цифрой как никак приходится считаться. Повторяю: побольше математической смелости, господа!
Постараюсь объяснить, что это значит. Я составил бы, например, такую таблицу:
В демонстрации участвовало социал-демократов: 400 рядов по 6 человек — 2400 человек. По официальным данным — 3000 человек. По сведениям газеты «Еженедельник чешского слова» — 3780 человек.
В общей сложности это составляет — 9180 социал-демократов.
Поскольку демонстрация продолжалась, как я уже сказал, тринадцать минут, умножаем эту цифру на тринадцать. Итого: 119 340 социал-демократов.
К демонстрации присоединилось пять старых членов Рабочей спортивной организации. Из уважения к их сединам помножим число на полученное выше. Итак: 119 340 социал-демократов х 5 = 596 700 правых.
Пишем год: 1921. Прибавьте эту цифру к полученной ранее, и у вас получится 598 621 верный социал-демократ на первомайской демонстрации.
Примем также во внимание, что была тридцать вторая первомайская демонстрация в Праге, и нам не останется ничего иного, как умножить в честь знаменательного юбилея 598 621 социал-демократа на 32. Теперь у нас налицо восемнадцать миллионов сто пятьдесят пять тысяч восемьсот семьдесят два правых, шагавших в первомайских колоннах.
К этой же цифре можно прийти и другими способами. Умножим, например, 2400 (наша исходная цифра) на 7564 чешских социалистов, участвовавших в демонстрации. Или умножим 2400 правых на 429, то есть на 429 лет со дня открытия Америки. У нас получится 1 029 000. Эту цифру помножим на восемнадцать — число сотрудников редакции «Право лиду».
Вообще — больше смелости! Не робейте! Побольше лжи! Ничего, кроме лжи! Лгать, так уж без оглядки. Главное — ни слова правды.
Если паче чаяния в редакции «Право лиду» появится сотрудник, склонный писать правду, надо принять самые решительные меры — или несчастный погиб. Рекомендуется как можно быстрее освободить его от одежды, хорошенько потрясти, положить так, чтобы голова свисала вниз, и делать искусственное дыхание. Для этого голову несчастного надо зажать в коленях, равномерно отводить ему руки назад, сдавливать и сжимать ребра. Затем сложить руки на груди и применить растирания и теплые компрессы. Потом надо влить в беднягу какого-нибудь спиртного напитка: коньяку, ликера, сливовицы или рому — что окажется под рукой.
Когда он придет в себя, надо дать побольше пищи его фантазии. Пусть он прочтет, что было напечатано о первомайской демонстрации в «Право лиду». Потом горчичник на икры, крепкого кофе. Наконец — рвотное, слабительное, горячие компрессы на сердце и живот.
Совсем другого сорта статьи печатаются в «Прагер прессе»[57] и «Народни листы». Я говорю не о политических заметках. О них вообще говорить не стоит. Речь идет об этих журналах, как о борцах за новую культуру.
Надо воспитывать в народе чувство солидарности. Чрезвычайно важно, чтобы «Прагер прессе» сообщила общественности, что в Лондоне издохла горилла четырех с половиной лет от роду, с необыкновенно косматой шерстью. Если бы человек был менее деликатным существом, из этого можно было бы устроить такую потеху, что, пожалуй, за бедную издохшую гориллу пришлось бы заступиться английскому посольству.
Иначе воспитывает в народе чувство солидарности «Народни листы», сообщившая нам недавно о великолепном пиршестве двух американских обжор, которые жрут на пари: кто раньше перестанет, тот проиграет.
Сказочная прожорливость, от которой у Виктора Дыка[58] текут слюни, затопившие его острый интерес к литературе и искусству. Кажется, что сама жизнь толкает национальную демократию к таким пиршествам. Это пир во время чумы: одни жрут на пари, а другие — их большинство, девяносто восемь процентов, — никогда не едят досыта или попросту голодают.
Шел я недавно с одним литейщиком с завода Рингоффера мимо городского парка. Там взвешивался на весах какой-то помещик из Клецан. Он весил сто четырнадцать килограммов. Потом встал на весы литейщик. Он весил шестьдесят восемь кило. Я не удивился, прочтя в газете аграриев «Вечер»[59], что удельный вес партии аграриев вдвое превышает удельный вес всех рабочих партий, вместе взятых.
Приматор доктор Бакса[60] в газете «Народни политика» делится впечатлениями о поездке делегации города Праги в Париж. «За границей, — рассказывает он в своей статье, — были неправильно информированы о положении дел в нашей стране. И моим долгом было опровергать на бесчисленных вечерах то, что они о нас думали. Всюду я заявлял без колебаний, что у нас все в порядке».
Доктор Бакса унаследовал это от старого Гроша[61]. Знамя Гроша с девизом «Ничего не случилось» до сих пор победно реет над Секваной.
Далее доктор Бакса перечисляет вечера и приемы. Ели и пили у посланника Осусского[62] на банкетах Торговой парижской палаты, Союза французского национального товарищества, на банкете, устроенном городом Прагой, городом Парижем… «И так далее», — пишет сам доктор Бакса.
