Ллойд Осборн - Несусветный багаж
— Мистер Джимсон! — позвала она. — Мистер Джимсон, я прошу вас выйти! Вам придется рано или поздно выйти, потому что без вас мне отсюда не выбраться. Ну что за глупости, в конце концов! Я прошу вас! Я вас очень прошу!
Ответа так и не было.
«Если он здесь, то, наверно, не вполне нормальный», — подумала Джулия слегка испуганно. Потом ей пришло в голову, что Джимсон мог поплыть куда-нибудь на шлюпке. «В таком случае мне придется заглянуть внутрь», — решила она, открыла дверь и вошла в каюту. У сидящего под столом, выпачканного непонятно в чем Гидеона замерло сердце.
На столе были остатки трапезы. «Кажется, он любит хорошо поесть. Наверно, очень приятный человек. Интересно, он такой же симпатичный, как мистер Форсайт? «Миссис Джимсон»… — это, пожалуй, звучит не так красиво, как «миссис Форсайт», но Гидеон — это ужасное имя. А вот его ноты; просто чудесно. «Апельсиновый чай» — ах, так вот что за «сорт чая». Джулия звонко рассмеялась. «Adagio molto espressivo, sempre legato» — прочитала она (Гидеон был неплохо подкован по части композиторской терминологии), — как интересно! Столько комментариев и всего четыре ноты. О, а вот еще «Andante patetico». Потом пригляделась внимательней к нотам. «О Боже! — подумала, — он, видимо, ужасно современный! Одни диссонансы. А что за мелодия? Странно, но она мне кажется очень знакомой». Стала напевать и тут же рассмеялась:
— Та к ведь это же «Пропусти-ка дядю, Том»! — воскликнула она громко, и сердце Гидеона преисполнилось горечи. — Andante patetico! Да он просто обманщик!
В этот момент из под стола раздался странный сдавленный звук, напоминающий кудахтанье курицы, со звонким «а-а-пчхи!» в конце. Вдобавок бедняга треснулся головой о крышку стола, что в свою очередь сопровождалось протяжным стоном.
Джулия мгновенно отпрыгнула к дверям и уже там (подобный инстинкт свойственен только храбрым людям) повернулась, чтобы смело взглянуть в лицо опасности. Никто за ней, однако, не гнался. Звуки из-под стола не прекращались, там чья-то плохо различимая в полумраке фигура корчилась в приступе чихания. И больше ничего.
«Странные манеры у этого человека, — подумала Джулия. — Он явно не из высшего света».
Тем временем конвульсии, сотрясавшие нашего адвоката, способствовали тому, что накопившаяся годами пыль поднялась столбом, а приступ чиха уступил место пароксизму кашля.
Джулию это подвигло на то, чтобы вступить с горемыкой в диалог.
— Мне кажется, что вы серьезно простужены, — сказала она, подходя ближе. — Не нужно меня стесняться, мистер Джимсон. Вылезайте из-под стола, здесь вам будет лучше.
Мистер Джимсон смог ответить только безудержным кашлем. Минутой поздней девушка уже стояла на коленях и их головы едва не стукнулись под столом лбами.
— О Боже! — крикнула Джулия, вскакивая на ноги. — Это мистер Форсайт, он сошел с ума!
— Я не сошел с ума, — понуро заявил Гидеон, переходя в вертикальное положение. — Дорогая мисс Хезелтайн, я готов поклясться чем угодно, что я в здравом уме.
— Вы в здравом уме?! — воскликнула мисс Хезелтайн, с трудом переводя дух.
— Я признаю, что кому-то непосвященному мое поведение может показаться необычным…
— Если вы в своем уме, то как прикажете все это понимать? — На щечках девушки заиграл рассерженный румянец. — Я вижу, что с моими чувствами вы вообще не считаетесь!
— Согласен, черт возьми! Согласен и признаю, что… — забормотал Гидеон, еще не решивший, какую степень искренности он может себе позволить.
— Это было ужасно! — упорно продолжала настаивать Джулия.
— Я понимаю, сколь много я потерял в ваших глазах, — заявил Гидеон. — Но дорогая мисс Джулия, прошу меня выслушать. Мое поведение хоть и может выглядеть несколько странным, тем не менее вполне имеет свое объяснение. Я ни за что в жизни не могу согласиться и не соглашусь утратить уважение девушки, которую я обожаю. Я понимаю, что сейчас не самый подходящий момент для такого признания, и все же повторяю: девушки, которую я обожаю.
Заявление это возымело действие, мисс Джулия успокоилась и почти улыбнулась.
— Ну, ладно, — сказала она, — давайте уйдем из этой ужасно холодной комнаты и посидим на палубе.
Адвокат послушно поплелся за ней.
— А теперь, — сказала она, удобно расположившись на скамье около рубки, — рассказывайте. Я вас слушаю. — Но видя, что стоящий перед ней молодой человек явно не испытывает охоты к объяснениям, неожиданно разразилась смехом. Смеялась она очаровательно. Ее веселый дисканточек летел над водой свободно, как птичья трель, отражался от другого берега и, казалось, естественно вписывался в общую панораму этой живописной местности. Только одно существо в округе внимало этому смеху без тени веселости, и это был ее несчастный обожатель.
— Мисс Хезелтайн! — начал он тоном, в котором можно было различить оттенок укоризны. — Я обращаюсь к вам как человек, желающий вам добра: такое ваше поведение можно расценить как очень легкомысленное.
У Джулии расширились глаза.
— Я не отрекаюсь от своих слов. Уже та свобода, с какой вы беседовали с перевозчиком, больно меня ранила. А уж ваша готовность завязать знакомство с Джимсоном…
— Но ведь это вы и есть Джимсон — попыталась защититься девушка.
— Далек от того, чтобы это отрицать, но вы об этом не знали. Ну что для вас мог значить какой-то Джимсон? Кто такой Джимсон? Нет, мисс Хезелтайн, вы ранили меня в самое сердце.
— Честное слово, это уже слишком. Мне просто даже смешно, — ответила Джулия твердо и решительно. — Вы ведете себя совсем уж непонятно, обещали объяснить свое поведение, а вместо этого начинаете на меня нападать.
— Я отдаю себе в этом отчет, — заявил Гидеон. — Признаюсь вам во всем. Когда вы узнаете все обстоятельства, я уверен, что заслужу прощение.
После чего он сел рядом с Джулией и поведал ей обо всех своих злоключениях.
— Ах, мистер Форсайт, — воскликнула она, когда молодой человек закончил свой рассказ. — Мне так вас жаль! И я сожалею, что смеялась над вами, но вы действительно выглядели очень смешно. Но теперь я сожалею, и если бы знала все с самого начала, то ни за что бы не смеялась. — Сказав это, Джулия протянула ему руку.
Гидеон сжал ее руку в своих ладонях и не отпускал.
— И вы после всего не думаете обо мне плохо?
— Из-за того, что вы были столь неразумны, что влипли в такие неприятности? Нет, мой бедный мальчик, конечно, нет. — И под впечатлением минуты Джулия подала ему вторую руку. — Вы можете на меня рассчитывать.
— Правда? — спросил Гидеон.
— Правда, правда.
— Я всегда рассчитывал и буду рассчитывать. Признаюсь, что момент не совсем подходящий, но у меня нет друзей… по крайней мере, таких, которых мог бы назвать настоящими друзьями.
— У меня тоже нет друзей, — сказала Джулия. — Но вам не кажется, что пора вернуть мне мои руки?
— Еще одну минуточку! Пожалуйста! У меня так мало друзей…
— Я полагаю, что это не лучшая похвала для молодого джентльмена, что у него нет друзей.
— Нет, нет! У меня толпы друзей, — воскликнул Гидеон. — Я не то хотел сказать. Понимаю, что момент не подходящий, но если бы вы могли, если бы захотели понять!..
— Мистер Форсайт…
— Не обращайтесь ко мне таким ужасным образом, — умолял адвокат. — Прошу вас звать меня Гидеон!
— Ах, ни за что. Мы так недолго знакомы…
— Ничего подобного, — запротестовал Гидеон. — Мы познакомились уже давно, еще в Борнмуте. Я с тех пор никогда о вас не забывал. Скажите, что вы обо мне тоже помнили. И называйте меня Гидеоном.
— А это не будет слишком легкомысленно… как в случае с Джимсоном?
— Я знаю, что я полный кретин, — почти кричал адвокат, — но мне это безразлично. Пусть я кретин, и вы можете надо мной смеяться, сколько вам угодно. — А когда на губах Джулии появилась улыбка, Гидеон снова обратился к вокальному жанру: — «В стране моих грез…» — запел он, пожирая глазами предмет своего обожания.
— Совсем как в оперетте, — тихо прошептала Джулия.
— И правильно. Или я не Джимсон? Было бы странно, если бы я не смог исполнить серенаду своей любимой. Да, я специально так сказал, моя Джулия. У меня нет ни пенса, я свалял крупного дурака, но, несмотря на все, я хочу добиться тебя. Джулия, посмотри на меня. Неужели ты решишься сказать мне: «Нет»?
Джулия в ответ лишь взглянула на него. Трудно сказать, что именно прочел он в этом взгляде, но можно быть уверенным, что ответ его удовлетворил, поскольку читал он его довольно долго и с удовольствием.
— А дядя Нед даст нам немного денег, и у нас будет на что жить, — нарушил в конце концов молчание Гидеон.
— Что за наглость! — раздался вдруг веселый голос откуда-то сбоку.
Гидеон и Джулия отпрянули друг от друга с необычайной поспешностью. Хотя до объятий дело у них и не дошло, сидели они в очень непосредственной близости. И теперь стояли оба перед мистером Блумфилдом, пунцовые от смущения. Сей джентльмен, проплывая по реке, перехватил упущенную Джулией шлюпку и, догадавшись, что произошло, решил застать мисс Хезелтайн, занятую, по его мнению, рисованием, врасплох. К его удивлению в один силок попали сразу две пташки. Сейчас, когда он смотрел на эту пару испуганных, затаивших дыхание голубков, из всей массы распиравших его чувств верх взял инстинкт старого сводника.
