Александр Стефанович - Париж ночью
– Невероятно! — воскликнул Пьер.
– Я тоже так думаю, но иногда жизнь подкидывает просто фантастические сюжеты… Как говаривал старина Шекспир: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…»
– Даже не знаю, плакать или смеяться…
– Над этой историей можно только рыдать… Ну, о чем еще поговорим?
– О странностях любви.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, про все эти извивы страсти и нежности…
– Это опасная тема.
– Зато какая интересная.
– Ты это хочешь вставить в свою книжку?
– А почему бы нет? Очень захватывающие картины открываются во всех этих любовных закоулочках…
– Интересно, куда они нас заведут?
– Могут завести в такие джунгли… – загадочно усмехнулся Пьер. – Вот, к примеру, один мой приятель, твой соотечественник, рассказывал мне такую историю…
Самое дорогое
Российского чиновника из Внешторга отправили в командировку в Японию. Поехал он туда один. Расположился в гостинице, днем провел переговоры, а вечером пошел на Гинзу.
Куда первым делом понесли ноги российского командированного? Конечно, в публичный дом. Он и сам не помнит, как нашел это заведение. На входе его встретил метрдотель, который предложил ему присесть, угостил чашкой кофе и дал альбом с фотографиями девушек и расценками. Но описание услуг было на японском.
Приятель этого языка не знал. И естественно, ничего не понял. Поэтому он решил действовать по принципу, который выработал во время других заграничных командировок. А именно: если он приходил в ресторан в Индии, Таиланде или Китае, а там карта была на местном языке, то просто выбирал самое дорогое.
Так он поступил и здесь: во-первых, ткнул пальцем в фотографию понравившейся ему девушки, а во-вторых, указал на ценник, где было наибольшее количество нулей, то есть выбрал самое, на его взгляд, лучшее.
Метрдотель расплылся в улыбке и угостил его рюмкой саке. Попросил немного подождать, а минут через десять сказал, что все готово. Он сам вызвался проводить клиента на второй этаж, где находились номера. Пропустив приятеля в комнату, метрдотель принялся кланяться, потом исчез в коридоре и закрыл дверь снаружи.
Когда наш герой осмотрел красивый, обставленный в японском стиле номер, то обнаружил, что там его ждет не только очаровательная девушка, которую он выбрал по фотографии, но и мальчик, которого он не заказывал. Приятель спросил у японки, для чего им этот пацан, продемонстрировав таким образом приверженность к натуральному сексу. Но девушка по-английски не говорила, по-русски тем более. Они объяснились на языке жестов. Девушка отказалась прогнать мальчика и настаивала, чтобы он остался в номере, а зачем — понять было невозможно.
Приятель смирился. «Ладно, — подумал он, — если уж выбрал самое дорогое, то надо будет попробовать». И решил отдаться на волю случая.
Тем более что девушка ему понравилась, и он скорее хотел приступить к делу. Да и японочка всячески демонстрировала свою любезность и желание услужить. Она сняла с него пиджак, помогла развязать галстук и лично проводила в душ. А когда он вернулся, она скинула свое кимоно, продемонстрировав очаровательное тельце и короткие кривые ножки.
Из невидимых динамиков звучала традиционная японская музыка. Все обещало настоящее удовольствие в экзотическом восточном стиле, которого, собственно, приятелю и хотелось отведать. Европейский стиль ему уже порядком надоел в предыдущих командировках. Поэтому, когда японка позвала его в постель, он к ней быстро присоединился. Правда, его смущал мальчик. Сначала, приятель на него косился, опасаясь, что мальчик тоже захочет поучаствовать. Но мальчик бесстрастно сидел на своей циновке рядом с постелью и никуда не лез. Приятель с облегчением вздохнул и обнял девушку. Та его немножко поласкала и предложила заняться любовью самым традиционным способом, который в Камасутре называется «черепахой», а в средней полосе России — «деревенским». То есть девушка просто легла на спину и предложила ему лечь сверху. Приятель несколько удивился, поскольку заплатил довольно приличную сумму из своих командировочных в надежде на новые открытия в области секса. «Может, у них такая увертюра?» — подумал он и подчинился.
Короче, девушка уложила его на себя, и они приступили к делу. Причем производили соответствующие телодвижения абсолютно монотонно, без всякой фантазии или какого-либо разнообразия. Попытки приятеля сменить позу девушкой сурово пресекались. Она всем своим видом показывала: только так, и никак иначе. Приятель по инерции продолжал делать свое дело, но уже без всякого энтузиазма. Он понял, что его надули, потому что способ этот был давно им испытан и надоел еще в школьные годы.
И только японский мальчик сидел на своей циновке, как восточный божок, и бесстрастно смотрел на них. Приятель подумал, что он попал в какое-то специальное заведение для японских извращенцев, для которых самое дорогое и состояло в том, что на них кто-то смотрит. Что-то вроде эксгибиционизма.
Тогда приятель решил все закончить, чтобы поскорее уйти. От сознания, что его надули, у него сильно испортилось настроение. И он начал ускорять процесс. В кульминационный момент он сжал эту кривоногонькую малышку в своих объятиях. И вдруг почувствовал боль ожога на спине. Он попытался вывернуться, но девушка крепко вцепилась в его плечи и зафиксировала в прежней позе.
Огонь, пронзивший его спину, растекся по всему телу. Оказывается, бесстрастный японский мальчик все это время нагревал на специальном японском гриле мешочек с песком. И в самый ответственный момент он бросил его на спину нашему герою. После чего с видом человека, исполнившего свой долг, удалился. А девушка вылезла из-под приятеля, поклонилась ему и показала на языке жестов, что сеанс окончен. Обманутый в ожиданиях чиновник оделся и вышел на улицу. Он был разочарован, огорчен и даже не ответил на поклоны метрдотеля.
Да, так ловко его еще не надували. Но ведь русскому человеку этого мало. Он должен обязательно поделиться с кем-нибудь своим горем. И на следующий день чиновник рассказал эту печальную историю во всех подробностях своему партнеру по переговорам.
Тот почему-то блаженно закатил глаза и неожиданно признался: «Я тебе очень завидую». Он объяснил нашему герою, что никто его не надувал. Получить мешочек с горячим песком на спину в наиболее ответственный момент любви — это высший кайф для японца. Потому в публичном доме эта услуга и оказалась самой высокооплачиваемой. Так что мой приятель мог возвращаться в Россию с гордо поднятой головой и сознанием того, что он приобщился к древним японским обычаям.
– Все в этом мире относительно, — ответил я Пьеру. — На эту тему есть старый анекдот. По главной улице местечка идет Рабинович. А навстречу ему едет Хаим — абсолютно голый и на его, Рабиновича, велосипеде. Возмущенный Рабинович останавливает приятеля и спрашивает: «Хаиму в чем дело?» Тот отвечает: «Ты понимаешь, у меня была на твой счет пара слов, таки я зашел к тебе домой. Но застал там только твою жену Цилю». — «И что?» — «Так она сказала: „Слушай, Хаим, ты не мог бы мне помочь? Ты не мог бы меня раздеть“. Женщина просит, я не могу отказать, раздел я ее. Тогда она опять просит: „А теперь, Хаим, разденься сам“. Женщина просит — не могу отказать, я разделся. Тут она легла на кровать и говорит: „А теперь, Хаим, возьми у меня самое дорогое“. Ну, я оглядел твою квартиру, прикинул, взял твой велосипед и вот теперь еду домой».
– Ты, Алекс, анекдотом не отделаешься, — сказал Пьер. — Я чувствую, что у тебя есть на этот случай кое-какие сюжетики.
– Есть, но не такие экзотические, как у тебя. У меня все проще…
Любовник
Любовники бывают разными. Но ведут себя они схоже, особенно, если кто-то пытается отнять у них любимую игрушку. Однажды в эстонском городе Нарва я был свидетелем жуткой и одновременно очень смешной сцены. Про такие зрелища в народе говорят: и смех и грех.
Под Нарвой один знаменитый режиссер снимал фильм по Шекспиру. Для пролога картины, «Прохода короля со свитой» — так назывался этот эпизод, — режиссер выбрал потрясающее место — свалку отходов Нарвской ГРЭС. Из отвалов золы там образовался космический пейзаж: холмы, поля и кратеры, и все без единой травинки или веточки — словом, настоящая жуть.
Нужно отдать должное художественному чутью режиссера. Пролог фильма, отснятый в «зольнике», сразу же настраивал зрителя на трагический лад. Этот абсолютно мертвый пейзаж находился в резком контрасте с шестеркой белых лошадей, влекущих роскошную королевскую карету, и с наряженной в золото и парчу свитой и дворцовой челядью. Шествие украшали холеные псы, дикие звери в клетках и диковинные птицы в руках у слуг. Получалась очень выразительная сцена.
