Виктор Рябинин - Леди в бане
Ночь, набросившая свой звёздный плащ на болота, угрюмо сопутствовала нам на неуютной дороге к сторожке. Чахлые деревца по краям разбитого дождями просёлка бесприютными странниками таились в загустевшей тьме, пугая путников. Но мы, как уверял великий сыщик, вопреки моему здравому смыслу, приближались к разгадке Ваучервиль-холла.
– Шуррик, а что мы забыли у Дралсексов? – в который раз пытался я завести задушевный разговор с другом. – Не лучше ли нам вернуться к бокалу старого вина и, всё взвесив, где-то через пару недель с помощью полиции и регулярных войск обшарить болота?
Сыскных дел мастер по обыкновению промолчал, зная мой гордый характер и обильный словарный запас родного языка. К тому же он был уверен, что я не оставлю его без литературной опеки, ибо лондонский читатель уже устал ждать моего очередного писательского отчёта о нашей криминальной деятельности. Ведь мой скромный пытливый зуд сочинителя сопровождал Хломса во всех его начинаниях. Поэтому, отхлебнув из походной фляги и тем самым восстановив равновесие мысли в голове, я продолжал следовать за мистером Хломсом, сжимая в потной руке револьвер и готовясь отразить любое нападение с тыла.
Мы, молча и споро, крались к логову биологов. И не успело утро вступить в свои законные права, а я ради придания лёгкости шагу опустошить флагу и в пятый раз исполнить боевой шотландский гимн, как наш малочисленный отряд уже стучался в дверь сторожки, ломкий свет в окнах которой свидетельствовал о наличии хозяев.
Дверь почти сразу распахнулась, и мы уверенно вломились внутрь довольно обширной комнаты. Хломс задержался у входа, я же преисполненный отваги и инерции, свойственной преследователю, проскочил вперёд и упёрся в грубой работы стол с двумя скамьями по бокам. Впереди у дальней стены пылал камин, неверным светом заполняя этот разбойный притон, слева виднелся платяной шкаф, а справа за ширмой угадывалась кровать.
Пока я надлежащим образом и в считанные секунды оценивал обстановку предстоящего места сражения, Хломс за моей спиной зачем-то представился незамеченным мною обитателям этого вертепа и сказал, что хочет видеть мистера Дралсекса по неотложному делу. Вместо того, чтобы сразу применить оружие на немедленное поражение, сыщик опять начал свои дедуктивные игры.
– Мистер Хломс! Какой сюрприз! Я вас неоднократно видела в Лондоне, – вдруг услышал я за собой глубокий грудной голос. – А это, если не ошибаюсь, доктор Ваксон?
Я почти стремительно обернулся, как старый боевой конь, услыхавший призывной клич полковой трубы. Передо мной стояла…Нет, это была не женщина! Передо мной возникло белокурое и пышногрудое с огромными и карими, словно бренди, влажными, словно свежая бутылка из погреба сэра Гарри, глазами, в тёмную бездну которых я погрузился сразу же, потеряв ощущение пространства и времени. И лишь где-то в глубине естества, подспудно пульсирующее чувство долга, с огромным трудом вернуло меня к реальности, и я смог, наконец, оценить опытным взглядом всю стать бесподобной хозяйки. Строгое, рельефно вырисовывающее бюст платье тёмного тона плотно охватывало фигуру молодой женщины, а переливчатый огонь камина игрой света и тени создавал иллюзию постоянного волнения здорового и влекущего к себе тела. И меня проняло осознанием глубочайшей ответственности за ход проводимой операции, так кстати возложенной на мои плечи самим Провидением.
– …доктор Ваксон? – наконец, скорее догадался по движению её сочных и обворожительных губ с немного грустным изломом в уголках рта, нежели расслышал я вопрос молодой женщины.
– О, да! И доктор, и Ваксон, и друг Шуррика, – залепетал я, томясь предчувствием близкой разгадки тайны расследуемого дела и надеждой обладания ослепительным гонораром.
– Можем ли мы видеть мистера Дралсекса? Миссис… – вновь послышался хладнокровный голос моего друга.
– Мисс, мисс Розалинда, – поправила хозяйка, слегка приседая в реверансе. – Брат, как обычно, ночь проводит на болотах, изучая сумеречную жизнь их обитателей. Поэтому явится лишь утром.
– Очень жаль, – голос моего друга выражал досаду, – придётся подождать его на краю трясины. Ведь джентльмены не могут находиться ночью рядом с незнакомой леди без присутствия её родственников.
– Господа! – смущаясь девственной невинностью и заливаясь краской стыда до подбородка, вскричала Розалинда. – Вы можете остаться в сторожке до утра, нисколько не стеснив меня. Столичные предрассудки вряд ли уместны в провинциальной глуши, тем более, что я уже пробудилась, чтобы протопить камин, да и Миккаэль обидится на меня, узнав, что я не задержала вас. Снимайте плащи и присаживайтесь к столу. Я же приготовлю кофе.
Так как я уже давно не видел ничего предосудительного в присутствии дам среди достойных джентльменов, а тем более ночной порой, то моментально ринулся к порогу, увлекая за собой щепетильного Хломса. Когда же мы приблизились к платяному шкафу, я услышал горячий шёпот моего друга:
– Ваксон, да спрячьте вы, наконец, свой револьвер, неудобно при даме бряцать оружием.
Я тут же ощутил в руке тяжесть неуместного здесь куска металла. Вот что значит долг и честь! Видимо, подсознательно я ни на минуту не расслаблялся и всегда был готов к любым действиям во славу правосудия. Но, идя навстречу пожеланиям друга, проворным движением засунул оружие за шкаф.
Сняв плащи, мы чинно уселись за стол напротив друг друга, готовые к любым неожиданностям.
Спустя некоторое время перед нами появился до блеска начищенный кофейник. Поданы чашки, а аромат кофе, заполнив помещение, предрасположил нас к уютной предутренней беседе.
Мисс Розалинда присела рядом со мной и, разливая кофе, завела разговор о погоде, ценах на торф и прочих мелочах жизни. Мистер Хломс односложно отвечал, покуривая трубку, я же больше молчал, искоса поглядывая на точёный профиль хозяйки и строя радужные планы, однако общая беседа явно не клеилась.
– Какой удивительный нож, – вдруг сказал Хломс и, встав из-за стола, направился к каминной полке.
– О, это подарок брату от сослуживцев, – туманно разъяснила мисс Розалинда.
– Прекрасная работа, – похвалил Хломс неизвестного мастера, рассматривая нож, и неожиданно вскрикнул.
Я успел заметить, как неосторожным движением, что было свойственно Шуррику и можно было отнести лишь за счёт внезапно охватившего сыщика волнения, когда он нападал на верный след, мистер Хломс порезал себе руку, и его левая ладонь обагрилась кровью, тяжёлыми каплями падающей на пол.
– Как вы неосторожны! – укоризненно воскликнула хозяйка, тут же оказавшись подле сыщика. – Доктор, помогите мне сделать перевязку раны, – уже ко мне обратилась она.
Я бросился к другу, на ходу доставая ещё вполне пригодный носовой платок. Вообще-то, проходя службу в Индии, я всё больше имел дело с лошадьми и считался неплохим коновалом, но время от времени мне приходилось пользовать и местное, дикое население, от которого я не успевал услышать жалоб. Поэтому остановить жгутом кровь или произвести небольшую трепанацию для меня большого труда не составляло. Да и Розалинда оказалась на редкость умелой помощницей. Мы ловко сделали перевязку, а возвратившись на свои места, я сказал несколько справедливых слов о бдительности при пользовании режущими предметами и пользе прививок от жёлтой лихорадки, приведя многочисленные примеры из моего военного опыта.
– Господа, позвольте предложить по капле джина, а то доктор слишком взволнован случившимся, – вмешалась мисс Розалинда, прерывая мой небольшой экскурс в славное боевое прошлое.
Я моментально согласился, тем более, что давно ощущал потребность освежиться. Мисс упорхнула за ширму, а я прочёл в ясных глазах Хломса приказ к собранности, что и выполнил, приготовившись на деле доказать непотопляемость старого вояки как в вине, так и в женских чарах. Правда, связи между трагедией в Ваучервиль-холле и нашим ночным нашествием на Трах-Бич я по-прежнему не видел, но ведь не ошибается тот, кто ничего не делает, а мистер Хломс уже давно что-то делал, не говоря уже обо мне.
В это время появилась хозяйка, и на столе завеселилась бутылка джина. Я разлил пахучую жидкость в бокалы и предложил выпить до дна за успех нашего предприятия. А когда выпили по второй, уже без благородно отказавшегося Хломса, разговор вновь завязался, но уже куда более оживлённый и непосредственный. Розалинда попыталась растолковать нам основы биологии, но я ударился в героическое освещение моего значительного места в индийской кампании, а уж когда коснулся криминогенной обстановки в Лондоне и на всём острове, то даже близко знающий меня Хломс не выдержал подробностей бытоописания уголовной среды и посоветовал уделить внимание слегка заскучавшей хозяйке, чья горячая близость бедра, собственно, и толкала меня к словесному разгулу.
Я тот час же налил, а когда в голове наступила полная ясность мысли, предложил расписать пульку, если дама будет согласна. Дама не возражала, и карты из моего походного джентльменского набора оказались как никогда кстати.
