Феликс Кривин - Учёные сказки
И не в море, не во время бури полегли отважные ребята. Полифем, единоглазо щурясь, покосил их всех из автомата…
И опять — атака за атакой, вместо шумных пиршеств Алкиноя.
Не вернулся Одиссей в Итаку. Он остался там, на поле боя.
И теперь забыты „Илиады“. „Одиссеи“ все сданы в музеи.
Ни к чему поэмы и баллады, — на войне убило Одиссея.
54
Очень трудная смерть, но если выбирать легкую…
Самая легкая смерть — это умереть в памяти потомков.
55
Если уж говорить о средних цифрах, то на каждого двуликого приходится по одному вовсе не имеющему лица.
56
Шахрияр был, как видно, прогрессивным царем. Не каждый царь станет выслушивать сказки.
57
Не могу удержаться, чтобы не привести здесь последний, еще нигде не опубликованный рассказ барона Мюнхгаузена.
Я точно знал, что высадился на Марсе.
Планета была пуста, но многочисленные развалины свидетельствовали о том, что люди на ней уже побывали. Одного из них — последнего — мне еще удалось застать.
— Это что за планета? — уточнил я на всякий случай.
— Земля.
— Да нет, вы меня не поняли. Вот эта планета, где мы стоим, она как называется?
— Земля.
— Вот чудак-человек! Это моя планета Земля — вон, видите, звездочка на небе?
Он посмотрел туда, куда я показывал. Он посмотрел на нашу Землю.
— Это не Земля, — сказал марсианин. — Это Марс, бог войны. Из-за него у нас ничего не осталось. Все перебили друг друга.
— Из-за войны — это верно. Только наша Земля здесь ни при чем.
— Наша Земля, — поправил меня марсианин.
— Ваша?
— …………
— !!!!!!!!!!
Словом, мы крупно поссорились.
Теперь уже на Марсе нет жизни.
58
Эта манера принимать все на свой счет и пожинать лавры там, где подвиги совершают другие, представляет собой образец непосредственности.
(Образец непосредственности — посредственность, живущая не по средствам).
59
За те двести лет, которые прошли после описываемых событий, лилипуты заметно подросли, и теперь их с виду не отличишь от Гулливеров. Времена меняются, и мы меняемся с ними, как успел заметить по этому поводу один из тогдашних философов.
60
Видимо, все-таки Санчо Панса был не вполне трезвый человек. По-настоящему трезвый человек спел бы на его месте совершенно другое:
Он был первый, а я — второй.
Он — герой, а я — не герой.
Он за правду всю жизнь воевал,
Ну, а я на нее — наплевал.
Он был рыцарь, а я — простак.
Он был мудрый, а я — дурак.
И он век свой прожил с мечтой,
Ну, а я — со своей женой.
Он тревожась, а я — терпя.
Он за всех, а я — за себя.
Я был робок, а он — ретив.
Он вот умер, а я вот — жив!
61
Счастье — ненадежный друг: оно приходит, когда нам хорошо, и уходит, когда нам плохо. Это никак не относится к Фаусту, и все-таки это верно.
62
Времена Шекспира — XVI–XVII века. Именно к этим временам относятся знаменитые Карл I (английский), Карл V (германский), Карл IX (французский), Карл IX (шведский), знаменитые Генрихи II, III и IV (французские), VII и VIII (английские), а также не менее знаменитые Филиппы II, III и IV (все испанские). Из менее знаменитых в те времена назовем Джордано Бруно, Галилея, Микельанджело, Рубенса, Рембранта, Лопе де Вега, Кампанеллу, Сервантеса и — того же Шекспира.
63
В этом замке вся история Польши. Она не только выставлена в экспонатах музея, она бродит по залам и коридорам, присаживается на подоконник и рассказывает о себе, как старый человек, которому есть что рассказать…
64
Пратхавец — это маленькое животное, не очень приглядное, не очень красивое, если его научно описывать. Я не знаю, как называется оно по-русски, но по-польски оно называется именно так. Я жил в Польше в семье физиолога животных, поэтому естественно, что я услышал там о пратхавце, о котором прежде никогда не слыхал. И вот, вспоминая о Польше, я то и дело возвращался мыслью к этому пратхавцу, к пану Пратхавцу, к славному пану Пратхавцу, рыцарю на белом коне.
Имя его возлюбленной — Гирудина — латинского происхождения и означает по-латыни пиявку. Не очень подходяще для возлюбленной, но тут уже ничего не поделать. Да и если посмотреть правде в глаза — разве в жизни не бывает таких возлюбленных?
Я рассказал здесь историю маленького человека, которого называют паном только потому, что это так принято. А на самом деле его не принимают всерьез, его считают мелочью, вроде того животного, которое обозначается в науке словом «пратхавец».
Но это только потому, что никто не хочет к нему присмотреться. Если к нему как следует присмотреться, то можно увидеть, что пан Пратхавец — настоящий герой, что о нем можно сочинять песни, стихи и вот такие фантастические очерки.
65
Назидательная история, смысл которой сводится к следующему: не стремись выйти из клетки, если только в ней чувствуешь себя в безопасности. Автор, впрочем, не разделяет этой точки зрения своего героя и всячески высмеивает ее.
Дикобраз — грызун, чуть больше барсука, тело его покрыто длинными иглами. В древности о нем ходили легенды. Так, Плиний утверждал, что дикобраз стреляет своими иглами, и это служит ему не только для защиты, но и для нападения.
В действительности дикобраз представляет собой беспомощное, трусливое создание, которое умеет только бряцать своими иглами (довольно громко), но на дело их употребить у него не хватает соображения…
66
Эта птица — ее еще называют бескрыл — самое безобидное и самое несчастное существо на свете. Ведь что может быть хуже — родиться птицей и не иметь крыльев, жить на земле, которую не можешь назвать своей, потому что тебя здесь на каждом шагу уничтожают, а ты можешь только спастись в небе, но как подняться, когда ты бескрыл?
Но Киви-Киви — настоящая птица и потому не падает духом. А если и падает, то этого никто не видит…
67
Разница между медведем и медведкой, между муравьем и муравьедом настолько очевидна, что здесь вряд ли нужно что-нибудь добавлять.
68
Эту историю рассказывает Кролик. Возможно, он кое-что преувеличил, кое-что присочинил — охотники склонны к таким вещам, особенно кролики, которым редко удается убить крупного зверя.
Но даже если сделать скидку на преувеличение, присочинение, привирание, то, что произошло с Зайцем, вполне закономерно. Similia similibus curantur (подобное излечивается подобным) — говорили древние римляне. Или, говоря по-русски, не копай яму другому — сам в нее попадешь.
69
Здесь опять-таки следует напомнить, что ослом называют не автора, а его героя.
Мул — сын Лошади и Осла (следовательно, Лошадь — мать Мула и жена Осла, а Осел — отец Мула и муж Лошади).
70
Все, что рассказано здесь, — сплошной вымысел. Автор никогда не видел в глаза динозавра, и динозавр никогда не видел в глаза автора.
Мезозойская эра — страшное время, о котором лучше не вспоминать.
71
Кокуйо — большой щелкун, живет в Мексике и центральной Америке. Ночью он так ярко светит, что при нем можно даже читать. Иногда его используют для освещения, и тогда он светит особенно добросовестно.
Буффало — американский бизон, ныне почти уничтоженный.
„История не знает, да и впредь не занесет на свои страницы другого примера такого систематического уничтожения, такого безжалостного массового истребления, ради ничтожной выгоды, безобидных и полезных животных“.
(А. Брэм).72
Это не рассказ, это не сказка — это крик души. Если бы… Как часто наши стремления облекаются именно в такую форму. Если бы я был артистом! Если бы я был футболистом! Если бы я был волшебником Изумрудного города!
А кто-то хочет быть горностаем. Каждому свое…
73
Бабируса — свинья, живущая на Зондских островах, с очень большими клыками на верхней челюсти.
