Арест Ант - Смурь осенняя
– Впечатляет. А скандалов не боишься?
– Ни капли. Всё продумано. Тот, кто начинает скандал – автоматически становится ответчиком, истец – это главный пострадавший, а адвоката и судью определяет жребий. Наказание виновному выносит судья. У нас эта процедура уже работает как часы. И возмездия жесточайшие. Вплоть до общественных работ.
– Лихо. Зато к бухгалтерше своей не полезешь.
– Слазал один раз. Злобная фригидная садистка. Мозги совсем набекрень. Радует, что она уже себе кого-то нашла. Под стать своим запросам. Мучает подопытного ботаника. Мне проблем меньше.
Мы на некоторое время отвлеклись. Моня, шипя от злости, зорко следил за настырными конкурентами на дороге, а я пытался вспомнить, как зовут его Стрекоз, но так ничего и не вспомнил.
– Монь, а как твоих барышень зовут? Что-то я запамятовал.
– Корнелия и Корина с Королиной. Оттого прозвал их народ «козочками-стрекозочками».
– По мне так ближе «курочки-дурочки». Ко-Ко-Ко. А почему не Карина и Каролина? Они что, не русские?
– Самые натуральные Воробьевы. Просто покойная бабка была учительницей истории. Корнелия – имя первой жены Юлия Цезаря. А моя уже решила и дочерям сделать такие сомнительные подарки. Теперь они и вовсе станут Нерус. Пикантно. Корнелия Нерус. Корина Нерус. Королина Нерус. Просто сплошные «корни»!
– А педофилией тут не пахнет?
– Нет. Мелким – по двадцать, старшей – тридцать пять. Все варианты юной сочности и женственной фертильности14. Так что я выбрал правильный путь. Лет на десять точно. Ну вот, мост проскочили, теперь совсем чуть-чуть осталось. Что за…
Я вздрогнул от накатившей боли и открыл глаза.
– Да твою же мать! – громко вырвалось у меня. Передо мной, как неотвратимое возмездие за чужие грехи, уходил в потолок самый идиотский ковёр из всех виденных на свете. Мучительно застонав, я перевернулся на другой бок и натолкнулся на три пары настороженных женских глаз.
– Вам плохо? – это кажется старшая, Корнелия. Только у неё волосы с этаким вызывающим розоватым отливом. Смотрится немного странно, но ей, как не удивительно, вполне идёт. Что-то такое сказочное навевает. Ещё бы остренькие ушки – вылитая лесная фея. Две остальные до сих пор естественные, светло-светло-русые. Но вроде не блондинки.
– Голова раскалывается. И вообще всё тело болит. Мы что, подрались?
– Нет, – это одна мелких, более бойкая, – В вас вчера, прямо на повороте к дому, одна наша местная оторва въехала. Точно в переднюю дверь, где вы сидели. Володя злой был, он ругался, что «жучка» рамсы попутала и из газа двумя копытами до упора кишки выпускала. Не очень внятно, но, похоже, она перепутала педали со страху. У неё есть очень крутой поклонник. Это он ей джип и права в подарок два месяца назад преподнёс. Володя уже час как уехал разбираться.
– А можно аспирин попросить? – я провёл рукой по лицу и обнаружил парочку лейкопластырей. – А это что?
– Лицом стекло немного разбили. Порезы мы заклеили. Крови почти не было. А вы до сих пор без сознания были. Володя сказал, что отлежитесь и будете как новенький. И вообще, нам совсем не стоит беспокоиться, у вас там кость сплошная… – она растерянно зажала рот ладошкой. Заметив, что я не отреагировал, хихикнула и заспешила из комнаты, протараторив на напоследок, – Сейчас аспирин принесу.
Буквально через пару секунд раздался пронзительный визг, сопровождаемый диким грохотом. Все замерли, а потом оставшаяся парочка синхронно унеслась к месту происшествия.
– Лёнчик… – раздался оттуда возмущённый разноголосый хор, – Гад какой! – завершил дрожащий от злости голосок.
Движимый естественным любопытством, я доковылял до «гаванны», аккуратно отодвинул остолбеневшую парочку, создавшую в дверях пробку, и заглянул внутрь. Корина или Королина, поди тут разбери, босиком балансировала на краю ванной, держась за штангу для занавески, и с ужасом смотрела на разбитый унитаз и фаянсовые обломки. Увидев меня, она сбивчиво зачастила:
– Я вхожу, а он с полки как полетел… я подпрыгнула, боялась прибьёт… как теперь слезать?
– Успокойся, – я протянул ей руки, – Прыгай, я подхвачу, – она неловко соскочила, что еле успел оттянуть её от острых осколков, машинально дёрнув на себя, а потом, крепко прижав, отступил в коридор.
«Свезло Моне». – стрельнула шалая мысль в голове. Под просторной майкой уж очень волнительно колыхнулись упругие девичьи прелести аж под третий размер. Убийственное сочетание пышности при такой хрупкой фигурке и невинной мордашке. Чистый хентай. Но тут – кто не успел, тот опоздал. Теперь наш девиз: «Непокобелимо проходим мимо». Горько вздохнув, я разжал объятия и опять заглянул на место катастрофы.
– Изабелла15! – правильно «понял» я унитаз, разглядывая его разбитые стенки и устрашающий железный ящик, углом торчащий из середины. Закончились мучения фекального очистителя. Хорошо, что до основания не развалился. Только потопа здесь не хватало.
– Меня Кориной зовут, – несколько обиженно донеслось из-за спины. – И это не я.
Я неопределённо дёрнул плечом и стал прикидывать размер разрушений. Причина очевидна. Этот железный ящик с инструментами заботливый Лёнчик, явно перестраховавшись, убрал повыше, чтобы девичьи ноги об углы не поранили. Но, очевидно, не учёл центра тяжести. Или спешил куда, не до самой стенки задвинув, видно надеясь быстро вернуться и закончить начатое. Ага, точно со смесителем работал. Вот и последствия. Тут кафель на полу хорошо побит – гаечный ключ отметился. Отвёртки всего несколько царапин на ванне оставили. Повезло Корине, что подпрыгнуть успела. Иначе был бы здесь сейчас полный дурдом и лужа молодой крови. После такой-то шрапнели. Я поднял её пушистые тапочки, стряхнул мелкие осколки, и выставил в коридор.
– Так, прямо сейчас иду за Лёнчиком, – сообщил я собравшимся. Твёрдости в моём голосе добавляла срочная необходимость использовать по прямому назначению ближайшего действующего собрата пострадавшего.
– Так, вот и интурист пожаловал. Значит и тебя Зайка-батончик вчера своим «крузаком» зацепила? – барменша с интересом осмотрела моё лицо, – Ты же от Стрекоз топаешь? Моня на тёрках?
– Точно не знаю. Можно мне грамм сто водки и что-нибудь запить и закусить? Я пока в туалет наведаюсь.
– Опять там проблемы с унитазом?
– Кончились проблемы. Вдрызг разнеслись. Добили страдальца. Я сейчас немного отойду и буду Лёнчика травмировать. Нечего ему тут без дела рассиживать.
– А ещё какие новости?
– Европа ввела в моду живые фотообои. Эти давно пора заменить. Представляете, сейчас бы они грустно желтели и опадали. Под слёзы дождя. А то ваши летние берёзки не в тему.
– Что-то жидковато для такого залётного фраера, – она картинно надула губки, – Нехорошо женщине намекать на беспорядок. Тем более, что некоторые, как дозу примут, на них без слёз смотреть не могут. Иди уж, регулируй гидробаланс.
– А это что? – подозрительно спросил я по возвращению, вглядываясь в выставленное мне рыбное заливное, – Только не говорите мне, что из осетра с камчатским крабом. Я такого даже пробовать не буду!
– Из стерляди, судака и креветок. Твоего осетра мы ещё летом оприходовали. А краба Лёнчик с концами в свою норку утащил. Но вроде до сих пор жив. Так что вперёд – поднимай мужскую силу – разгоняй сентябрьскую тоску.
– Зачем? Сезон охоты уже завершён. Все важные рабочие органы потенциальной дичи надёжно замаскированы косметикой и плащами. А в слепую – только бесцельный перевод патронов при недостатке времени. Больше проблем, чем удовольствий. Только и остаётся дождливой порой – пить келейно… совсем одиноко.
– Да той осени осталось всего ничего. Будет одиноко и потом, раз зимовать не с кем…
– Да есть с кем, но иногда хочется такого… курортных безумств вместо будничного супружеского долга. Чтобы воспоминаниями вспыхивать, – перед глазами предательски замельтешили откровенные сценки японских мультфильмов, – Или это я так сильно головой вчера саданулся?
– Да нет, хмарь унылая давит. После лета всегда остаётся привкус несбывшихся мечтаний. Вроде кто-то умный сказал. У нас также. Вы же, мужики, как насекомые какие. Комары-трутни сезонные. Весной и летом от вас проходу нет, а осенью ну хоть бы один нормально дёрнулся. Снулые и скучные. Ладно, иди, а то Лёнчик в азарт входит – гаси его, или я вмешаюсь.
Расплатившись, я подхватил поднос с тарелками, графинчиком и одинокой стопкой-лафитничком. Отнёс за пустующий средний стол. Соседи, увлечённые своим спором, мне покивали, но не прервались.
– А это видел? – я как раз застал момент, когда Лёньчик сунул Лаврентию под нос свою грязную руку с кольцом, отсвечивающим стальным блеском, – Зацени. Побогаче иного золотого будет!
