Джером Джером - Веселые картинки
— Ничего не поможет! — закричал он, — кончится тем, что мне придется жениться на ней!
— Кто она? — спросила Мэри, несколько слишком быстро.
Лорд объяснил свое положение.
Имения его семьи были заложены и перезаложены. Считали нужным, чтобы знатный лорд женился на деньгах, и деньги в лице единственной дочери богатых и честолюбивых парвеню, предлагали себя или, выражаясь более корректно, были предложены.
— Какова она из себя? — спросила Мэри.
— Она недурна лицом, — был ответ, — но я ее не люблю, и она меня не любит. Такой брак не будет весел ни для кого из нас.
При этом лорд печально рассмеялся.
— Откуда вы знаете, что она вас не любит? — спросила Мэри.
Женщина может очень критически относиться к недостаткам своего возлюбленного, но, во всяком случае, он слишком хорош для всякой другой женщины.
— Ну, она как раз любит кое-кого другого, ответил лорд, — так она мне сама сказала.
Это объясняло многое.
— Хочет она выйти замуж за вас? — спросила Мэри.
Лорд пожал плечами.
— Да, вы знаете, ее родители хотят этого, — ответил он.
Несмотря на все это огорчение, девушка не могла не засмеяться.
— Эти молодые лорды, — как видно, — имеют слишком мало своей воли, — подумала она.
Графиня, стоявшая с другой стороны двери, начала уже сильно волноваться. Это было первым звуком, который она могла расслышать.
— Это в высшей степени неудобно, — ответил лорд; когда вы составляете персону, знаете ли, ничего нельзя сделать. Как хотите, а вас ожидает много вещей и приходится сражаться с целой массой разных разностей.
Мэри поднялась и сжала свои красивые полные руки, с которых она сняла перчатки.
— Любите вы меня, Джек? — сказала она, смотря ему в лицо.
Вместо ответа молодой человек крепко прижал ее к себе, и на его глазах показались слезы.
— Смотрите, Мэри, — закричал он, — если бы я только мог отделаться от моего положения и поселиться с вами, как деревенский помещик, то сделал бы это завтра же. Черт побери, этот титул испортит мне всю мою жизнь.
Может быть в этот момент и Мэри хотела, чтобы все титулы очутились на дне морском, и ее возлюбленный был бы только обыкновенным господином Джоном Робертсоном.
Эти громадноголовые люди все-таки вызывают любовь, несмотря на всю свою слабость. Они действуют на материнскую сторону женского сердца, а это, может быть, и есть самая важная сторона для всех хороших женщин.
Вдруг дверь раскрылась, появилась графиня, и чувство исчезло.
Лорд К. отпустил Мэри и отпрыгнул назад с видом провинившегося школьника.
— Я думала, что Мэри Сюелль вышла, — сказала графиня ледяным голосом, всегда обладавшим способностью замораживать сердце ее сына. — Мне нужно повидать вас, когда вы освободитесь.
— Это будет недолго, — пробормотал лорд, — Мэри, т. е. мисс Сюелль как раз уходит.
Мэри неподвижно ждала, пока графиня ушла и заперла за собою дверь; затем она повернулась к своему возлюбленному быстро и сказала резким голосом:
— Дайте мне ее адрес, этой девушки, на которой вы хотите жениться.
— Что вы хотите сделать? — спросил лорд.
— Не знаю, — ответила девушка, — но я хочу с ней повидаться.
Она записала имя девушки, а потом сказала, смотря молодому человеку прямо в глаза:
— Скажите мне откровенно, Джек, хотите ли вы на мне жениться или нет?
— Вы знаете, что хочу, Мэри, — ответил он, а глаза его говорили это еще тверже, чем слова.
— Если б я не был графом и таким ослом, у нас бы не было таких затруднений. Я не знаю, как все это случается, но только, когда я решаюсь что-нибудь сделать, мать начинает говорить, говорить и…
— И… — с улыбкой прервала его Мэри, — не спорьте с ней и соглашайтесь во всех отношениях.
— Если бы вы только придумали какой-нибудь план, — сказал лорд, хватаясь за надежду, которую она поселила в нем своими последними словами, — вы такая ловкая.
— Я попробую, — ответила Мэри, — и если мне не удастся, вы должны будете убежать со мною, даже если вам придется сделать это из-под самых глаз вашей матери.
Она хотела сказать — мне придется убежать с вами, но сочла лучшим выразить это другими словами.
Мэри нашла, что ее невольный враг — смирная, нежная девушка, находящаяся столько же под влиянием своего отца, сколько был лорд К. под влиянием своей матери.
Что произошло во время разговора между этими девушками можно только предполагать. Но очевидно, что каждая из девушек, ради своих собственных целей, решились помогать друг другу.
К крайнему удивлению и радости их родителей, в отношениях мисс Клементины Готекис и лорда К. про изошла неожиданная перемена. Девушка более не противилась ухаживаниям молодого лорда, даже (вот как быстро меняется настроение женщины) его ухаживанию она была рада, в особенности, когда они встречались в отсутствие господина и госпожи Готекис. Также замечательна была новорожденная склонность лорда К. к мисс Клементине. Имя Мэри более и не упоминалось, а разговоры о немедленном браке выслушивались без возражений. Более умные люди подумали бы об этом, но и графиня, и бывший подрядчик Готекис привыкли видеть, что все уступают их желаниям.
Графиня наяву и во сне видела свои имения вновь свободными от долгов, а отец Клементины мечтал о титуле, который он мог добыть, благодаря влиянию своих аристократических родственников.
Молодые люди просили и настаивали с необычайною силою, чтобы их брак был в высшей степени тихим, почти тайным.
— Не нужно мне этого глупого шума, — требовал лорд, — пусть это будет где-нибудь в деревне и никакой толпы, — говорил он.
А его мать, думая, что она понимает основание его просьбы, нежно похлопывала его по щеке.
— Мне хотелось бы отправиться к тете Иоанне и спокойно выйти замуж там, — объяснила мисс Готекис своему отцу.
Тетя Иоанна жила на краю небольшой деревушки в Гампшире и находилась в доме священника, известного во всей местности тем, что он потерял небо своего рта.
— Не можешь же ты быть выданной замуж этим старым дурнем, — гремел ее отец.
— Он меня крестил, — настаивала мисс Клементина.
— И черт его знает, как он вас назвал! Никто не может понять ни слова из того, что он говорит!
— Мне хотелось бы, однако, чтобы он выдал меня замуж, — повторила мисс Клементина.
Ни графиня, ни подрядчик не могли одобрить этой идеи; в особенности последний ожидал большой церемонии с самым подробным описанием ее в газетах. Но ведь, в конце концов, брак был самым важным делом, и, может быть, ввиду несколько глупых любовных сцен, происшедших между Клементиной и известным морским лейтенантом без гроша за душой, тишина была наименьшим злом.
Таким образом, в свое время Клементина отправилась к тете Иоанне в сопровождении только своей девушки.
Новая девушка мисс Готекис была совершенным сокровищем. «Чистая, здоровая девушка», — говорил о ней подрядчик Готекис, который хорошо относился к низшим классам, — «знает свое место и умна. Дорожи этой девушкой, Клементина».
— Заметили ли вы, что она достаточно умна? — задала вопрос мать Готекис. — Совершенно достаточно для порядочной женщины.
— Я сама очень люблю эту девушку, — заметила мать Клементины, — ей можно довериться, и она ведет себя вполне хорошо.
Эти похвалы достигли даже слуха графини, которая в это время жестоко терпела от тирании пожилой фрейлины.
— Я должна сама повидать это «сокровище», — подумала графиня про себя, — надоели уж мне эти иностранные крысы.
Но в какое бы время, однако, графиня не являлась, «сокровище» это по той или другой причине, исчезало из дома.
— Вашей девушки никогда нет в то время, когда я прихожу, — смеялась графиня, — можно подумать, что она меня боится.
— Действительно, странно, — согласилась Клементина, слегка покраснев.
Мисс Готекис скорее обнаруживала, чем выражала свое одобрение девушке. Казалось, что она не может ни пойти, ни подумать без нее. Девушка иногда присутствовала даже при разговорах с лордом К.
Как и условились, брак должен был быть на основании разрешения мэра. Мистрисс Готекис решилась серьезно заняться всеми приготовлениями, но когда время пришло, оказалось, что совсем и не нужно брать на себя столько труда. Вся история была очень проста, и «сокровище» так хорошо понимало дело и так готово было взять на себя все, что нужно, что только в самый вечер перед венчанием семейство Готекис явилось на место, наполнив небольшое жилище тети Иоанны до краев.
Графиня и лорд поселились вместе у сестры графини, в одном имении на расстоянии около девяти миль и должны были утром, в день венчания, приехать в карете.
Тогдашний граф Б. был на рыбной ловле в Норвегии и домашние происшествия не интересовали его.