Анита Лус - В джазе только девушки
Официант искренне удивился, подняв брови.
— А что может случиться на похоронах?
— Могут раньше времени начаться поминки, — пробурчал инспектор, вновь поднося к носу чашку с адским напитком. Потом еще раз взглянул на Коломбо и перевел взгляд на часы.
— Четыре… Три… Два… Один…
Затрещали двери, и в часовню ворвались полицейские. После минутного затишья, когда изумленная публика во все глаза смотрела на непрошенных гостей — нелюбимых внуков усопшей бабушки — в заведении синьора Модзарелло началась паника.
Инспектор Мэрфи в распахнутом пальто выскочил на сцену, где минуту назад отбивали такт стройные женские ножки, и попытался было успокоить публику.
— Прошу без паники! Именем закона, все арестованы! я — инспектор Мэрфи из федеральной полиции.
Речь его прозвучала на редкость успокаивающе.
— Какой ужас! — закричал кто-то, и в зале началось нечто невообразимое. Летели стулья, опрокидывались столики, почтенные леди и джентльмены норовили выбраться в окно или пробиться в дверь сквозь заслон полицейских. Возмущенные крики, женский крик и слезы.
Полицейские сгоняли разбегающихся танцовщиц — в ответ неслось возмущенное:
— Оставьте меня!
— Не прикасайтесь ко мне!
— Отстаньте от меня!
Растрепанный джентльмен, выброшенный людьми Коломбо на улицу, вновь оказался в гуще событий.
— Налейте мне еще чашечку кофэ! я хочу кофэ! — кричал он, когда его опять выпихивали на улицу, на этот раз люди инспектора Мэрфи.
Прошло не более получаса с момента начала операции, а все полицейские машины были набиты арестованными участниками похорон. Всем родственникам усопшей бабушки предстояло провести скорбную ночь в полицейском участке.
Коломбо Полосатые Гетры
Пока ребята из полиции очищали зал, инспектор Мэрфи подошел к столику, за которым неподвижно сидел Коломбо, равнодушно глядя на происходящее вокруг светопреставление. И лишь глаза его говорили о том, как ему все это не нравится. Инспектор же, напротив, и не пытался скрыть свое торжество. На этот раз, кажется, «сыщик поймал бандита».
— Итак, Коломбо, отпевание кончилось. Собирайся!
— Куда? — невозмутимо поинтересовался тот.
— В один небольшой, но уютный особнячок, предназначенный специально для отставных бутлегеров.
Инспектор, похоже, очень хотел выдать желаемое за действительное, ибо отставным в этом сверхприбыльном деле Коломбо если и станет, то лишь покинув сей грешный мир. Увы, оба противника это понимали, и потому Коломбо не мог отказать себе в удовольствии позлить инспектора.
— А зачем? — спросил он.
— Немного отдохнешь. А я велю, чтобы тебе сшили особые гетры — в полоску. — Инспектор, что называется, держал удар.
— Очень остроумно, — скривился Коломбо. — И что же вы мне шьете на этот раз?
— Торговлю кофейными напитками от сорока градусов и выше. — Самообладание, похоже, начинало изменять Мэрфи.
— А я при чем? — «не понимали» Белые Гетры. — Я просто зашел посидеть.
Коломбо знал, что говорил, ибо, согласно сухому закону преследовались изготовление и продажа спиртных напитков, и тут инспектор не выдержал.
— Хватит прикидываться, Коломбо! Все знают, что хозяин — ты, а Модзарелло — подставное лицо!
Знать-то знают, но как это доказать на суде?..
— Модзарелло? — сделал хорошую мину Коломбо. — Впервые о нем слышу.
— У нас с тобой разные источники информации.
— У вас, вероятно, Чарли Зубочистка? — небрежно бросил Коломбо.
Инспектору стоило большого труда удержать свою челюсть на месте и не открыть рот от удивления. Откуда этому гаду все известно? Ведь и в полиции мало кто знал об услугах Чарли…
— Чарли Зубочистка? — на всякий случай переспросил Мэрфи. — Впервые о нем слышу. — Теперь хорошую мину делал инспектор. Мэрфи самому стало противно от фальши, прозвучавшей в его голосе, но не признавать же в открытую, что этот проходимец Коломбо обошел его на вираже!
Инспектор протянул руку, взял стоявший на столике перед Коломбо стакан, наполненный какой-то белой жидкостью, и потянул носом.
— Кипяченое молоко, — насмешливо протянул Коломбо.
Инспектору живо вспомнились те острые ощущения, что он испытал, глотнув принесенного официантом «шотландского кофэ», и он вконец рассвирепел.
— Сами-то свою отраву не пьете, — зло сказал он, — других травите! Ладно, встали и пошли!
— Не по тому следу идете, инспектор, — еще раз попробовал урезонить его Коломбо.
— Пусть это докажет твой адвокат! — рявкнул Мэрфи.
— Вот мои адвокаты. — Коломбо указал на четверых сопровождающих. Те встали. — Все с высшим образованием.
— Ладно! Разговор окончен! Идите! — И вся компания в сопровождении полицейских направилась к выходу под аккомпанемент воплей арестованной публики и возмущенных криков почтенного, но пьяного, джентльмена:
— Налейте мне кофэ! Я хочу чашечку кофэ! Смерть, как люблю кофэ!
Джаз-оркестр похоронного бюро
Вы можете спросить, сэры, а какое отношение ко всему этому имел мой приятель Джерри? И я отвечу: с этого-то визита полиции в заведение синьора Модзарелло все и началось. Потому как в тот злополучный вечер Джерри Дане со своим приятелем Джо играли на этих самых похоронах в джаз-оркестре, который изо всех сил старался развеселить скорбящих родственников покойной. При этом Джерри, как всегда, стоял в обнимку со своим контрабасом, а Джо услаждал слух присутствующих игрой на саксофоне, ни на секунду не отрывая при этом глаз от хорошеньких танцовщиц на сцене и их стройных, голеньких ножек.
Джо был, в общем-то, неплохой парень, приехавший в Чикаго из какого-то маленького городка на юге Иллинойса. Отец его не обременял себя воспитанием сына, а мать была женщина добрая и бесхарактерная — и Джо рос так, как хотел. Он рано начал зарабатывать себе деньги на карманные расходы то разноской газет, то мытьем машин на местной бензоколонке, и еще раньше — влюбляться. Ибо много разных слабостей было у Джо — мог он и приврать, и прихвастнуть, и слова не сдержать, и к азартным играм был неравнодушен, но самым слабым из всех его слабых мест были девушки. И поскольку парень он был чертовски обаятельный и веселый, а когда он смотрел на дам нежным взглядом, тем казалось, что они — единственные в его жизни, то и девушки отвечали ему тем же — толпами бегали за ним и вешались на шею. Собственно, даже игре на саксофоне Джо выучился, чтобы на вечеринках «производить впечатление» на девушек. И теперь эта игрушка бельгийца Сакса, покорившая Америку, давала ему и средства к существованию.
С Джерри они познакомились, когда играли в одном джаз-оркестре на какой-то вечеринке пару лет назад, и с тех пор так и держались вместе, даже на паях снимали квартиру.
У самого Джерри тоже была только мама — богобоязненная дама из Милуоки, не устававшая наставлять сына на путь истинный в те редкие визиты, что наносил маме Джерри. Наставления сынок выслушивал, и с радостью бы им следовал, но, увы, жизнь становилась все суровее и к неукоснительному следованию по пути праведному не располагала…
Поначалу все шло как нельзя лучше, ибо первая мировая война закончилась, а Великая Депрессия еще не началась, и Америка желала развлекаться — то была Эпоха Джаза, контрабандного виски и расцвета Великой Американской Мечты — стать миллионером или выйти за него замуж. Вечеринки следовали одна за другой, рестораны работали едва ли не круглосуточно — и без работы, а соответственно, и без денег, ребята не сидели.
Но вдруг все как-то изменилось — страна на всех парах катилась к «черной пятнице», когда рухнула нью-йоркская биржа. И потому с работой стало туго, а безработных музыкантов на душу населения в Чикаго стало больше, чем в любом другом городе страны. Джо и Джерри кое-как перебивались случайными заработками, а то и вовсе сидели без работы. Вот тут и подвернулось предложение поиграть на похоронах. Какая разница, где играть, лишь бы платили!
Так они оба и оказались в джаз-оркестре похоронного бюро синьора Модзарелло. А в тот злополучный вечер настроение у них было особенно приподнятым. Джерри даже не выдержал и в паузе наклонился к Джо и прошептал:
— Слушай, Джо, а вечерок сегодня неплохой!
Джо, не сводивший глаз с девочек на сцене, рассеянно кивнул, что да, дескать, отличный, явно думая о чем-то о своем. И по хорошо знакомому блеску его глаз Джерри сразу понял, о чем именно он думает, и поспешил уточнить:
— Да нет, Джо, я в том смысле, что сегодня получка!
Господи, Джерри всегда такой практичный и богобоязненный, словно родился в квакерской Пенсильвании, а не в мужественном Иллинойсе! Джо даже поморщился.
— Ну, конечно, — пробормотал он, не отрывая взгляда от ножек.
