Артур Кангин - ОстанкиНО
Утром он объявил жене и детям, что уходит от них. Собрал немудреные манатки и перебрался в новую квартиру на Воробьевых горах. На членские взносы партийцев ему на прошлой неделе купили.
Людочку он сюда вызывал от случая к случаю. Когда в паху припечет. Не к лицу сорокалетнему господину скакать молодым козлом.
А меж тем на горизонте заиграли зарницы президентских выборов. Вся Москва оказалась заклеена плакатами Виталия Чушкова с вытатуированной на лбу буквой «ё». За день он выступал на пяти-семи митингах.
– Ну и кашу мы с тобой заварили, – блаженно улыбался Митрофан Жуков, руководитель и коммерческий директор президентского штаба. – Чуешь?
– Чую! – соколом щурился Чушков.
– За великую Россию?!
– А как же!
Буква «ё» теперь стала сниться. И как! Выкованная из золота, отблескивающая двумя алмазными точками, словно короной. Вокруг литеры райскими розами расцветал фейерверк.
Власти Чушкова заметили.
Правительственные газеты запестрели компроматом, мол, и на флоте Виталик Чушков проворовался, и жену с ребятишками на голодную смерть обрек, и сошелся с рыжей нимфоманкой Людочкой, хотя сам придерживается нетрадиционной сексуальной ориентации вместе с Митрофаном Жуковым.
Поначалу Виталий и Митрофан над этими бреднями искушенно посмеивались, но когда под окнами дома Чушкова был взорван его Мерседес, призадумались.
– Добрую охрану тебе, Виталя, надо нанять, – кусал губы Митрофан Жуков. – Не пожалеть денег. А то ведь, раздавят, как муху.
– Народ меня любит!
– Да причем тут народ? Это же Президентские выборы! Опустись на землю.
5.Да, пришлось опуститься.
Власти вдруг издали Указ об обязательном использовании буквы «ё».
За отсутствие ее в печатных изданиях грозили всевозможными карами.
Опустился на землю, а она-то дрожала. Больше никакого джокера у него в рукаве не осталось. Никакого паршивого козыря.
Партия Чушкова стремительно теряла ряды. Нет врага, нет и единства.
– Что делать будем? – мрачно глядел на Чушкова Митрофан Жуков.
– Ухожу я из большой политики, – чуть не плакал Виталик. – Буду на речке уток кормить, да историю торпедного дела писать.
– Еще не вечер! – рявкнул на него коммерсант.
И точно! Пришло озарение.
– Раз власти узаконили букву, мы будем против нее бороться, – предложил Жуков. – Партию создадим. «Ё – не моё!»
– И кто ее возглавит?
– Ты!
Поначалу сторонники Виталия Чушкова идеологический кульбит приняли настороженно. А потом вдруг осознали его лучезарную мудрость.
После некоторого оттока членов, приток десятикратно покрыл все потери. На выборах Чушков не добрал всего трех процентов, чтобы стать Президентом.
Расстроился страшно.
Инфаркт… Реанимация… Капельница…
6.Положили его в Кремлевскую больницу. В отдельную палату. Все-таки – почти Президент.
Но это не радовало.
Стала досаждать бессонница, а в редкие минуты забвения мучили кошмарные сны.
Проклятая «ё» разматывалась, как змея из клубка, стягивала шею Виталия. А точки над проклятой буквой, словно два раскаленных гвоздя вонзались ему в темечко.
Пришла активистка Людочка. В мини-юбке. Ножки загорелые, в золотистых волосках. Попка в джинсовой юбке круглая.
– Вы главное, Виталий Иванович, не расстраивайтесь, – защебетала сочувственно. – Мы всех сторонников «ё» победим, как одолели противников.
– Уйди, а?! – скривился Чушков.
– Хотите, я вам минет сделаю?
– Уйди!
– Я по-быстрому.
– Давай, что ли…
Губками и языком Людочка работала яростно. Но это не радовало. Все пустое.
Потом лежал всю ночь без сна, таращился в потолок.
Как же он был счастлив, когда еще не задумывался о мерзкой букве!
Все отобрала у него эта сатанинская литера. Детей. Жену. Все!
Утром опять пришла Людочка. Круглые очочки. Похотливые губки. На голове, как у школьницы, два бантика.
– Как сегодня чувствуете, Виталий Иванович?
– Живот пучит. Икры переел.
– Хотите я опять вам по-быстрому? Губками?
– Что же с тобой делать? Давай, Людмила Дмитриевна.
А когда Люда согнулась, зачмокала, Виталий Чумаков внутренне вздрогнул. Как же эта активистка в согнутой позе похожа на «ё»! А два ее бантика на рыжей башке, как две точки!
– Я что-то не понял, это к чему? Зачем нам этот треклятый Чушков?
– Так он же теперь в Государственной Думе комитет радио и телевидение возглавляет.
– Тогда, конечно. Сам-то ты к букве «ё» как?
– Как-то не замечаю.
– Я тоже… Вот что, Петя, вот что, мой дорогой майор Васюков, повернись к простым людям. Приглядись к Останкинским охранникам. Может там, чего накопаешь.
– Так охранники, это вроде как свои?
– А что, среди своих все чин чинарем? Иди, разнюхай все, Петечка. И думай о своих полковничьих погонах. Пусть их грядущие звездочки тебе путь освещают.
Компромат № 27
Золотой унитаз под алыми парусами
Алексей Козьемордов яростно мечтал о богатстве. Особенно о яхте под алыми парусами, с золотым унитазом. У Абрамовича есть же такая, а у него почему?
Алексей работал охранником у входа в Телецентр, улица Королева, 12. Леша видел богатых людей, видел вблизи.
Вечером за свою нищенскую зарплату (несмотря на громкое имя «Останкино», зарплата – тьфу!) он покупал себе на ужин жестянку «Сайры», шесть бутылок самого дешевого «Жигулевского» и начинал грезить.
Когда хмель слегка щелкал по носу, он раскладывал на тахте с драными боками журнальные вырезки о жизни миллионеров. Трепетно перебирал их.
Вот оно счастье!
Тут богачи полощутся в бассейне с «Бургундским» времен Наполеона. Тут вкушают жаркое из пенисов молодых шимпанзе. А тут в полном неглиже стонут от наслаждения сразу с десятком мисс Мира, посрамляя учебное пособие Камасутры.
Вот это жизнь! Только ради этого и стоило появиться на свет!
Ну, не ради же этой сайры и блевотного пива?
А меж тем Алексею должно было стукнуть тридцать пять. И ничего… Гниль… Ничтожество… И черная дыра могилы с пастью гроба в финале.
Нет, не согласен!
2.В ту субботу слегка перебрал. Тринадцать бутылок пива кому угодно свернут башку. Вспомнил о яхте Абрамовича, выскочил из дома и прямиком к Красной площади. А там упал коленями на брусчатку. Возвел очи небу. Зашептал горячо:
– Господи, ну почему одним все, а мне ничего? Почему прозябаю, как шакал, в такие-то годы? Господи, родной, милый! Сделай меня богатым и знаменитым. Дай начать большое дело с большими людьми и большими деньгами.
Проговорил и сразу протрезвел.
Над ним ослепительно сверкала луна.
Застукает его здесь кто-нибудь, так он и пустяшной работы лишится. Кому нужен в Останкино полоумный охранник? Останется он без сайры и дешевого пива.
Сгорбившись, притопал домой. Махнул еще бутылочку «Жигулевского» и завалился спать.
А утром звонок.
– Еще дрыхнешь, старик! – орал в трубку его одноклассник Вадим Жабин. – А у меня к тебе дело на сто миллионов.
– Ты пьян?
– Трезв, как стеклышко.
– А я с похмелья. Трубы горят.
– Сейчас мы твои трубы потушим. Дуй ко мне. Я тебя поправлю перцовкой личного приготовления.
3.Приехал в Перово в заурядную, потрескавшуюся по швам, пятиэтажку.
Вадик не обманул, налил в стакан до мениска янтарной перцовки:
– Пей до дна. Дело серьезное.
Оказывается, этой ночью бандиты грохнули закадычного друга Вадика – Серегу Ангелова. Тот широко торговал замороженными кальмарами.
Так вот, на Рижском вокзале стоял целый рефрижераторный состав с дарами моря. Серегин товар нужно было срочно спасать.
– А я-то зачем? – изумился Леша.
– Подпись твоя нужна и паспорт, – нахмурился Вадик. – Ты – охранник и не какой-нибудь, а Останкино! Законопослушный гражданин… Действует перцовка? То-то, Леха!
– И сколько за подпись?
– Двадцать процентов.
– С какой суммы?
– Со стоимости состава. Товар палёный. Кальмары вот-вот протухнут.
– Да это же огромные деньги!
– Верно. Зелени тебе на новую квартирку точно хватит.
Приятели пожали руки.
Алексей еще дернул перцовки, выпил антипохмелин, а потом прыгнул в радрызганный «Жигуленок» Вадима и прямиком к кальмаровому составу.
4.Операция прошла на редкость удачно.
В итоге Алексей держал продуктовый пакет, доверху набитый радужно зелеными стодолларовыми ассигнациями.
С деньгами маханул в банк. Располагался он рядом с Останкино. Пять минут от работы, очень удобно.
Домой королём вояжировал на такси, с чековой книжкой у сердца, а там такая сумма, коей и глаза верить отказывались.
В ушах гудел звук триумфальных фанфар.
Купил банку «Сайры», три «Жигулевского» и, распевая попсовую песенку, двинул домой.
