Борис Штерн - Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга II
Государственные дела стояли, a Pohouyam думал о каком-то кирпичном заводе…
«Мы согласны, поэзия должна быть глуповатой, но поэт-то, поэт должен быть умницей, — продолжал думать нгусе-негус — Глуповатая поэзия — лишь на первый взгляд что-то не то; но на второй, более внимательный взгляд, Пушкин прав. Умная проза — на первый взгляд, все верно; на второй, внимательный, — нет, все-таки и проза должна быть глуповатой».
— Хоп-стоп, Соя, сачем дафала стоя?[46] — напевал негус.
«Наверно, все искусства должны быть глуповатыми, как глуповата сама жизнь, — делал вывод Фитаурари I. — Жизнь глуповата изначально. В самом деле: сначала появляется какое-то концентрированное протопланетпое облако, потом свет и тьма, вода и твердь, дезоксирибонуклеиновая (названьице-то!) кислота, вирусы и сине-зеленые водоросли, шесть дней творения, и увидел он, что это хорошо — хорошо-то как! Да вот негаразд: человеку без пары скучно, без пары Адам бледен, хмур, неразвит, онанирует в кустах — сделаем ему из его же ребра самочку с дырочкой; плодитесь и размножайтесь; а процесс пложения-размножения умственно глуповат, а зрелищно смешон: при виде прелестей красивой самки мужской половой орган набухает, поднимается, вводится в женский половой орган, ходит туда-сюда, испускает сперму и пр.».
«Глупо, смешно», — думал он.
ГЛАВА 11. Долой Советскую власть!
Пятьдесят восьмую дают статью,
Говорят: «Ничего, вы так молоды!»
Если б знал я, с кем еду, с кем водку пыо,
Он бы хрен доехал до Вологды.
В. ВысоцкийМайор Нуразбеков опять выглянул в окно. Полный город людей… Курортники понаехали.
— Что, вот так прямо и крикнуть: «Долой Советскую власть»? — с сомнением переспросил майор.
— Во все горло! — подзуживал Гайдамака.
— Нет, орать нельзя, — решил майор. — Некрасиво. Неэстетично. Что люди на улице подумают?… Милицию вызовут, милиция прибежит, не хватало нам здесь в КГБ милиции!
— А вы не кричите, а просто громко скажите.
— Что именно сказать? Напомните.
— То, что вы хотели сказать, — увернулся Гайдамака.
— Долой Советскую власть? Сказать, что ли? Думаете — побоюсь? Ну, пожалуйста… Приготовились… Тишина в студии… Записываем…
Майор Нуразбеков глубоко вдохнул и вдруг заорал, аж в ушах заложило:
— ДОЛОЙ СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ!!! Мир вроде бы не перевернулся.
— Ясно? — спросил майор. — Заорал, и ничего не случилось. Может быть, желаете повторить?
— Нет уж, спасибо. Это вам можно, а мне — нельзя.
— Поверьте — вам тоже можно. Но не нужно. Зачем дразнить гусей? Была такая песенка при Хрущеве: «Долой колхозы, совнархозы, власть Советскую, долой правительство, долой КПСС!» — не знаю, кто написал, но с юморком. Ну, пели себе на кухнях, не орали и мир не переворачивали. В общем, благодарю за чистосердечное признание, но вы на себя напраслину возводите. В 37-м году вам бы за этот уран…
— В 37-м за уран еще не сажали. Японо-американские шпионы урановой проблемой еще не интересовались.
— Ошибаетесь! В 37-м сажали за все. Так что не надо шутить с ураном. «У» — это уголь, уголь!
— Тогда «Р» — это реголит, — расшифровал Гайдамака.
— Точно! А что, по-вашему, означает «Т»?
В коридоре раздался топот, и в дверь постучали условным стуком лейтенанта Вовы Родригеса.
— Да, Вова, заходи!
— У вас тут все в порядке? — озабоченно спросил лейтенант, заглядывая в кабинет.
— А что должно быть не в порядке?
— Кричали сильно. Аж на улице слышно.
— Так было надо, Вова. Что, Вовчик, украла масло?…
— Да бросьте шутить, Нураз Нуразбекович, — обиделся Вова и ушел.
— Мы его так называем — Вова Украла Масло, — сказал майор. — Прозвище такое.
— А он что, масло украл? — удивился Гайдамака.
— Нет. По доносу работал. В «Вечерней Одессе» какой-то пенсионер вычитал опечатку — вместо «улица Карла Маркса» напечатали «улица Украла Масло». Вот Вовчик и проверял — кто там масло украл. Работка! Трех человек работы лишил — замредактора, ответственного секретаря и корректора. Страсти!.. Так что, по-вашему, означает буква «Т»?
— Ума не приложу.
— «Т» означает «танки».
— Какие танки?
— Ну, какие танки бывают? С колесами, на гусеницах. Что у вас там с танками произошло?
— Да ну его к черту, шпиона засранского! — обиделся Гайдамака. — За что только хозяева ему деньги платят? Ну, была у меня одна танковая история с «Мосфильмом»…
— Знаю, проверили. Эльдар Рязанов на съемках раздавил ваш велосипед. Мы Эльдара на «Мосфильме» отловили, спросили, он подтвердил. Он о вас хорошего мнения — спокойный, говорит, рассудительный мужик этот Гайдамака. Философ! Это о вас — философ! Стоял, говорит, над своим «Кольнаго», как над убитым конем. Внутренний плач хорошо изображал — артист! Это о вас — артист! Вот только матерился Эльдар чрезмерно: «Допросы тут на работе, хрен вашей маме, бля!» Мне одно непонятно — на съемках всего один танк присутствовал, а хлопцы из Киева почему-то расшифровали: «танки». И настаивают на множественном числе. Или у них от усердия глаза повылазили?
— Нет, все правильно, во множественном. Могу объяснить, вспомнил. Пили мы водку в компании под День Победы у Скворца… у Шкфорцопфа этого, на селекционной станции, я все про наши дороги трепался — как у нас да как на Западе; а Скворцов… Шкфорцоиф то есть, под руку сказал, что, мол, весной на моем бездорожье даже танки утонут, а я ему ответил, что, мол, ни в коем разе, что однажды в марте по одной из моих дорог шла целая танковая колонна и не утонула, прошла без потерь, вот только в темноте моего «запорожца» раздавили, а саму дорогу стерли с лица Земли. Шкфорцопф спрашивает: шутки шутите? А ребята меня поддержали — тот же Трясогуз спрашивает: какие шутки, Шкфорцопф?
— Так и спросил?
— Нет. Спросил: «Какие шутки, Скворцов?» И все стали Скворца доставать: ты где воевал, Скворец? Ты вообще танки видел, Скворец? Такой себе трактор, а наверху дуля с маком!
Майор слушал с неподдельным интересом. Гайдамака продолжал:
— Вот он и записал: «Т». Тапки!.. А «Б» у него там нигде не записано?… Если хотите знать, он собирался сплавить мне американский бомбардировщик в обмен за уголь! — Гайдамака вошел в раж и даже не заметил, что начал с головой выдавать Скворцова контрразведке. — Настоящий «Б-29»! На металлолом!
— Знаю. Что же вы ушами хлопали? Надо было брать — «летающей крепости» цены нет!
— Танки, понимаешь! Бомбардировщики! — кипятился Гайдамака. — Дурак! Получил, значит, от меня сведения о передвижении боевой техники в районе румынской границы и в записную книжку зашифровал. Стоп! Может быть, он — румынский шпион?!. С Румынией у нас тоже не слава Богу!
— Опять вы про шпиёнов! Ну, нету, нету в вашем Гуляй-граде никаких американских шпионов и никогда не было. Они его в упор на карте не видят. Нечего им там делать, у вас и без шпионов своего говна хватает. А что у нас с Румынией — не наше дело! Давайте пока не лезть в политику, туда сегодня еще с головой нырять. Все, вопрос о «танках» снимается. Но существует еще одна версия — моя собственная — насчет этих «Т» и «Р». Хлопцы-дешифровщики о ней не знают. «Т» и «Р» — это не «танки» и не «реголит». «Т» и «Р» означают всего лишь: «ТРИСТА РУБЛЕЙ». А полностью эта финансовая запись расходов расшифровывается так: «Сковорода Александр Александрович — ТРИСТА РУБЛЕЙ за УГОЛЬ. ПЕРСПЕКТИВНЫЙ». Запомнили?… Вы подумайте над этой расшифровкой, а я пойду Люську потороплю.
Вот и приехали.
Все стало ясно Гайдамаке. О чем тут думать? Услыхав о своих кровных расшифрованных трехстах рублях, Гайдамака окончательно успокоился, испекся, покрылся румяной корочкой и был готов к употреблению в собственном соку — оставалось лишь проткнуть его вилкой, всунуть в рот букетик петрушки и съесть с хреном или с горчицей.
Майор же Нуразбеков открыл дверь, выглянул в коридор и заорал на весь КГБ:
— Лю-ся!!!
— Иду, иду, Нураз Нуразбекович! — звонко отвечал женский голос в конце коридора под сводами чердака.
— Чего так долго, Люсь?
— Да лифт, его мать, опять не работает! Ребята эту телегу на горбу таскают!
— А я тебя зову-зову, кричу-кричу!..
— Что-то не слышала…
— В душе зову, Люся. Душа кричит: «Хочу кушать! Долой Советскую власть!»
— Скажете такое…
— Водку не забыла? Шкфорцопф водки хочет!
— Везу, везу водочки Николаю Степанычу!
ГЛАВА 12. Чемоданчик
А это был не мой чемода-анчик!
Песня про чемоданчикНгусе— негус циклевал свои щеки опасной бритвой и продолжал прислушиваться к пенью внизу. Он боялся засмеяться, чтобы не порезаться. Фитаурари I обладал сильно развитым чувством юмора и потому не любил смеяться по любому поводу. Сашко тихонько завел песенку про чемоданчик:
