Лев Гурский - Пробуждение Дениса Анатольевича
— Понял! Бу сделано! — Вова-интеллигент щелкнул каблуками и ускакал куда-то вбок по переходу, не доходя до лифта…
Тем временем наверху переминался с ноги на ногу встречающий меня Вова-референт. Подмышкой у него была объемистая папка, в глазах — озабоченность, а на устах — все те же надоевшие причитания на тему регламента, из которого мы опять выбиваемся.
Как я понял, по графику у меня еще десять минут назад должна была начаться встреча с неким Хансом Зильверсом, специальным корреспондентом гамбургского журнала Der Spigel. Немцы просили об интервью еще в марте, встреча переносилась трижды, поэтому откладывать ее в четвертый раз не совсем прилично.
— И какие были заявлены вопросы? — осведомился я.
В смущении Вова забормотал, что действительно по протоколу вопросы должны визироваться загодя, но я этот ритуал сам же для «Шпигеля» и отменил — вроде как в виде извинения за задержку. Поэтому тематика вопросов неизвестна. На всякий случай (Вова положил мне на стол папку) протокольным отделом подготовлены все возможные цифры по разным направлениями экономики, если гость будет спрашивать об экспорте-импорте или объеме нашего ВВП. Здесь же есть необходимые статистические данные по безработице, экологии, правам человека и территориальным спорам с Монголией.
— А сведения об урожае бобовых на Кубани тут имеются? — сурово сдвинув брови, спросил я, и когда референт в испуге замотал головой, милостиво улыбнулся: — Да ладно тебе, шучу… Кстати, с паркетом, я смотрю, вы хорошо справились, молодцы. Ценные подарки выберите себе сами из президентского наградного фонда. Только, чур, подстаканники Фаберже и яйца Никаса Сафронова не трогать — это для нефтяных шейхов, они любят экзотику.
Вид моего кабинета, избавленного от грузинского пятна, внушал оптимизм. Я подумал, что, пожалуй, с заезжим тевтоном из «Шпигеля» справлюсь без подготовки. Придавлю национальной самобытностью и расплющу властной харизмой. Мало ли в истории русские бивали прусских? Поднявший меч от самовара и погибнет.
Я устроился за столом поудобнее, пододвинул поближе папку с цифрами, державно прищурился и приказал Вове-референту:
— Иди зови своего немца…
Мысленно я уже нарисовал себе образ кряжистого бундесбюргера и раскрасил его физиономию в апоплексический красный цвет. Однако в реальности этот Ханс оказался щуплым, бледным, редковолосым, и к тому же по-русски он шпарил, зараза, без малейшего акцента.
Пока оператор из кремлевской пресс-службы привычно настраивал свою камеру и налаживал софиты, мы с немцем мило улыбались друг другу и дипломатично обсуждали всякие пустяки, вроде цвета обивки у моих кресел и полезных гаджетов у его японского мини-диктофона. Затем телекамера заработала, гость сунул нос в свой блокнот и вынырнул оттуда с первым вопросом.
— Уважаемый господин президент, — начал он. — После вашей инаугурации прошло чуть менее полугода, а за это время вы успели десятки раз побывать ньюсмейкером. У вас в России действительно происходит так много нового, по сравнению с остальной Европой, или вы просто стремитесь быть первым на рынке новостей?
Ах ты гнида фашистская, подумал я о немце, продолжая нежно улыбаться. Тебе трудно было хоть намекнуть, про какие сенсации и про какие новости ты толкуешь? Сиди тут и гадай, чего и когда я успел еще сморозить. Хотя ладно, выкручусь. Алгоритм известен.
— Уважаемый Ханс, — задушевно произнес я. — Повседневная жизнь в старой Европе довольно скучна и уныла. И если не случится урагана с наводнением или падения вашего Доу-Джонса, или если очередной психопат не перестреляет дюжину покупателей в супермаркете, вам будет не о чем писать и нечего показывать. А в России жизнь непростая, зато интересная, бурлящая. Каждый день у нас что-то происходит, и я как президент откликаюсь на это. Вообще русские — прирожденные ньюсмейкеры, чему Запад завидует, я уверен. Вы вот пришли ко мне, а не к вашему федеральному канцлеру и не к премьеру, допустим, Норвегии. Верно?
— Но если… — начал было немец.
— Спасибо, снято! — бодро перебил его наш оператор.
Софиты погасли. Кремлевская пресс-службы принялась торопливо сворачивать провода, зачехлять объективы и упаковывать аппаратуру в кофры, чтобы успеть к вечернему эфиру. Герр Зильверс с несколько разочарованным видом вновь уткнулся в блокнот, а я перевел дыхание. Теперь можно не дергаться. Информационный продукт для внутреннего рынка мы худо-бедно произвели, рынок же внешний — не наша забота. На чужие эксклюзивы мы не посягаем. В российских теленовостях дадут единственный синхрон — то есть картинку со звуком: первый вопрос, первый ответ, и хватит. Кому интересно остальное, может читать Der Spiegel в оригинале, пожалуйста. Мы не Китай, у нас нет ограничений на Интернет.
Через пару минут мы остались с немцем вдвоем. Гость из Гамбурга только этого ждал — и сразу же выкатил свой второй вопрос.
— Уважаемый господин президент, — сказал герр Зильверс. — Не так давно на встрече в Российской Академии наук вы упрекнули иерархов РПЦ в непрофильных тратах, несовместимых с финансовым кризисом. Означают ли ваши слова, что некогда идиллические отношения между Кремлем и Московской Патриархией завершились?
Ой-ей-ей, про себя посетовал я, неужто я такого наговорил? Боже, как неудобно. Докатился до ручки со своим популизмом без берегов. Захотел, наверное, сделать приятное академикам — вот и наехал на конкурирующую фирму. Теперь понятно, отчего патриарх просил о встрече со мной: хочет, наверное, узнать из первых уст, не пора ли пастырям переписывать «мерседесы» на родственников и потихоньку сушить сухари. Ну со Святейшеством я разберусь, это легко, а вот дотошному немцу чего прикажешь впаривать? Не могу же я сказать правду: «Ничего не помню, минхерц, упился вдрызг»?
— У меня прекрасные отношения с Московской Патриархией, — кротко ответил я. — Пре-крас-ны-е, так и запишите. Как глава государства я не вмешиваюсь в экономическую жизнь клира, а как человек крещеный, отношусь к институту православной церкви с безграничным уважением. И я, между прочим, убежден, что возникновение жизни на Земле — не вселенская случайность и не эксперимент каких-то там инопланетян, но акт Божественного Творения… Улавливаете?
— Да, безусловно, господин президент. — Герр Зильверс торопливо зашелестел своим блокнотом. — Раз уж зашла речь об инопланетянах… Извините за бестактность, но в прессу попала запись вашего выступления перед космонавтами в Звездном городке. Вы ссылались на результаты неких исследований по НЛО. В частности, вы говорили, что Гагарин в 1968 году мог не погибнуть в катастрофе, а его могли похитить космические пришельцы…
Ч-черт, пришельцы! Мысленно я содрогнулся. Это уж, братцы, ни в какие ворота. Ну ладно академики — народ пьющий по определению, и мне наверняка наливали чего позабористей. Но чтобы в Звездном городке! Там-то я как ухитрился надраться и нести такую ахинею? Космонавтам же ничего, кроме кагора от радиации, не положено употреблять вовсе. Даже на банкете в честь президента. Может, я сколько-то привез с собой и принял без закуски, среди центрифуг?
— Фальшивка! — рубанул я. — В Звездном городке я, возможно, и выступал, но про пришельцев не говорил. Юрий Гагарин как государственный символ России не мог оказаться в чужих руках.
— То есть вы не верите в инопланетян? — уточнил немец.
— Я верю в Юрия Алексеевича Гагарина, — строго сказал я. — Знаете, каким он парнем был? Настоящим патриотом. Никаким пришельцам он бы живым не сдался. Так что вопрос закрыт.
— Хорошо, оставим тему разумных существ, — согласился герр Зильверс. — Перейдем, если позволите, к неразумным. В Европе с большим интересом восприняли вашу речь в Государственной Думе, по поводу новой системы патронажа вымирающих животных. Идея, чтобы каждый член парламента оплачивал содержание и питание редких особей, многим наблюдателям пришлась по душе…
Ну это еще ничего, с облегчением подумал я, этот глюк хотя бы не опасный, сойдет за эксцентрику. Да и мысль, по большому счету, не такая дурная, даже прикольная. Пусть лучше господа депутаты ценных зверушек берут на содержание, чем своих дорогостоящих шалав. От тех уж точно нет никакой пользы для экологии.
— …Однако многих наблюдателей, — тем временем продолжал немец, — несколько удивила предложенная вами методика: выбирать опекаемых животных по принципу внешнего сходства с опекуном. Не секрет, что из-за этого руководители фракций до сих пор не могут представить окончательные списки, наблюдается перекос в сторону хищников. Как пишет ваша «Парламентская газета», на львов и уссурийских тигров подано в общей сложности триста заявок, на синих китов — две, на утконосов и лемуров — ни одной…
Да ведь это же бунт, разозлился я на депутатов. Кем они себя возомнили — царями природы? Кто им дал право самим решать, на кого они похожи? Ну я им устрою свободное волеизъявление!
