Андрей Кивинов - Три дня без любви
— Ой, а у меня брат тоже, когда напьется, сразу с балкона прыгнуть хочет. И тоже на войне был.
— Синдром называется. Война — это ж вам не дискотека.
— Он, кажется, глаза открыл.
— Я ж говорю, сейчас оклемается. Просыпайся, братишка!
За рулем сидел Никита. В камуфляже. Рядом, закинув ноги на торпеду, курила беленькая. Сам же Вадик полулежал на заднем сиденье «опеля», прислонившись к чьему-то теплому плечу. По реплике о глазах он понял, что плечо женское. Но ему было все равно.
Он потерял ее… По собственной дурости. Словно сам посадил ее в тачку к частнику и захлопнул дверь… Не сев следом.
— Девчонки, а вот еще анекдот! Ничего, если с матом?
— Конечно ничего!
— Долгими зимними вечерами в Шушенском Ленин и Крупская любили музицировать. Владимир Ильич садился к роялю, а Надежда Константиновна пела…
Вадик не стал дослушивать. Он знал этот бородатый анекдот. Поэтому снова вырубился.
* * *На фотографию падал луч света от уличного фонаря. На снимке рядом с Леркой стоял какой-то мен. Нагло лыбился и обнимал ее за талию. И она не возражала. За их спинами синело море, а у ног прилегла собака. Очень знакомый пейзаж. Блин, это же Сан-Бенедетто! Италия! Конечно! И собака знакомая. Один раз угостили ресторанной колбасой, так она до самого отъезда за ними таскалась.
Стоп, так это же он сам! Только с длинными волосами! Он и Лерка. Точно такая же фотка хранилась в их семейном альбоме. И еще одну они подарили теще с тестем. А те поставили ее на подоконник в комнату, где до ипотеки жили супруги.
Третьей фотографии не было, это точно. Но тогда откуда она здесь?
А где здесь?
Вадик лежал то ли на диване, то ли на тахте. Напротив прямоугольник окна. Повел левой рукой и уткнулся в стену. Почему-то он решил, что сзади, за тахтой, находится торшер, и если дотянуться…
Мышечная память не подвела. Дотянулся, нащупал веревочку-выключатель и дернул.
Это была их с Леркой комната. Где они провели первую брачную ночь и несколько доипотечных лет. Комната в квартире дорогого тестя Ивана Сергеевича. Вадик возлежал на диване, который они вернули ее родителям после того, как купили кровать в новую квартиру. Знакомый неуклюжий шкаф, спроектированный на оборонном заводе, тумбочка с облезлой полировкой, устав внутренней службы на стене… Искусственная новогодняя елка. Тесть сначала купил, а потом узнал, что она неразборная… Фуражка на оленьих рогах… Никаких сомнений!
Как он здесь оказался? Что вообще, черт возьми, происходит? Почему так болят челюсть и бок?
Вадик попытался подняться, но вместо этого свалился на старый добрый палас, кишащий сапрофитами. Дополз до двери и поскребся в нее, словно кот лапой.
Память с боями отвоевывала позиции. Ночной клуб, девчонки, фронтовик Паша, Лерка с культуристом… Пистолет… Кулак с перстнем… Машина… Анекдот про поющего Ленина.
Может, Никита отвез его к тестю и оставил? Но почему не к матери? Да и тесть сейчас в деревне… с тещей и Лешкой…
Вадик поднес часы к глазам. Четверть первого ночи. Не так и поздно.
Голоса… из соседней комнаты.
— Эй… — сумел прошептать Вадик и чуть посильнее постучал в дверь. — Кто там?
На сей раз его услышали. Через секунду он увидел перед носом знакомые кроссовки. Поднял глаза. Пятнистые штаны, обнаженное пузо-грудь с жидким волосяным покровом.
— О! С добрым утром! Ты чего на полу-то?!
Никита нагнулся, подхватил Вадика под руки и вернул на диван. Только в сидячее положение.
— Как самочувствие? Ходить можешь?
— Не пробовал, — прошептал Вадик, заваливаясь набок.
— Старик, ты определенно меня подводишь. — Никита вновь усадил друга. — Ну что девчонки подумают? Не по-товарищески как-то. Давай приходи в себя, наконец.
— Какие девчонки? — превозмогая боль в челюсти, спросил Вадик.
— Ну как какие? Из клуба. Или у тебя действительно контузия? На хрена ты в драку полез? Чего тебе этот мужик сделал?
— Я полез в драку?
— Блин, а кто? Я просто офигел, если честно. Ты хоть помнишь, что было?
— Лерка там… С этим…
— Какая Лерка? Ты чего, обкурился? Тебя там косячком не угостили случайно?
— Водку пили, кажется… Карамельную. Плохо мне…
— О, тогда понятно… Погоди. Сейчас будет хорошо.
Никита покинул комнату, вернулся со стаканом воды.
— На, глотни тошнотворного. Полегчает.
Челюсть функционировала отвратительно. Но сломана все-таки не была. Вадик влил в себя теплую воду. Через пять секунд его вырвало прямо на палас. Карамельно-спиртовой дух растекся по комнате.
— О, порядок. — Никита взял с тумбочки старый журнал «Служу России!» и прикрыл рвотные массы. — Потом девчонки приберут.
Организму действительно сразу полегчало. В отличие от души. Частично вернулась и память.
— Там точно Лерки не было?
— Да откуда, сам посуди?.. Ты пошел в сортир. Я остался с девчонками. Пять минут тебя нету, десять. Потом выползаешь с мужиком каким-то в обнимку.
— С Пашей. Воевали вместе.
— Где ты, на хрен, воевал?.. Короче, за столик сели. Потом ты ни с того ни с сего вскакиваешь, подходишь к какому-то мену в шортах и швыряешь ему мобилу в рожу. Да еще орешь что-то.
— Мобилу?
— Ну да… Мен увернулся и тебе с порога в челюсть. Так бы и похоронил, если б твой этот Паша не вписался. Сцепились они реально, только пиджаки по швам. Ну, девки ихние тоже подключились. Охрана примчалась. Я тебя под шумок под мышку, на выход и в тачку. Даже за воду не заплатил. Девчонок кликнул. Чего тебе этот мен сделал? Обозвал, что ли?
— Не помню я… Вроде…
— Вроде… Пить учись. Тренируйся по вечерам, печень закаляй… А то с одного стакана столько проблем… Спасибо скажи этому Паше… И мне. Что не бросил на произвол.
Никита подошел к окну и положил фотографию изображением вниз. Потом хлопнул друга по плечу.
— Ну что, фронтовик? Готов к атакующим действиям сексуального характера? Девчонки ждут.
— Погоди, а зачем ты меня сюда привез? — Вадик опять вспомнил, что находится в квартире Леркиных родителей.
— А куда, интересно, я должен был тебя везти? В «Асторию» или «Невский палас»? Ко мне нельзя — матушка, к тебе тоже. К девчонкам и подавно, они из Нижневартовска, здесь в общаге студенческой живут… Аккумуляторного техникума. Хорошо, вспомнил, что у тебя ключи от этой хаты есть.
— Ты спятил?! А если тесть узнает?
— Да как он узнает? Мы утром приберемся, все вернем, как было… Я девчонкам сказал, что ты тут квартируешься, пока хозяева в деревне…
Мгновенно протрезвевший Вадик подскочил с тахты и бросился в гостиную.
Увиденная картина возбуждала низменные чувства и могла украсить любой мужской журнал. За любимым югославским столом тестя сидели две особы из ночного клуба. Практически без всего. На беленькой, кроме чисто символических стрингов, не было ни нитки, на черненькой трусикам составил компанию бюстгальтер. Остальная одежда горкой возвышалась на диване. Но вряд ли бы студенток пригласили на фотосессию для рекламы нижнего белья. И даже для рекламы пилюль от диареи. Некачественные формы и ранний целлюлит ставили крест на их модельной карьере. Впрочем, особ это не смущало. Судя по улыбкам, им было хорошо.
В самом центре стола стояли наполовину пустая бутылка водки «Краснознаменная», наполовину съеденная восковая сувенирная груша тещи, три рюмки и хрустальная салатница, приспособленная под пепельницу. Несколько окурков в ней говорило о том, что застолье продолжается не менее часа. Тут же на столе близорукий глаз Вадика заметил колоду карт, которыми теща любила раскладывать «косынку». И гадать на удачу.
«Краснознаменную» тесть привез из Эфиопии. С ней была связана какая-то легенда, поэтому Иван Сергеевич берег ее как зеницу ока. И не распечатывал даже в самую тяжелую годину. Водка пережила карточную систему, дефолт девяносто восьмого года и нынешний финансовый кризис. Но Евпатия Эммануиловича Неприторонного пережить не смогла.
— Мы тут в «дурачка» перекинулись. Точнее, в «дурочку». На раздевание, — за спиной раздался бодрый голосок упомянутого субъекта.
— Вы зачем водку выжрали? — прошептал Вадик тоном царевны-лягушки, у которой злые люди спалили кожу.
— Ну, во-первых, еще не выжрали. Тебе тоже оставили. А во-вторых, завтра новую купим. Какие проблемы?
Никита спокойно подошел к серванту, достал чистую рюмку и плеснул в нее немного «Краснознаменной».
— Держи… Хотя нет… Тебе больше нельзя. Регламент. — Он строго, словно наставник на ученика, посмотрел на Вадика, после чего опрокинул спиртной напиток в свое безразмерное чрево. — Эх, хорошая водочка. Настоящая!
Закусил восковой грушей.
— Ты что наделал? — простонал Вадик. — Где ты купишь такую водку?
— Да вон, магазин внизу.
— Нет там такой водки… Это из Эфиопии… Единственный экземпляр… Тесть нас перестреляет… У него пистолет есть. Наградной.
