Айдар Павлов - Олеся и Арлекин
- И ты знаешь, Олеся, именно тогда в его глазах я все и прочитала!
- Та бох с тофой! - хваталась за щеки Олеся-старшая.
- Да, да, да! Именно тогда, Олеся, именно тогда...
Олеся-младшая вздрагивала, едва упоминалось ее имя. И хотя Фамарь научилась успокаивать ребенка, став настоящей матерью, идиллические диалоги стариков нагнетали ужас.
- Хохта я была ф Пахифе, - рассказывала Олеся-старшая, имея ввиду знаменитый город Париж, столицу Франции, где действительно была Олеся-старшая. - В мя беф умя фьюпифя Хэм! Хэм! Хэм!
- Хэм!!
- Хэм! Похеришь?
- Сам Хэм?! - воскликнула Цаклилия, позабыв, что ей рассказала Олеся-старшая десяток минут назад.
Нет ничего необычного в том, что две бабки, подчистую утратив все координаты и обстоятельства жизни, сохранили в себе единственное имя: Хэм. Было ли оно связано с писателем Хемингуэем или нет, останется загадкой, впрочем, и не такой уж занимательной, чтобы ломать над ней здоровую голову. Хэм - это тот островок, который еще поддерживал обеих на поверхности жизни.
- Хэм! Хэм! - подтверждала Олеся-старшая. - У....yyyyy, хахой это фылюнофа! Хахие фнахи фехманя...
- Эээээ….ээээээээээээ. ......
- Фолюфила фас сексем, но вхетлофения фпинять не соху!
- Ххуууууу…Хээээээээ……Ууууууууууууу! ! ! - чему-то радовалась Цаклилия, размахивая руками словно крыльями.
Компания Арлекина была не менее занимательна. Тут тоже был один буйный в спецодежде, проклявший всех и вся, проповедовавший конец света "через два дня" ежедневно. Два других оказались робкими, не буйными, говорили мало и сдержанно, охотно пускались в философские беседы, едва стихал многоречивый товарищ в рубашке. Не в пример скептически настроенному Арлекину ребята ожидали конца света со дня на день, от этого выглядели бледными и сильно струхнувшими.
Что до персонала больницы, то он, по подобию Блоцкого отличался решительностью и физической подготовкой, что всегда помогало совладать с турками (так называли пациентов клиники). Случалось, убежит турок, и сразу в лесу норовит спрятаться. Ищи его! Охрана больницы велась способом патрулирования и менялась через каждые два часа. В постоянной готовности находился небольшой охотничий вертолет, купленный под тем же предлогом: ловить турок, но частенько использовавшийся Блоцким в охоте на волка или оленя.
Профессор Блоцкий знал толк в охоте! В его кабинете были развешаны ружья, пожалуй, всех эпох. Висела даже одностволка восемнадцатого века тульских мастеров, подаренная самим Охраповым, - бесценное сокровище психиатрической лечебницы № 883. Однако мы ушли в сторону. Хотя факты все, на наш взгляд, любопытные и примечательные.
Однажды дверь палаты, где жила Олеся, распахнулась, вошел Блоцкий и две медсестры.
- Олеся, вы сегодня непередаваемо прекрасны, - польстил Блоцкий Олесе-старшей. - А вы подобны бархатному гладиолусу, Цаклилия. Меня радует ваш стул, девочки: всё у нас стабильно и чисто пятнадцать лет.
Старухи растаяли.
- Хэм, это фы?! - зарделась Олеся.
- Это я, - кивнул Блоцкий, переходя к буйной. - Сколько вы даете ей? - спросил он у медсестры.
- Пять грамм.
- Дать семь - протянет ноги. Давать пять - разорвет рубашку. Оставьте как есть.
- Хорошо.
- Фамарь, как ты себя чувствуешь?
- Намного лучше.
- Намного лучше чего? - удивился профессор.
- Всего.
- Приятно это слышать. Олеся, идем со мной, - обратился он к младшей.
- Куда?
- Куда надо. Вопросы здесь задаю я.
Олеся последовала за Блоцким. Они прошли коридор, спустилась по лестнице на четыре этажа и оказалась в кабинете, стены которого были увешаны прекрасным оружием.
- Я нашел твоих родителей, Олеся, - сообщил Блоцкий. - Даже несмотря на то, что ты таишься, не веришь нам. Нам известно все, девочка. Завтра здесь будут твои мама с папой. Ты что, не рада?
Олеся молча пожала плечами.
- Ляг на кушеточку, Олеся, - попросил Блоцкий.
Олеся легла.
- Всё хорошо, - заверил профессор. - Хочешь яблочко, Олеся?
- Сам ешь свои яблочки. Где Арлекин?
Яблоко в руке профессора медленно закружилось над лицом Олеси.
- Посмотри, какое яблочко! Ай, какое красивое яблочко! Какое вкусное яблочко! Ты хочешь яблочко, ты хочешь спать. Ты уже спишь... Руки тяжелеют, ноги тяжелые... Веки опущены... Тебе хорошо и спокойно... Ты спишь... Крепко-крепко спишь...
Увидев, что гипноз сработал, профессор отложил яблоко в сторону.
- Ты ненормальна, Олеся, - сказал он. - Ты же хочешь стать, как все нормальные дети?
Олеся отрицательно замотала головой.
- Почему? - с любопытством спросил Блоцкий.
Олеся пожала плечами.
- Знаешь, в чем разница между тобой и нормальным ребенком? Нормальный ребенок просто читает сказки, а ненормальный в них верит. Как зовут твоего папу, Олеся?
- Степан Разин.
- А маму?
- Боярыня Морозова.
- Где ты живешь?
- Далеко.
- Точнее?
- Если идти всё прямо да прямо...
- Так...
- Планетка называется астероид Б - шестьсот двенадцать. Астероид был замечен лишь один раз, в 1909 году, одним турецким астрономом. Астроном доложил тогда о своем замечательном открытии на Международном астрономическом конгрессе. Но ему никто не поверил, а все потому, что он был одет по-турецки. Такой уж народ эти взрослые!
- Экзюпери, “Маленький Принц”, - недовольно проворчал профессор. - А где ты встретила Арлекина?
- В поезде. Мы оба ехали на край света.
- Запомни, Олеся: края света не существует, астероида тоже, это фантазии спятивших сказочников. Детям нельзя убегать из обычного города, тем более, на край света. Поезда тоже не было.
- Но я же сама написала на окне...
- Не было никакого поезда. И окна не было. Ты спишь.
- Я сплю. Мне хорошо.
- И вообще, ты никого не лечила, никого не спасала, ты слишком мала, чтобы это делать. Все это тебе сниться. Фантастический, неподтвержденный, асоциальный сон. Вот, подрастешь, обязательно станешь доктором. Получишь диплом, будешь лечить больных, превращать ненормальных людей в нормальных, необычных делать обычными, а пока…
- Я буду спасать людей?
- Да. Но для этого надо много знать, много учиться.
- Арлекин меня многому научил.
- Бред!
- Он не знает, как спасать людей, он их спасал.
- Арлекина не существует. Ты спишь. Это тебе сниться.
- Я люблю Арлекина.
- Не понял?
- Арлекин, я тебя люблю, - повторила Олеся.
Профессор гневно фыркнул.
- ... Ты спишь, тебе хорошо, - гипнотизировал в то же время доктор Коржинский Арлекина. - Твои руки наполнились тяжестью, ноги устали, ты крепко-накрепко заснул... Можешь закрыть глаза… Тяжелые веки опускаются…
Арлекин, на свою голову, не сдержался и захохотал. За что сразу получил по губам. Вот такая наука: не хочешь по-хорошему - жизнь заставит по-плохому.
- ...А этот Арлекин, чем он занимался, пока не стал проповедником Нового Слова? - пытался докопаться Блоцкий.
- Всем и ничем, - сказала Олеся.
- Я так и думал. Мм... А как вам пришла в голову такая идея?
- Какая идея?
- Проповедовать, исцелять... Не знаю, что там еще?
- Ангел нам велел.
- Ах, вот оно что! И как же выглядел этот ангел?
- Он очень красивый.
- И у него, это, крылья есть, да?
- Зачем ему крылья? Он же не курица. Он и так хорошо летает.
- А давно к вам ангелы прилетают?
- Я хочу увидеть Арлекина. Дайте мне увидеть Арлекина! - Глаза Олеси внезапно открылись.
Профессор вновь призвал на помощь яблоко, оно закружилось возле носа пациентки:
- Ты спишь. Твой папа Степан Разин, твоя мама боярыня Морозова...
- Что вы делаете с Арлекином?!
Морду ему набили, вот что. Доктор Коржинский, полагая себя образцовым гипнотизером к досаде своей на Арлекина дал маху. Ну, мы помним: этот идиот нагло ржал, то есть, сам же дал повод Коржинскому разрядиться на себе. Да! Хорошо его уделали! Вы бы видели этого пророка, утешителя и пастыря душ человеческих после сеанса доктора Коржинского! Ха! Ха! Ха! Ха! Ха! Верхняя губа как у зайца, нижняя - вообще не знамо где и незнамо как. Нос уж вовсе обеспредметился (вспомним хлесткий и точный удар профессора Блоцкого при знакомстве). Уши - смешно сказать! - одно больше другого, как спелая сирень; глаза - в кровище, волосы слиплись, шея не поворачивается! Описывать дальше - умрешь со смеху.
- Ты спишь, Олеся, спишь, - продолжал настаивать профессор Блоцкий.
- Если вы что-нибудь сделаете с Арлекином, я…
- Ну, что ты, глупенькая! Что мы с ним сделаем? Ты же крепко-крепко спишь. Что ты против нас сможешь, дурочка? Спи, спи... Твои веки прижимают тебя к подушке... Тебе хорошо, спокойно... Дыхание ровно..., руки замерли..., тебе спокойно... Спишь... Скажи, Олеся, а этот Арлекин, ты его, правда, любишь?
- Конечно.
- А как?
- Сильно.
- Он тебя ничему такому не учил?
- Какому? Я не понимаю, не помню, я же сплю.
