Пэлем Вудхауз - Псмит-журналист
— Что-что?
— Зиц-редактор, товарищ Виндзор, это джентльмен, нанимаемый немецкими газетами, имеющими вкус к lese majeste [Оскорбление величества (фр.).], чтобы отправляться в тюрьму, как только это потребуется, вместо настоящего редактора. В своей блестящей и колкой редакционной статье настоящий редактор, например, укажет, что усы кайзера вызывают у него кошмары. Полицейские силы обрушиваются на редакцию en masse [В полном составе (фр.).], а их встречает зиц-редактор и мирно удаляется с ними, а редактор спокойно продолжает набрасывать план статьи о кронпринце. Нам необходим зиц-редактор для «Уютных минуток» — почти не меньше, чем боевой редактор, а у нас нет ни того, ни другого.
— Значит, Киду пришлось уехать?
— Ему необходимо немедленно приступить к тренировкам. Он очень благородно предложил отменить свой матч, но, разумеется, об этом и речи быть не может. Если вы не считаете, что товарищ Малоней способен взять на себя эти обязанности, мне придется поискать кого-нибудь другого. Я буду слишком занят чисто литературными делами, чтобы тратить время на случайных посетителей. Однако я кое-что наметил.
— А именно?
— Сдается мне, мы оставляем без употребления массу превосходного сырья в лице товарища Джервиса.
— Бэт Джервис!
— Он самый. Знаток кошек, чьей неугасимой благодарностью вы заручились в недавнем прошлом, пригрев его бродячую питомицу. Доброта с любовью в смене малых дел, как вы, несомненно, слышали, превращают землю в рай [Строка из хрестоматийного стихотворения «Мелочи» английской поэтессы Джулии Карни (1823 — 1908).], по мнению создательницы этих стихов. Так не должны ли мы предоставить товарищу Джервису возможность продемонстрировать правильность этих слов? По-моему, должны. Как только вас — простите, что касаюсь больной темы, — повлекут в темницу, я направлю стопы по адресу товарища Джервиса и позондирую его. К несчастью, его нежная привязанность, видимо, ограничивается вами. Согласится ли он утруждать себя ради меня, покажет будущее. Но попытка ничего не испортит. Если из моего визита ничего не выйдет, я, во всяком случае, буду иметь счастье побеседовать с одним из ваших наиболее именитых сограждан.
В дверях возник полицейский.
— Вот что, приятель, — сказал он Псмиту, — пора тебе и удочки сматывать. Даю тебе еще три минуты. Так говори побыстрее, что у тебя есть сказать.
Он удалился. Билли наклонился к Псмиту.
— Думаю, шансы невелики, — зашептал он, — но, если вы меня снова увидите через день-другой, не удивляйтесь.
— Я не улавливаю хода вашей мысли, товарищ Виндзор.
— Из Блэкуэллской тюрьмы уже бывали побеги и раньше. Не очень часто, правда, но бывали.
Псмит отрицательно покачал головой.
— Не надо, — сказал он. — Вас обязательно изловят, и уж тогда вам не выкарабкаться. Вполне возможно, что вас упрячут в уютную камеру на год, если не больше.
— Мне все равно, — мужественно ответил Билли. — 11усть год потом, лишь бы сейчас быть на месте.
— Не надо, — убедительно повторил Псмит. — С газетой псе будет хорошо. Вы оставили штурвал на надежного человека.
— Шансы, конечно, невелики, но, если представится случай, я попытаюсь.
Дверь отворилась, и вновь появился полицейский.
— Время вышло.
— Ну, всего хорошего, товарищ Виндзор, — грустно сказал Псмит. — Избегайте лишних волнений. Теперь дорога впереди открыта, и ваше присутствие в редакции необязательно. Не спорю, раньше было не так. Но ситуация упростилась. Ничего не опасайтесь. Все пойдет как по маслу с начала и до конца.
24. Встреча кошачьих знатоков
Когда Псмит вернулся в редакцию, высокородный Малоней на секунду поднял глаза от книги.
— Там вас типчик ждет, — кратко объяснил он, дернув головой в сторону внутренней двери.
— Ждет типчик, товарищ Малоней? При колбаске с песком или без нее?
— Говорит, его фамилия Джексон, — поделился высокородный Малоней, перелистывая страницу.
Псмит тут же его покинул.
— Товарищ Джексон! — сказал он с видом отца, к которому вернулся блудный сын. — Этот день надо записать в календаре самыми золотыми буквами. Откуда вы взялись?
Майк, очень загорелый и в отличной форме, отложил газету.
— Привет, Смит, — сказал он. — Я вернулся утром. Завтра у нас игра в Бруклине.
— Какие-нибудь важные дела сегодня?
— Никаких, А что?
— Дело в том, что я намерен взять вас с собой навестить товарища Джервиса, которого вы, без сомнения, помните.
— Джервиса? — с недоумением повторил Майк. — Никакого Джервиса я не помню.
— Проберитесь мысленно назад сквозь джунгли прошлого. Вспомните посещение комнаты товарища Виндзора…
— Кстати, а Виндзор где?
— В тюрьме. Ну, так в тот вечер…
— В тюрьме?
— На тридцать дней. За зверское избиение полицейского. Однако подробности позже. Вернемся к тому времени. Неужели вы не помните джентльмена со лбом, только-только достаточным, чтобы отделять волосы от бровей…
— Ах, кошатник? Ну конечно…
— Как вы весьма справедливо заметили, товарищ Джексон, кошатник. Не знаю ни одного человека, который продержался бы больше двух минут против вас, когда надо сразу попасть в цель и уловить суть ситуации. Натура товарища Джервиса может обладать другими сторонами, даже множеством сторон, но сегодня я хочу навестить его именно как кошатника.
— А зачем? Для чего ты к нему пойдешь?
— Не я, а мы, — поправил Псмит. — А это я объясню за легким завтраком, который, надеюсь, вы разделите со мной. Напряжение жизни журналиста таково, что я уже слышу, как ткани моего организма требуют восстановления. По устрице и стаканчику молока где-нибудь за углом, товарищ Джексон? Так я и думал. Так я и думал.
— Я там читал «Уютные минутки», — сказал Майк за столиком. — Вы действительно над ними поработали. Воспоминания Кида Брейди — горячая штучка.
— Обжигающая, товарищ Джексон, — согласился Псмит. — Однако, к несчастью, они обошлись нам в боевого редактора.
— Что-что?
— Мы так прославили товарища Брейди, что у него нет отбоя от матчей. Сегодня он должен был покинуть нас и отправиться в Уайт-Плейнс тренироваться перед встречей с неким мистером Вудом, мастером быстрых перчаток большой известности.
— Но боевой редактор вам зачем?
— Он нам необходим, товарищ Джексон, абсолютно необходим.
— Без шуток? Кто-нибудь взбрыкнул из-за ваших статей?
— Взбрыкнул? Достаточно сказать, что один критически настроенный читатель пустил пулю мне в шляпу…
— Черт! Быть не может.
— А другие загнали меня на крышу и продержали там почти час. Бесспорно, они взбрыкнули, товарищ Джексон.
— Только подумать! Да рассказывай же!
Псмит вкратце изложил события последних недель.
— Но послушай, — сказал Майк, когда он закончил, — почему вы не обратились в полицию?
— Мы упомянули о происходящем избранным блюстителям закона. Они проявили кое-какой интерес, но не желание с энтузиазмом ринуться нам на помощь. У нью-йоркского полицейского, товарищ Джексон, как у всякого великого человека, есть свои причуды. Если вы подойдете к нью-йоркскому полицейскому и предъявите ему подбитый глаз, он внимательно его осмотрит и отдаст должное искусству подбивателя. Если вы вздумаете настаивать, он заскучает и скажет: «Тебе что — мало? Проваливай!» Совет этот здрав и заслуживает, чтобы ему следовали. Нет, поселившись в этом городе, я приобрел привычку самому о себе заботиться или прибегать к помощи частных лиц. Вот почему я хотел бы, чтобы вы в случае вашего согласия навестили со мной товарища Джервиса. Он человек с большим влиянием среди той части населения, которая примеривается сокрушить наши теменные кости. Я даже не знаю, кто бы мог превзойти его в этом. Если только мне удастся заручиться поддержкой товарища Джервиса, все будет тип-топ. Если вы достаточно подкрепились, не двинуться ли нам в его направлении? Кстати, в ходе нашей беседы, возможно, возникнет необходимость указать, что вы числитесь среди самых выдающихся из ныне живущих наших кошачьих знатоков. Вы не возражаете? Так не забудьте, что в вашем английском доме вы держите семьдесят четыре прекраснейшие кошки, главным образом ангорской породы. Усекли? Ну, так в путь. Товарищ Малоней снабдил меня адресом. До Ист-Сайда конец неблизкий. Я бы взял такси, но это могут счесть вульгарным. Доберемся пешком.
Мистера Джервиса они нашли в его лавке на Грум-стрит, где он был занят интеллектуально — смазывал лапы кошки сливочным маслом. Он взглянул на них и принялся негромко застенчиво напевать.
— Товарищ Джервис, — сказал Псмит, — вот мы и встретились снова. Вы меня помните?
— Не-а, — ответил мистер Джервис, прервав мелодию в середине такта, и вновь ее продолжил.
Псмит стойко перенес разочарование.
— А! — сказал он снисходительно. — Бешеная суета нью-йоркской жизни. Как она сегодня стирает с ретины образы, запечатленные на указанной ретине всего лишь вчера. Вы разделяете мое мнение, товарищ Джервис?
