Андрей Кивинов - Русская угроза (сборник)
Обидно, что дочка с зятем не балуют приездами, но они жители городские, им не до деревенских красот. Да и все-таки триста верст от Питера, без машины лишний раз и не вырвешься. Хорошо, хоть переговоры заказывают. Дочь заканчивала институт, зять торговал в какой-то фирме бытовой техникой.
Купив порошка и несколько лампочек про запас, Тамара Михайловна прибежала на станцию и прыгнула в уходящий автобус, шедший через ее деревню в Новгород. В пути прикинула, куда денет хлам, сваленный на мансарде. Прошлой зимой под тяжестью снега рухнула крыша в сарае. Восстанавливать ее Тамара Михайловна не стала, разобрала сарай окончательно, а утварь перенесла в пустующую мансарду. Теперь придется искать другое место. Хотелось создать человеку нормальные условия, чтобы не сбежал на второй день.
Автобус весело катил по лесной дороге. Прямо за великолепными соснами сверкала голубая Мста, петляя по полям, словно брошенная гигантская ленточка. На песчаных берегах нежились отпускники и местные жители. «Да, правильно Надежда говорит, пансионатов здесь бы понастроить. Красота какая. Лучше всякой Турции».
Вернувшись в деревню, она замочила белье и полезла на мансарду — готовить «гостиничный номер».
* * *Дмитрий Павлович приехал, как и обещал, через день. Ближе к вечеру, на потертых «Жигулях» темно-зеленого цвета. На вид ему было около пятидесяти, хотя волосы почти не тронула седина. Выглядел он поджаро, вероятно, физкультура играла в его жизни непоследнюю роль. Соответствовал и стиль одежды. Недешевый спортивный костюм и кроссовки. Тамара Михайловна отметила, что у дочери есть вкус, и абы кого она к ней в женихи не присылает. Если, конечно, это жених.
Она встретила гостя у калитки, они поздоровались и познакомились. Даже по первым репликам хозяйка поняла, что Дмитрий Павлович человек интеллигентный, причем эта интеллигентность врожденная, а не напускная. Он поинтересовался, куда можно поставить «Жигули», чтобы не загораживать дорогу. Тамара Михайловна сняла с забора провору и указала на небольшой участок, поросший травой. Загнав туда машину, гость раскрыл багажник и принялся переносить сумки с вещами на крыльцо. Когда он возвращался с последним пакетом, у крыльца, словно подберезовик, вырос улыбающийся местный алкоголик Гена по прозвищу Карабас. Когда-то, до полной алкоголизации, он трудился в колхозе пастухом и, погоняя стадо хлыстом, действительно напоминал Карабаса-Барабаса с его плеткой. Плюс борода, шляпа и высокие сапоги. Только вместо кукол овцы да коровы. С тех пор прозвище приросло намертво. Сейчас, когда от стада остались только рогатые черепа, раскиданные по полям, хлыст был давно пропит, а борода покрылась сединой, ветеран зарабатывал на стакан случайной халтурой да продажей лесных даров проезжающим по трассе горожанам. Но в основном бездельничал, предпочитая материть правительство и канючить у земляков выпивку. Характер у него был не злобный, деревенские его любили и иногда угощали. В том числе и Тамара Михайловна, жалевшая бобыля, который не имел ни семьи, ни детей.
— С приездом, — хитро прищурив глаза, поприветствовал Дмитрия Павловича Карабас, — гостям всегда рады.
— Спасибо, — улыбнулся хирург и протянул руку, — Дмитрий.
— Гена, — экс-пастух несильно, словно боясь напугать гостя, ответил на рукопожатие.
— Очень приятно.
— Однако причитается, — без лишних церемоний зарядил Гена. — За приезд… Чтоб отдыхалось хорошо.
— Конечно, — немного растерялся гость, — мне только надо вещи распаковать.
Тамара Михайловна не дала ситуации зайти далеко. Она схватила Карабаса за бессменный ватник, украшенный значком «Готов к труду и обороне» второй степени, и потащила в избу.
— Дмитрий Павлович, не обращайте внимания, я разберусь. Располагайтесь.
— Ничего, ничего.
В избе она набросилась на Карабаса:
— Ты что, хоть полчаса подождать не можешь?! Человек только с дороги!
— Так за приезд и полагается. По русскому обычаю, — по-прежнему улыбаясь двузубым ртом, простодушно ответил Гена, — приехал в гости — будь любезен.
— Откуда ты знаешь, что он в гости?
— Так все уже знают. Дачник к тебе. Дочка сосватала.
О приезде Дмитрия Павловича знала только телефонистка Надя. Тамара Михайловна в очередной раз убедилась, что местные жители вполне могут обходиться без газет, радио и даже телефонной связи.
— Никого она мне не сватала, — проворчала женщина, снимая с полки бутыль с мутной сливянкой собственного изготовления, — просто отпуск у человека. Захотелось от города отдохнуть.
— Кто ж против?
— На, пей, — Тамара Михайловна, протянула Карабасу стакан со сливянкой, — и чтоб сегодня больше не появлялся. Не до тебя.
— Благодарствую, — Гена, крякнув, опустошил стакан и так же быстро испарился, как и возник.
Хозяйка пригласила гостя в избу. Дмитрий Павлович поставил у порога сумки и нагнулся, чтобы снять кроссовки.
— Ничего, можно и так, — засуетилась Тамара Михайловна, — у меня и тапочек-то нет.
— Зачем же грязь заносить? А бахилы я захватил. Ой, бога ради простите — тапочки.
Он распаковал одну из своих сумок и достал пару полосатых домашних шлепанцев.
Тамара Михайловна показала ему избу и повела на мансарду, превращенную за вчерашний день во вполне пристойные апартаменты. Пришлось даже собрать старую пружинную кровать, на которой когда-то спала мама. Все-таки кровать гораздо удобней раскладушки.
— Осторожно, не ударьтесь, — указала она на поперечину между скатами крыши, — вы высокий, можно зацепиться.
— Что вы, не беспокойтесь.
Дмитрий Павлович, улыбаясь, оглядел свое будущее пристанище.
— Прекрасно, прекрасно… А аромат какой… Здесь сеновал был?
— Да, — соврала Тамара Михайловна. Не говорить же, что здесь хранились гнилые доски и баки для навоза.
Хирург выглянул в единственное окно и растаял от блаженства.
— Бог мой, какой вид! Какой вид! Да я тут не одну книгу напишу!
— Нравится?
— Замечательно!
Вид действительно радовал душу. Окно выходило на небольшую березовую рощицу, вдоль которой петляла песчаная дорога, слева от рощицы начиналось усеянное белыми валунами дикое поле, плавно переходившее в берег реки, засаженный высоким кустарником. За рекой просматривались крыши домов соседней деревни. Дальше, до горизонта, простирался величественный сосновый бор, подпирающий серебристые облака. Русская сказка. Казалось, что из рощицы сейчас выйдут Иван-царевич, Василиса, Маша с медведями, выкатится Колобок с остальными и устроят хоровод. Но вместо Колобка по дороге прокатился Карабас и нарушил гармонию.
— Ну где б я такое в городе нашел?! И погода превосходная. Чем не Сочи? Бархатный сезон!
— Говорят, грибы уже пошли, — показала на рощицу Тамара Михайловна, — здесь и подосиновики есть, и боровики. Я сама еще не ходила, дел много, все не выбраться никак.
На самом деле она еще с детства боялась ходить в этот лес. Когда ей было лет семь, один из деревенских мужиков пропал там без вести, отправившись за грибами. Мать утверждала, что он встретил болотного призрака. Лет сто назад местный помещик насильно хотел выдать свою дочь за престарелого купца, но накануне свадьбы молодая невеста сбежала в лес. И не вернулась. Крестьяне, отправившиеся на ее поиски, нашли лишь платок, зацепившийся за куст в самом непроходимом месте болот. Поговаривали, что невеста сама свела счеты с жизнью. Но Господь не принял ее душу, и с тех пор ее призрак бродит по лесу и заманивает заблудившихся в трясину. Вот мужик с ним и повстречался. Заблудился, встретил девушку и рванул за ней… Скорей всего, это было полной чепухой, дочка помещика и мужик банально утонули. Но, как правило, самые сильные впечатления человек получает в детстве, и в дальнейшем различные фобии преследуют его всю жизнь. И Тамара Михайловна до сих пор очень боялась всяких потусторонних товарищей — оборотней, леших, призраков. И даже в сопровождении кого-то старалась в лес не ходить. Мало ли, повстречаешь болотную невесту. Тем более, по слухам, она и сейчас заманивает народ в топи. Человек пять уже погубила. Не угомонится никак, красавица списанная.
— Дмитрий Павлович, а вы любите грибы собирать?
— Конечно! Как можно не любить лес и грибы? Завтра же схожу! У вас найдется корзинка?
— Вон, выбирайте, — кивнула она на висящие под потолком лукошки, — у меня, кстати, и удочка имеется. Если на рыбалку соберетесь.
— Да, Оля говорила, что у вас рыбные места. Непременно порыбачу.
Настроение Дмитрия Павловича улучшалось с каждой секундой.
— А работать, с вашего позволения, я, наверное, буду здесь, — он положил ладонь на небольшой столик, покрытый свежей скатертью и украшенный вазочкой с полевыми цветами.
— Да, я специально его сюда принесла. Оля сказала, вы пишете книгу.
