Светлана Багдерина - Волшебный горшочек Гийядина
Стена содрогнулась. Если бы бедная дверь была боксером, в беспамятстве она пролежала бы до завтрашнего дня. Еще один удар – и готовый материал для растопки печи лег бы на пороге лавки Муфиды-апы… Но нервы хозяйки не выдержали первыми.
– Да слышу я, слышу!!!.. – перекрывая жалобный треск нокаутируемого дерева, донесся выкрик из-за шторы. – Иду уже!!! Забодай тебя ифрит…
Через полминуты ожидания изнутри послышался скрежет и стук засова, вынимаемого из скоб и устанавливаемого в угол, дверь брюзгливо заскрипела, выдыхая из образовавшихся щелей выколоченную конунгом труху и пыль, и на пороге погруженной в душный полумрак прихожей предстала суровая костистая старуха в черной абе.
– Кого вам надо? – меря непрошенных визитеров неприязненным взором, сухо процедила она.
– Муфида-апа? – вежливо поинтересовалась Серафима.
– Ну, я… Чего вам еще? Лавка закрыта.
– И очень хорошо, – жизнерадостно проговорила царевна. – Значит, нас никто не будет отвлекать, пока мы будем разговаривать!
– Не собираюсь я с вами ни о чем разговаривать! – злобно прошипела лавочница и повернулась уходить.
– И даже о некоем кувшинчике, проданном с месяц назад одной маленькой глупенькой девочке в калифском гареме? – сделала изумленные глазища Сенька.
Старуха отпрянула.
– Не продавала я никому никаких кувшинчиков! Убирайтесь! Пошли вон! Прочь! Прочь!
– Благодарю вас, вы очень любезны, – очаровательно улыбнулась царевна и грудью поперла на амбразуру. – Олаф, Селим, заходите, нас пригласили…
То, что они узнали от торговки благовониями, замкнуло цепь загадочных событий последнего месяца во дворце, и одновременно поставило их перед тяжелым выбором.
Вернее, перед отсутствием такового.
Как упоминал ранее Селим, со смертью старого придворного волшебника от преклонных лет и хронического переедания деликатесов, которыми добрейший Амн-аль-Хасс щедро наделял своих приближенных, во дворце открылась вакансия мага. Но претендовал на нее, как выяснилось, не только их старый знакомец Абуджалиль, закончивший по направлению от почтенного Сейфутдина ибн Сафира в ВыШиМыШи семилетний курс обучения за пять лет, но и его сверстник – менее удачливый и толковый Казим, добросовестно, но без блеска одолевший программу сулейманского училища техники профессиональной магии за положенную пятилетку.
На знакомство к работодателю, полные надежд, оба они пришли одновременно. Но один из них вышел из кабинета Ахмета Гийядина новым придворным магом, как и ожидал, а другому посоветовали поискать счастья где-нибудь в другом месте. И этот другой – Казим – посчитал, что отказали ему исключительно потому, что его соперник обучался в престижном вузе за границей страны, а не в обычном, и всего лишь за границей города, как он.
В какой степени он был прав, а в какой – не очень, сейчас по вполне понятной причине выяснить возможным не представлялось, но зато другой факт обнаружился очень легко и просто.
Торговка благовониями и притираниями, имеющая доступ со своим товаром в гарем калифа, Муфида-апа, приходилась ему бабушкой. А чего только не сделает среднестатистическая бабушка для любимого внука, особенно если искренне считает, что только он и есть настоящий волшебник.
В отличие от других.
Не будем тыкать иглами, кого.
План по захвату вакансии его мечты, ушедшей из-под носа, отвергнутый Казим составил быстро. Муфиде-апе надо было всего лишь подговорить кого-нибудь из наложниц принять украденный им из музея училища горшочек с кообом и проинструктировать ее, как с ним обращаться. Когда же безобразия оного и бессилие перед ним штатного выскочки, заморского выкормыша и паркетного шаркуна Абуджалиля достигнут своего апофигея, как выразился юный маг в агитационной речи перед бабулей, ему, Казиму, самому хитрому и самому ловкому чародею страны, останется всего лишь заявиться во дворец, сделать вид, что обследует его, потихоньку забрать горшочек, помахать руками, побормотать непонятные слова, напустить для вида побольше дыму и тумана – и пешка в дамках! Место наше, конкурент опозорен и спущен пинком калифского сапога с крыльца, и ничто не мешает более пришествию долгожданного светлого будущего для одного отдельно взятого выпускника сулейманского училища техники профессиональной магии.
Не ожидал Казим лишь одного: что горшочек, куда прикованный к нему кооб должен был возвращаться каждый раз перед восходом солнца, за ночь куда-то пропадет, что оставшийся без жилплощади повелитель элементэлов вселится в первого попавшегося человека, и что этим первым попавшимся, как назло, окажется сам калиф.
Естественно, судьба Казима, пришедшего в это же утро пустить пыль в глаза и занять причитающееся ему престижную должность, была решена скоро и радикально. И если бы даже он мог теперь видеть, что обретший чужое тело кооб гоняется уже и за Абуджалилем, вряд ли это послужило бы ему большим утешением.
Распрощавшись тихо и вежливо с угрюмой, упорно не поднимающей от пола глаз Муфидой-апой, примолкшая троица не спеша шла по улице, переваривая услышанное, как вдруг Селим встрепенулся, закрутил головой и зашевелил усами.
– А ведь если мы сейчас свернем не направо, а налево, о пресветлая пэри Севера, то через десять минут окажемся у моего дома…
Серафима, чья сентиментальная струнка души звучала сейчас как целый струнный оркестр, слабо улыбнулась и понимающе посмотрела на беглого стражника.
– Хочешь проведать?
– Да, о великодушная пэри далеких земель! – немедленно просиял как солнышко в ненастье Охотник, заулыбался, распустив морщинки и склонив по-собачьи голову набок. – Должен же я сказать им, что со мной всё в порядке, чтобы моя Зейнаб не беспокоилась!
– Да может, они еще и не знают, что с тобой что-то не в порядке было, – улыбнулся в ответ конунг.
– Ну так я то же самое говорю! Кому нужен старый толстый лысый стражник! С глаз долой – из памяти прочь! Милости прошу к нашему лавашу! – расцвел Селим, и гостеприимно вытянул левую руку, приглашая свернуть в узкую кривую пыльную улочку, имеющую в его глазах единственное, стабильное и неоспоримое достоинство.
Она вела к дому.
– Моя Зейнаб будет просто счастлива с вами познакомиться! Второй такой женщины на всем Белом Свете не сыскать, готов поклясться чем угодно! И как жаль, что сейчас вас только двое… она была бы рада принимать у нас в гостях хоть всех сразу, хоть вдвое больше – тем более, что я жалованье вчера получил за месяц, можно на всю улицу гулять, друзей угощать!.. Ну да ведь не последний день живем, придете еще!..
Мечом и словом, что войскам дарует знанье,
Воинственный эмир своё прославит знамя.
Так и жена моя, что мать моих детей,
Сильна и скалкою, и мудрыми словами!
– А еще она – вы не представляете!.. – какой плов она готовит из молодого барашка!.. М-м-м-м!.. Если бы барашек знал, что в следующей жизни он станет таким пловом, он с утра бы и добровольно очередь к мяснику занимал!
– Плов, говоришь?.. – непроизвольно облизнулся отряг.
Желудок его тот час же звучно напомнил, что время обеда давно прошло, и потребовал немедленной компенсации ущерба.
– А что такое – плов?
– Как, Олаф-ага?! – выкатились очи Селима в притворном ужасе, и руки его метнулись вверх и прилипли ладонями к пухлым щекам. – Ты уже целых два дня гостишь в нашей благословенной Сулеймании, и еще даже не представляешь, что такое плов?!.. Ай-ай-ай!.. Какой позор! Какой позор для нас!.. Кто же так гостей принимает?! Про Маджида я молчу – ему не до плова, у него народу много, накормить надо всех и быстро, попадешь к нему на двор – научишься есть всякую гадость. Но калиф!.. Чем он-то вас потчевал, если не пловом?!..
Так в оживленных разговорах, большую часть которых счастливый Селим вел едва ли не один за троих, тридцать минут пути действительно пролетели как десять. И спутники его даже удивились, когда тот вдруг остановился перед одним из высоких заборов-дувалов, обступивших выбранную ими улочку, которая за полчаса пути сделалась еще уже и еще кривее.
– Вот мой дом! Проходите, бесценные гости!
Охотник выудил из кармана кожаный кошель с полученной накануне зарплатой, другой рукой привычным жестом повернул ручку калитки, распахнул широко и первым сделал шаг вперед.
– Зейнаб! Эй, Зейнаб, душа моя, звезда моя, мать моих детей! Ты только погляди, кого я к нам привел!.. Срочно беги к Удаю-мяснику, покупай самого лучшего мяса!
Никто не отозвался.
– Ох, не слышит, что ли… Может, и так в лавку ушла, или на заднем дворе белье стирает? Сейчас я ее приведу! Сейчас-сейчас!.. А вы проходите, проходите!
– И пройдем, – в предвкушении знаменитого плова расплылся в довольной улыбке конунг, приобнял Сеньку за плечи, и они вместе последовали за хозяином.
